Ошибка "2012". Джокер

Семёнова Мария

— Мама, — тихо послышалось справа.

Этот голосок!..

Оксана крутанулась на месте...

...И успела увидеть две белые светящиеся фигу­ры, маленькую и большую. Держась за руки, они быстро истаивали в тумане...

Оксана ахнула и дёрнулась было к ним, но бе­жать было уже не к кому. Всё развеялось. Да и ту­ман вроде начал понемногу редеть...

Она была вынуждена немного постоять у двери, хватая ртом воздух и не зная, как унять бешено за­шедшееся сердце. Постепенно начали возвращаться обычные городские звуки. Они свидетельствовали

о непоколебимой вещественности Пещёрки, и Оксана глянула на часы. Пора было выдвигаться.

«Ну что, пошла я в баню...»

К сожалению, не в ту, целительную, привидев­шуюся во сне.

Шпионские страсти с конспирацией, избитые иг­ры в пароли и ответы ужасно смешили бы её, не будь всё на самом деле так грустно. Господи, и это они называют работой?.. Деревенский детектив по­полам с анекдотами про Штирлица. Неужели могу­щественное управление «Z» не могло придумать для «стажёра Варенец» более полезного применения? А может, они так проверяли её? На чувство юмора, на вшивость, на психологическую устойчивость к идиотизму?..

Взяв верный азимут, Оксана миновала торговые ряды и скоро оказалась у здания, украшенного вы­веской «Горбаня». Туман здесь отдавал гарью, вени­ками и неухоженными удобствами.

«А теперь ещё связник часа на два опоздает. Для полного счастья...»

Не опоздал. Зашуршали шины, затопали шаги — и перед Оксаной возник странный человек. В кожан­ке, танковом шлеме и защитных, густо закопчённых очках. Явно обладатель того самого противного го­лоса по телефону.

Хрипло и тяжело дыша, человек катил ярко-крас­ный мотоцикл «ИЖ-Юпитер» с коляской. Трудно, что называется, на зубах, но на редкость целеустрем­лённо.

— Говорят, грачи прилетели? — Он остановил заскрипевший драндулет, с надеждой глянул на Ок­сану. — Грачи прилетели, говорят?

— Да, говорят, прилетели, — давясь от внутрен­него смеха, ответила она. — 11о пока не все.

Она чувствовала себя неуклюжей дебютанткой в любительском спектакле о «рыцарях плаща и кин­жала». Ну да, сугубо периферийного театра В кото­ром полагают, что без тумана и запахов дерьма сек­ретным службам никак.

— Ну, слава Богу, здравствуйте, стажёр. — Стран­ный человек кивнул, перевёл дыхание, вытащил гряз- но-белую шахтёрскую каску. — Надевайте давайте и садитесь в люльку. Можете обращаться ко мне «Пётр 1 1етрович». И обязательно, стажёр, опустите забрало, это не просьба, это приказ.

Забрачо было сделано из оргстекла и по всей плошали старательно ошкурено наждаком. Что пре­вращало каску в подобие мешка, натягиваемого на голову заложнику. Чтобы не догадался, бедолага, куда его везут.

— Есть, — нахлобучила каску Варенцова, втис­нулась в коляску, опустила забрало. Пётр Петрович лягнул ношй, «Юпитер» затарахтел, рыгнул си­ним дымом... поехали. Кстати, весьма уверенно, не­взирая на туман, пещёрскис дорога и закопчённые (то ли солнечное затмение наблюдать, то ли чтоб Джеймс Бонд не догадался) очки. «Абориген? — за­думалась Оксана — Или просто не первый год тут живёшь? Тогда от кого

прячешься, тут же все с пер­вого взгляда друг дружку должны узнавать, очки там, не очки...»

Скоро миновали сквер, больницу, кладбище, ЛЗС... Промельюгула лесная дорога уводившая куда- то в сторону от основной трассы, но зато осенённая указателем, утверждавшим, что истинная Пещёрка с серебряными избами, русскими печками и сарафана­ми до пят вообще-то пребывала именно там...

Почему-то эта дорога ощутимо тревожила Оксани- но любопытство. «Когда-нибудь, — подумала Варенцо­ва— когда-нибудь я точно там побываю. Вот поставлю дела более-менее в колею — и обязательно съезжу...»

Матированное забрачо было, как выражаются в народе, от честного человека. Оксане даже не требо­валось специально подглядывать, она и так отлично видела, где они ехали. И от неё не укрылось, что, едва мотоцикл выкатился за обиженный судьбой и злыми машинами указатель, как молочный кисель закончился, будто ножом обрезанный. Вокруг заси­ял летний день — с солнцем на небе, с пением птиц, со свежим дыханием леса.. Впрочем, для Оксаны более актуальны были пластмассовый намордник во весь фейс, рёв двигателя, вонючие выхлопы.

В какой-то момент, когда на неё начала уже на­падать зевота, Пётр Петрович свернул налево и по­катил по грунтовке, чтобы через несколько минут остановиться среди кустов лещины, за которыми высилась исполинских размеров берёза «Хороший ориентир», — подумала Варенцова

— Ну вот, товарищ стажёр, прибыли. Теперь мо­жете снять шлем, — смилостивился Пётр Петрович, быстро посмотрел на часы и взялся приковывать ■«Юпитер» к берёзе. На кой вроде, в лесной-то глу­ши? «Да нет, тут он, пожалуй что прав. Не повредит. В России живём...»

Без грозною танкового шлема и защитных очков её спутник выглядел, мягко выражаясь, не очень. Бегающий взгляд, дёрганая физиономия... Клоун тряпичный. Отними у него ксиву и власть, и оста­нется пародия на человека.

«Хорош, — отвела взгляд Оксана — Похоже, на­пуган до смерти. Интересно, чем? Напуган и оттого, видимо, пьёт. Когда не играет в конспирашки. Ой, мама... начальничек...»

Утешаю только то, что стажировка — это не на­всегда. Быть может, очень даже скоро доведётся узнать, чего так боится «тряпичный клоун». И даже самой слегка его напугать.

А Пётр Петрович замкнул цепь внушительным замком с рельефным изображением оскаленного бульдога и приглашающе махнул рукой:

— Товарищ стажёр! За мной.

Оксана двинулась за ним сквозь кусты. Насколь­ко ей было известно, к августу энцефалитные клещи уже утрачивачи активность. Зато оставалось не так долго ждать, пока полетят лосиные вши...

В это время в небе загрохотало — судя по звуку, приближайся вертолёт. А именно Ми-8, винтокры­лый ветеран'. Басовитый раскатистый звук быстро нарастал, сотрясая утреннее небо. Вот рёв достиг максимума, локатизовался где-то рядом и сошёл на нет — похоже, вертолёт приземлился.