Остров жизни
Шрифт:
Гробовое молчание, и взгляд, полный осуждения[3]. Брови де Воражины взметнулись к уровню волос. Асс же и вовсе предпочёл смотреть в сторону.
Чисто ради интереса, Зое проследила за взглядом юноши. «Хм, всего-то портрет».
– Да вы что?
– А то!
Вот так и поговорили. Лорд поднялся, положив ладони на лакированную столешницу. Открыл было рот. Не нашёл что сказать. Закрыл рот. Снова сел, но, не иначе найдя пухлое кресло чересчур жёстким, вновь поднялся и на сей раз вышел из-за стола. Протёр пенсне, дыхнув. Глянул
– Дракон? – Лёгкая полуулыбка. – Вы, не иначе, имеете в виду постановку? Дракон – тема излюбленная в краях, где его нет. В наших краях его ведь НЕТ. И быть не может. Верно?
Мужчины переглянулись. (Зое не вмешивалась).
– Да нет.
– Спектакль или пьеса. Представление, на которое вы хотите меня пригласить как особого гостя?
– Нет.
(А оно подпираемой надо? Шея-то не казённая).
– А быть может, это скульптура?
– Да настоящий! НАСТОЯЩИЙ дракон, – не выдержав, возопила Зое.
Мужчины вздрогнули.
Де Воражина кивнул. Он развернулся, и чуть было не упал, лишь чудом успев примоститься на неудобном кресле. Локоть его едва не упёрся в рукопись, но в последний момент, пожалев труд, ушёл немного в сторону. Опустился между пером и пятном от чернил. Тонкие и ухоженнее, пальцы мужчины круговым движением прошлись по виску.
– О боги.
Де Воражина сглотнул. И взгляд его неожиданно поднялся.
– Это чрезвычайно занимательно, но есть ли у вас доказательства? – Чуть приподнялся он, упершись ладонями в столешницу. – Доказательства?!
Угроза в голосе. Молодой лорд явно не впустую провёл последние три года. Откинув голову чуть назад, он теперь смотрел из-под век. Спокойно и властно. Так что у каждого из присутствующих возникло стойкое ощущение, будто де Воражина глядит именно на него и сверху вниз.
«Вот бы ещё глаза так не бегали. Совсем хорошо бы было».
Отец сомневался ровно пару мгновений. Рука его, исчерченная белыми полосами, занырнула в заплечную сумку, он вынул и положил на рукописи предмет, не опознать который было невозможно.
– Это кость?
Де Воражина взял перо. Он пышным краем попытался чуть подвинуть, убрать с бумаг, но внезапно рука его дрогнула. Предплечье с запозданием дёрнулось, будто клык мог обжечь.
– Не-ет…
– Да…
– Да-да, я уже понял.
Де Воражина с различимым дрожаньем отстранился. Он вытянул из нагрудного кармашка кружевной платочек. Смахнул пот. Усмехнулся как-то чуть истерично и, наконец, взял себя в руки. Он схватил клык.
– Тяжёлый, – отметил, бесцветным голосом. – Где-то семь-десять дюймов. Полый. Что говорит о заменяемости. Кромка пиловидная, эмаль на некоторых гранях сколота, что говорит о…
И много-много ещё слов ничуть не более понятных.
«Зуб хищника – его главное оружие».
(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).
Откровенно
Смуглое, чуть угловатое лицо. Высокий лоб, нос несколько более тонкий и сразу же сильный, очерченный подбородок. Уверенность читалась в глубоко посаженных глазах, так что этой женщине, без сомнений, приходилось держать власть. Она любила управлять и, что немало важно, умела это делать.
«Хм, чего только не бывает».
– А кто это? – обронила Зое, и тут же была вознаграждена не особенно приветливым сопением.
– Что? – де Воражина проследил за взглядом. – Откровенно говоря, не знаю. Это висит со времён ещё моего отца. Де Вайле, если я не ошибаюсь. Она с супругом должна была проехать по нашим землям, но что-то там произошло. Подробности мне неизвестны, но сухая кисть смотрится весьма неплохо.
Поднявшись чуть выше нарисованных кистей, на которых застыли крупные браслеты, взгляд нового хозяина залы оценил мазки на длинной шее.
– …
– Эм… ваша милость?
– Да… Да. – Зуб вернулся на столешницу. Кромка клацнула о древесину. – Так чего вы, собственно, от меня хотите?
В конечном итоге после множества оплеух Лефевру было разрешено учиться. Ни с чего. Ивес запрещал ему это делать весь оставшийся вечер. Всю ночь запрещал! А наутро того уже и след простыл. Пропал, а вместе с ним исчезли отцовский кошель, его шляпа и плащ.
Зое не поняла с чего вдруг. Она не понимала причины, но уже гордилась отцом, хоть тот в этот момент и высмаркивался в рукав.
– Шкаф! – в восторге твердила Зое на обратной дороге из поместья. – Не шкаф, а дворец! И стол! А ты видел стол? Вот это да!
Ивес недовольно повёл плечом. Спина его ныла нещадно, и оттого шаг мужчины казался неестественно прыгучим. Тупые носки загребали землю.
– Ничего особенного.
– Да как так ничего?! – Схватив за локоть, Зое хорошенько его тряханула.
Последнее средство, чтобы сменить мнение.
Мнение в самом деле сменилось, но не так, как она надеялась. Вырвав руку, Ивес подпёр поясницу. Последовало движение, за которым обычно идёт хруст и, как следствие, фраза, не слишком пригодная для пересказа.
На сей раз пронесло.
– Дрянная мебель! Денег много стоит, а толку не больше, чем от нашей… да. – И тише: – Да в нашем столе изгиб под стену сделан. Этак… вот так.
– Ланс рассказывал, что в такой бывают тайные ящики! – подняла указательный палец к небу Зое.