Оракул с Уолл-стрит 5
Шрифт:
— Классический эффект домино, — кивнул Келлер. — Но ведь Федеральная резервная система создана именно для предотвращения подобных кризисов?
— ФРС может предоставить ликвидность банкам, — согласился я. — Но не может заставить людей покупать акции по завышенным ценам. Когда психология рынка изменится с жадности на страх, никакая ликвидность не поможет.
Сенатор Кларк, молчавший до этого момента, наклонился вперед.
— Мистер Стерлинг, перейдем к главному вопросу. Какова вероятность серьезной коррекции рынка в ближайшие месяцы?
Я выдержал
— Сенатор, математические модели указывают на вероятность в семьдесят-восемьдесят процентов. Вопрос не в том, произойдет ли коррекция, а в том, когда именно и насколько серьезной она будет.
Миллс и Келлер переглянулись. В их взглядах читалось растущее беспокойство.
— И каковы ваши рекомендации администрации? — спросил Миллс.
Я достал из портфеля подготовленную заранее папку с предложениями.
— Первое. Немедленное ужесточение требований к маржинальной торговле. Увеличение минимального покрытия с десяти до тридцати процентов снизит спекулятивное давление.
— Это может вызвать немедленное падение рынка, — возразил Келлер. — Политически неприемлемо.
— Небольшое контролируемое падение лучше, чем неконтролируемый обвал, — спокойно ответил я. — Второе. Подготовка плана скоординированной поддержки рынка ключевыми банками, по образцу действий Дж.П. Моргана в 1907 году.
— План интересный, — Миллс делал пометки в блокноте. — Что еще?
— Третье. Создание резервного фонда для поддержки банков, которые могут пострадать от массовых изъятий вкладов. Четвертое. Подготовка программы общественных работ для смягчения возможной безработицы.
Келлер рассмеялся, но смех его звучал нервно.
— Мистер Стерлинг, вы говорите так, будто ожидаете новую депрессию. Американская экономика никогда не была сильнее. Президент Гувер недаром называет текущий период «эрой постоянного процветания».
— Именно такие заявления делались и в 1906 году, — тихо ответил я. — Незадолго до паники.
Наступила тяжелая тишина. Огонь в камине потрескивал, отбрасывая танцующие тени на лица собравшихся.
— Мистер Стерлинг, — наконец заговорил Миллс, — ваши предупреждения весьма серьезны. Но они идут вразрез с официальной позицией администрации. Президент Гувер убежден, что экономика находится на устойчивом пути роста.
— Я понимаю политические соображения, — кивнул я. — Но экономика не подчиняется политическим заявлениям. Рынок движется по собственным законам.
Сенатор Кларк положил руку на подлокотник кресла.
— Уильям, скажите прямо: когда, по вашему мнению, может произойти серьезная коррекция?
Я знал точную дату. 24 октября, «Черный четверг». Но не мог сказать этого прямо.
— В течение двух-трех недель. Возможно, чуть больше. Но до конца октября — почти наверняка.
Келлер поднялся, прошелся по комнате.
— Предположим, ваши прогнозы верны. Что конкретно администрация может сделать прямо сейчас?
— Неофициально предупредить руководителей крупнейших банков, — предложил я. — Попросить
Миллс закрыл блокнот, убрал его в портфель.
— Мистер Стерлинг, мы передадим ваши соображения по соответствующим каналам. Но должен предупредить, текущая политика администрации основана на поддержании оптимизма и уверенности в рынке. Любые публичные заявления, которые могут быть истолкованы как паникерство, будут восприниматься весьма негативно.
Я понял намек. Меня просили молчать.
— Разумеется, — ответил я. — Моя задача — управление капиталом клиентов, а не публичные прогнозы.
Встреча подходила к концу. Келлер и Миллс собирали бумаги, готовясь к отъезду.
— Еще один вопрос, — остановил их сенатор Кларк. — Если кризис действительно произойдет, готовы ли вы предоставить администрации консультационную помощь?
— Безусловно, — без колебаний ответил я. — Буду готов поделиться любой информацией, которая поможет смягчить последствия.
Миллс пожал мне руку на прощание.
— Надеемся, что ваши мрачные прогнозы не сбудутся. Но если сбудутся, мы знаем, к кому обратиться.
После их отъезда я остался наедине с сенатором Кларком. Он налил два стакана виски из графина на боковом столике.
— Ну что, Уильям, как думаете, поверили они вам?
— Частично, — я принял стакан, сделал глоток крепкого напитка. — Достаточно, чтобы передать информацию наверх. Но недостаточно, чтобы предпринять решительные действия.
— Политики не любят плохих новостей, — вздохнул сенатор. — Особенно за месяц до промежуточных выборов. Никто не хочет быть тем, кто «накликал беду».
— А что Гувер? — спросил я. — Есть ли возможность довести информацию до президента напрямую?
Кларк покачал головой.
— Герберт убежден в своей экономической теории. Он считает, что свободный рынок всегда найдет равновесие. Попытки государственного вмешательства, по его мнению, только усугубят проблемы.
Я допил виски, поставил стакан на столик.
— Тогда нам остается только готовиться к последствиям.
— Именно поэтому я хотел познакомить вас с людьми из администрации, — сенатор тоже опустошил свой стакан. — Когда кризис разразится, а судя по вашим словам, это вопрос недель, вам понадобятся связи в правительстве.
Мы распрощались у входа в клуб. Поздний октябрьский вечер был прохладным, листья на деревьях Мэдисон-авеню пожелтели и начинали опадать. Символично, как будто природа и экономика вместе готовились к долгой зиме.
По дороге домой я размышлял о встрече. Удалось ли донести всю серьезность ситуации? Вряд ли. Политики привыкли думать месяцами и годами, а у нас оставались считанные недели.
Но семена сомнений посеяны. Когда рынок начнет рушиться, они вспомнят мои предупреждения. И возможно, тогда будут готовы слушать более внимательно.