Оракул с Уолл-стрит 4
Шрифт:
— Разумное решение, — я закрыл папку с отчетом. — Передайте ему, что я готов обсудить детали после Рождества. Нам нужно создать особую схему для капитала такого размера.
— Будет сделано, — кивнул Кляйн. — Как проходят ваши операции с Лучиано?
Я задумался, прежде чем ответить. Мои отношения с Лучиано намного сложнее, чем с Мэдденом. Опасный, не до конца предсказуемый партнер, готовый без колебаний устранить любого, кто встанет на его пути. Но и невероятно полезный источник инсайдерской информации.
— Все в норме. Я готов расширять сотрудничество,
Кляйн кивнул и сделал пометку в блокноте.
— Все идет великолепно, — заметил он. — Даже слишком. Мистер Мэдден считает, что вам следует проявлять особую осторожность.
Я кивнул.
— Благодарю за предупреждение, — сказал я, поднимаясь. — Передайте мистеру Мэддену, что я ценю его заботу.
Собрав документы, я направился к выходу. Несмотря на все тревоги о будущем, настоящее выглядело многообещающим. Мой капитал стремительно рос, влияние в финансовых кругах укреплялось, а сеть информаторов расширялась.
Выйдя на Мюррей-стрит, я глубоко вдохнул холодный декабрьский воздух. Настроение было приподнятым. До катастрофы оставалось десять месяцев, и я был гораздо лучше подготовлен, чем тогда, когда пришел в этот мир. Главное не расслабляться и продолжать укреплять позиции.
Пятая авеню в декабрьских сумерках превратилась в сказочное зрелище. Витрины магазинов сверкали рождественскими декорациями, из-за стеклянных дверей доносились ароматы корицы и хвои, а нарядные прохожие спешили с пакетами подарков под мелодичный перезвон колокольчиков у дверей магазинов.
Я шел по вечернему Нью-Йорку, наслаждаясь редкими минутами одиночества. О’Мэлли держался на расстоянии, бдительно наблюдая, но не вмешиваясь. Рождественское настроение окутывало город, даже вечно спешащие нью-йоркцы двигались чуть медленнее, чаще улыбались, охотнее уступали дорогу.
Свернув с оживленной авеню, я пошел в сторону Центрального парка. Тишина боковой улицы позволила погрузиться в размышления.
Год выдался исключительным. Мой переход от начинающего финансиста к заметной фигуре на Уолл-стрит прошел даже быстрее, чем я планировал. Инвестиционные трасты, созданные с капиталом Мэддена, работали как хорошо отлаженный механизм. Связь с Continental Trust, несмотря на опасность, обеспечивала доступ к закрытой информации. А сеть легальных бизнесов, от универмагов Фуллертона до гостиничной компании Вандервуда, создавала респектабельный фасад и приносила стабильный доход.
Я остановился у витрины ювелирного магазина, где механическая фигурка Санта-Клауса раскладывала по мешочкам драгоценные камни. Отражение моего лица в стекле показалось вдруг незнакомым, чуть более жестким, чем я помнил, с линиями у глаз, которых не было в начале моего появления тут.
Этот мир менял меня, как и я менял его. Гангстеры, финансовые воротилы, политики, все они стали частью моей новой жизни. Я балансировал между мирами, скрывая свое истинное знание, маневрируя между опасностями, и пока мне удавалось не только выживать, но
Тихий голос совести продолжал напоминать о первоначальной цели — подготовиться к самому масштабному кризису в истории человечества. А попутно и выяснить правду о смерти отца Стерлинга. Временное перемирие с Continental Trust и история с операцией «Анакондо» позволяла приблизиться к разгадке, но каждый шаг в этом направлении сопряжен с риском.
Вздохнув, я продолжил путь. На углу мальчишка-газетчик выкрикивал заголовки вечерних газет, в которых рассказывалось о небывалом росте на бирже и звучали призывы покупать все, пока дешево.
Вот оно, слепое ликование, которое через десять месяцев сменится отчаянием. Знать будущее — странное бремя. Особенно когда другие с таким энтузиазмом строят планы, не подозревая о надвигающейся катастрофе.
Возле импровизированной рождественской ярмарки я остановился, привлеченный ароматом горячего сидра. Молодая продавщица с улыбкой протянула мне дымящийся стакан:
— С Рождеством, сэр! Всего десять центов за лучший сидр в городе!
Я протянул ей доллар:
— Сдачи не надо. Счастливого Рождества.
Ее лицо просияло:
— Благослови вас Бог, сэр! Пусть новый год принесет вам удачу!
Я улыбнулся в ответ, хотя внутри шевельнулось странное чувство. Скольким таким девушкам предстоит потерять работу в следующем году? Скольким семьям придется столкнуться с нищетой?
Отогревая руки о горячий стакан, я продолжил путь по заснеженному тротуару. Декорации меняются, но человеческие желания остаются прежними — счастье, безопасность, процветание.
В отличие от большинства людей, я буду готов. Мой капитал уже частично переведен в защищенные активы. И процесс продолжится в новом году. Еще восемь-девять месяцев, и можно будет начать финальную фазу, выход из рискованных позиций, увеличение доли наличных, подготовка к великому обвалу.
А затем… Я позволил себе на мгновение представить посткризисный мир. Мир, где обесцененные активы можно будет скупать за бесценок, где отчаявшиеся люди будут готовы на все, лишь бы выжить. Мир, где по-настоящему богатый человек сможет приобрести невероятное влияние.
Горечь этих мыслей заставила меня поморщиться. Я не был совсем бессердечным, но выживание требовало жесткости. К тому же, я не мог спасти всех, в истории Америки Великая депрессия неизбежный урок, который страна должна пройти.
Из задумчивости меня вывел знакомый голос:
— Погружен в философские размышления, босс?
О’Мэлли материализовался рядом, словно из воздуха.
— Просто наслаждаюсь рождественской атмосферой, — ответил я. — Как дела у нашего хвоста?
— Которого из трех? — хмыкнул О’Мэлли. — Парень в синем пальто, похоже, от Continental Trust, второй от Лучиано, а третий, видимо, от конкурентов с биржи. Вы чертовски популярны в высших сферах, босс.
— Что ж, значит, мы движемся в правильном направлении, — я отпил горячий сидр. — Заканчивай наблюдение. У меня ужин с Элизабет через час, а мне еще нужно заехать за подарком.