Оракул с Уолл-стрит 5
Шрифт:
Я не мог рассказать ему правду о своем знании будущего. Пришлось импровизировать.
— На математике, мистер Вандербильт. Пирамида маржинальных кредитов достигла критической массы. Малейшее снижение цен вызовет волну принудительных продаж, которая обрушит весь рынок. Это вопрос не «если», а «когда».
Вандербильт долго молчал, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.
— Хорошо, — наконец произнес он. — Я доверяю вашему анализу. Увеличьте долю наличных до пятидесяти процентов. Но не до шестидесяти, это слишком радикально для моих консервативных
— Мистер Вандербильт, я настоятельно рекомендую…
— Пятьдесят процентов, — он поднял руку, прерывая меня. — Это мое окончательное решение.
Я кивнул, делая пометку в его деле. Пятьдесят процентов это лучше, чем ничего. По крайней мере, половина его капитала останется в безопасности. Впрочем, большая часть его ценных бумаг и так вложена в консервативные направления.
В половине одиннадцатого я созвонился с Дэвидом Роквудом. В отличие от аристократичного Вандербильта, нефтяной магнат даже через провода излучал энергию. Никаких церемоний.
— Стерлинг, какие новости? Надеюсь, хорошие. Наши нефтяные активы показывают рекордную прибыль.
— К сожалению, мистер Роквуд, новости тревожные.
Я повторил свою презентацию, рассказал те же цифры. Роквуд слушал молча, иногда задавая конкретные вопросы о цифрах.
— Понятно, — сказал он, когда я закончил. — Мы уже это обсуждали с вами. Другие аналитики частично подтверждают ваши прогнозы. Правда, не так пессимистично. Кстати, каков ваш прогноз для нефтяной отрасли?
— Нефть пострадает меньше других секторов, — честно ответил я. — Это базовая потребность экономики. Но и нефтяные компании не избегут общего падения. Просто упадут на тридцать-сорок процентов вместо семидесяти-восьмидесяти.
— Тридцать-сорок процентов, — он усмехнулся. — Для меня это карманные деньги. Но потерять семьдесят-восемьдесят… Это уже серьезно.
Роквуд помолчал, затем спросил:
— Что скажете о международной диверсификации? Венесуэльские месторождения, концессии в Ираке?
— Отличная стратегия, — согласился я. — Американский кризис коснется международных рынков, но в меньшей степени. К тому же, нефть — это товар, который всегда найдет покупателя.
— Хорошо. Увеличивайте долю международных активов до сорока процентов. Еще тридцать в наличность и золото. Оставшиеся тридцать процентов пусть остаются в американских нефтяных акциях. Я готов рискнуть этой суммой.
Роквуды оказались более дальновидными, чем Вандербильт. Семьдесят процентов их капитала будут в безопасности.
Самой сложной оказалась встреча с Говардом Милнером-младшим. В отличие от отца, который погиб при загадочных обстоятельствах, молодой Милнер унаследовал не только бизнес, но и скептическое отношение к финансовым советникам.
— Мистер Стерлинг, — он сел напротив меня, скрестив руки на груди, — должен признаться, что не понимаю цели этой встречи. Наши инвестиции приносят стабильную прибыль, резиновая промышленность процветает. Зачем что-то менять? Я внимательно изучил ваши прошлые рекомендации и считаю, что ваш пессимизм
— Потому что ситуация кардинально изменилась за последние недели, — я положил перед ним те же аналитические материалы.
Милнер-младший был инженером по образованию, привык к точным расчетам и конкретным фактам. Он внимательно изучил каждую цифру, задавал технические вопросы о методологии анализа.
— Ваши выводы логичны, — наконец сказал он. — Но позвольте возразить. Автомобильная промышленность продолжает расти. Каждый второй американец мечтает о собственном автомобиле. Спрос на резину будет только увеличиваться.
— В долгосрочной перспективе безусловно, — согласился я. — Но в краткосрочной перспективе автомобильная промышленность может серьезно пострадать. Автомобиль это товар длительного пользования. При экономических трудностях люди откладывают покупку новых машин.
— А что с нашими инновационными разработками? — он наклонился вперед. — Синтетический каучук, новые резиновые смеси для покрышек?
— Это ваше конкурентное преимущество, — кивнул я. — Именно поэтому я не предлагаю полностью выходить из бизнеса. Но временное сокращение инвестиций поможет пережить кризис и выйти из него еще сильнее.
Милнер-младший долго размышлял, просматривая цифры.
— Хорошо. Но я согласен только на увеличение наличности до сорока процентов. Остальные шестьдесят процентов остаются в производственных активах. Я верю в долгосрочные перспективы отрасли.
— Мистер Милнер, я настоятельно рекомендую быть более осторожным…
— Сорок процентов, — он поднялся, протягивая руку для прощального рукопожатия. — Это компромисс между вашими опасениями и моей уверенностью в бизнесе.
После ухода Милнера-младшего я остался один в кабинете, подводя итоги утра. Из трех ключевых клиентов удалось убедить лишь частично. Но даже это означало спасение десятков миллионов долларов.
Во второй половине дня меня ждали встречи с менее крупными, но не менее важными клиентами. Профессор экономики из Колумбийского университета, владелец сети аптек, несколько промышленников из Филадельфии.
Каждая встреча проходила по схожему сценарию. Сначала удивление внезапностью совещания, затем скептическое отношение к предупреждениям, постепенное понимание серьезности ситуации и, наконец, частичное согласие на защитные меры.
К концу дня мисс Говард принесла сводку результатов.
— Мистер Стерлинг, — она положила на стол папку с документами, — согласно вашим указаниям, общий объем средств, переводимых в наличность и консервативные активы, составляет сто двадцать три миллиона долларов. Это сорок один процент от общего капитала под вашим управлением.
Сорок один процент. Этого недостаточно, но лучше, чем ничего. По крайней мере, сотня с лишним миллионов долларов будет спасена от грядущей катастрофы.
— Спасибо, Элеонора. А что с сопротивлением? Кто категорически отказался от изменений?