Осколок Демиурга. Пробуждение
Шрифт:
Я почувствовал укол сострадания – неожиданного, но глубокого. Несмотря на всё, что произошло, Малфориан был моим соратником, моим другом.
«Но теперь», – его голос вновь окреп, приобретая знакомые командные нотки, – «теперь у меня есть знание. Опыт. Я могу контролировать процесс. Направлять слияние. Сделать его прекрасным вместо разрушительного».
Он повернулся ко мне, его глаза горели неестественным светом:
«Помоги мне, Азраэль. С твоими способностями стабилизировать и моими – трансформировать, мы сможем создать нечто
Часть меня хотела согласиться. Хотела верить, что мой старый друг нашёл путь к чему-то действительно новому и лучшему. Но... я вспомнил лица Лирианы, Нилы, Селены. Вспомнил наблюдения за детьми, играющими на улицах Аркхейма. Вспомнил радость Дарена, когда он открывал новый старинный текст. Эти маленькие, человеческие моменты, которые Малфориан считал незначительными – но которые и составляли суть жизни.
«Что случится с теми, кто не желает меняться?» – спросил я. – «С теми, кто хочет остаться человеком?»
Выражение лица Малфориана стало жёстче:
«Они увидят преимущества новой формы существования. Со временем».
«А если нет?»
«Тогда они вымрут, как вымирает любой вид, не способный адаптироваться», – он произнёс это просто, как констатацию факта. – «Это естественный процесс».
«Естественный?» – я почувствовал, как гнев поднимается внутри меня. – «Ты вторгаешься в их реальность, насильно изменяешь их сущность, и называешь это естественным?»
«Природа не спрашивает разрешения, Азраэль. Она действует. Горы поднимаются, вытесняя племена с их земель. Моря выходят из берегов, уничтожая города. Болезни трансформируют целые популяции. И всё это – естественные процессы».
«Нет», – я покачал головой. – «Ты не природа, Малфориан. Ты – Демиург, который решил играть в бога для своего творения. Есть разница».
Он смотрел на меня долгим, оценивающим взглядом.
«Интересно», – наконец произнёс он. – «Твоё пребывание в человеческом теле изменило тебя больше, чем я предполагал. Ты начал мыслить их категориями. Их ограниченными, эмоциональными понятиями».
«Или, возможно, я наконец понял то, чего никогда не понимал, существуя только как Демиург», – ответил я. – «Ценность выбора. Ценность быть собой, а не чьей-то идеей о том, кем ты должен быть».
Малфориан вздохнул – странно человеческий жест для существа, ставшего наполовину энергией.
«Я надеялся, что ты поймёшь. Что мы сможем снова работать вместе», – в его голосе звучало искреннее сожаление. – «Но если нет... я должен продолжать один».
Он сделал шаг назад, и видение трансформированного мира вокруг нас начало таять.
«Решение за тобой, Азраэль. Присоединиться ко мне в создании нового мира... или противостоять неизбежному и погибнуть вместе со старым».
Я почувствовал, как связь между нами начинает ослабевать. Малфориан растворялся, возвращаясь в материальный мир, оставляя меня в межпространственном лимбо.
«Возвращайся, старый
Последние слова Малфориана эхом отдавались в пустоте, когда его присутствие полностью исчезло.
Я остался один в межпространственной пустоте, без понимания, как вернуться в своё тело.
«Эрин?» – позвал я, но ответа не было.
Я сосредоточился, пытаясь почувствовать свою физическую оболочку, но связь с ней казалась затуманенной, словно через толстое стекло. Я ощущал её – где-то там, далеко – но не мог дотянуться.
Затем, в пустоте вокруг, начало формироваться нечто – не видение на этот раз, а... присутствие. Оно напоминало... цветок? Сотканный из света и тени, он медленно раскрывался, с каждым лепестком увеличиваясь в размерах.
Внутри этого странного образования я увидел фигуру – человеческую фигуру, но слишком яркую, чтобы разглядеть детали.
«Учитель», – голос был мягким, знакомым, хотя я не слышал его тысячелетиями.
«Элохим?» – с удивлением произнёс я.
«Да и нет», – ответило существо, приближаясь. – «То, что от него осталось. То, что ты спас своим медальоном».
Теперь я мог видеть его отчётливее – человеческая форма, но состоящая из кристаллической субстанции, светящейся изнутри. Лицо сохраняло черты, которые я помнил – юные, открытые, с глазами, полными любопытства – но трансформированные, словно вырезанные из звёздного света.
«Я наблюдал за тобой, учитель. За вашим... разговором».
«Ты слышал?» – спросил я.
«Всё», – кивнул Элохим. – «Он не изменился. Всё так же уверен, что знает лучше всех».
Я не мог не улыбнуться – эта оценка Малфориана всегда была точной.
«Он не полностью неправ», – осторожно сказал я. – «Барьеры действительно рушатся».
«Да», – согласился Элохим. – «Но его решение... радикально. Есть другие пути».
«Какие?»
Элохим подплыл ближе, его кристаллическая форма переливалась разными оттенками синего.
«Я был в Бездне, учитель. Не по своей воле, но достаточно долго, чтобы понять – она не просто хаос. Она содержит... паттерны. Структуры. Просто радикально отличные от наших».
Я почувствовал, как внутри меня пробуждается профессиональное любопытство Демиурга.
«Ты смог их распознать?»
«Некоторые. Это как... другой язык. С другой логикой. Но он может быть переведён, адаптирован».
«К чему ты клонишь, Элохим?»
«Малфориан говорит о слиянии, но он видит только подчинение – либо наш мир подчиняет себе Бездну, либо она поглощает нас. Но что, если возможен настоящий симбиоз? Не разрушение обоих, а... новый баланс?»
Я размышлял над его словами. Это было... интригующе. И странно созвучно некоторым теориям, которые мы с Малфорианом разрабатывали до Затмения. Теориям, которые я почти забыл.