Освобождение Немезиды
Шрифт:
С чем я никогда не водилась, так с этой мерзостью, преподнесенной нам Спасителями. И вот, у кого-то хватило наглости прислать такое создание ко мне в замок! Безумие волнами колыхнулось внутри, готовое вырваться и поглотить меня. И весь замок с ближайшим городов в придачу…
В этом и заключен план неизвестных наглецов? Натравить меня, заставить в приступе на кого-нибудь напасть, чтобы отменить решение Верховного совета? Не родня ли стоит за этим? Быть может, глава решил, что сумасшедшая женщина бросает тень на честь всего рода?..
— Не сердись на них, прекрасная госпожа, они не смогли меня остановить, — незнакомец не подошел,
— Не сердиться? Раз не смогли выполнить свою работу и пропустили в замок какого-то монстра, то они должны умереть, — брезгливо повела плечами я, на удивление легко сдерживая закипевшую злость. И тому есть не малая причина. Сейчас выясню, у кого хватило ума на такую дерзость, и пойду наслаждаться предсмертными воплями этих зазнаек-недоумков. Даже если за этим стоит мой род! Посмотрим, что скажут остальные, когда я расправлюсь с главой собственного рода!..
— Прикажешь привести приговор в исполнение? — усмехнулся под своим капюшоном незнакомец.
Абсолютно нормальными, человеческими руками он схватил за горло против воли подошедших к нему слуг. Их плоть тут же стала дряблой, потеряла цвет…
Мгновение — и к его ногам рухнули иссохшие трупы, на полу продолжившие рассыпаться в прах. Неуловимо быстро он шагнул к третьему, попятившемуся слуге, и сломал ему шею. Я с интересом смотрела на это убогое представление, все так же безмятежно лежа на кушетке и подперев рукой подбородок.
— Прости, у меня одна дорога, — протянул ко мне он руку.
И тут же оказался на полу, отброшенный прочь и сдавленный незримыми тисками. Но пока он падал, капюшон чуть сдвинулся. Я увидела неподдельное сострадание и жалость в чужих глазах, не удержалась и хихикнула. Это, в самом деле, забавно — прежде мне не доводилось видеть убийц, жалеющих своих жертв. Определенно, это не я здесь самая безумная. Хихиканье потихоньку перешло в самый настоящий хохот. Я откинулась на кушетке и глупо смеялась и смеялась, пока, наконец, не смогла успокоиться.
— Ну и взгляд у тебя был, я думала, от жалости расплачешься! Таким как ты из дома выходить нельзя. А это еще что за пародия?!..
Капюшон окончательно слетел с его головы во время неудавшейся атаки, а плащ распахнулся. Незнакомец оказался очень красив, даже можно сказать, безупречен, но мне доводилось видеть мужчин и получше. Поразило совсем не это.
Вокруг мужчины вился зловещий черный шлейф, словно продолжение его души и мыслей. Сейчас полупрозрачная дымка этой странной вуали колыхалась, словно пытаясь вырваться из ловушки, в которую угодил обездвиженный владелец.
Мне доводилось видеть однажды нечто подобное. Когда я еще была ребенком, Спаситель посетил столицу, явившись воплоти. Я видела его издалека, окруженного таким же, но более внушительным по размерам, и не настолько прозрачным черным облаком. Если бы оно рассредоточилось, то, возможно, могло бы накрыть собой всю центральную городскую площадь.
Говорят, неугодные, прикасаясь к этому шлейфу, превращались в кровавую пыль и волочились за Спасителем красной тенью первого шлейфа, пока солнце и ветер не иссушали их окончательно…
Воспоминания, несмотря на то, что в тот солнечный жаркий день не случилось ничего особенного, были не из приятных. После этого изображения Спасителей стали вызывать во мне отвращение и… ненависть. Объяснить этого себе я
Молчание затягивалось. Мы оба разглядывали друг друга — он с облегчением, я с интересом. На вид этому парню с коротко обстриженными черными волосами, можно дать около двадцати лет, но на монстрах не отражаются прожитые годы. Многие маги для того и создавали их, что бы всегда иметь красивые игрушки, раны на которых быстро заживают, да и сами «игрушки» внушают страх всем прочим. Иным наоборот нравилось, когда в измененных проявлялись различные уродства. Но итог всегда один — завет Создателей велел уничтожать всякого измененного, который надоел владельцу или пережил своего хозяина. Беглых монстров истребляли, а если какой-то неумеха-неудачник, доигравшись, сам становился монстром, то на весь Высокий род падал позор. Тогда объявлялась Охота, в которой принимали участие все маги, на землях которых мог оказаться опозорившийся простофиля. Покончить с собой такие неудачники как правило не находили силы воли, цепляясь за жизнь.
Но этот черный шлейф…
Сама я никогда не интересовалась монстрами, но в детстве учителя вложили нужные знания в голову без учета моих интересов. Монстров могли создавать Спасители, получившие некоторые силы побежденной ими Тьмы, но делали это редко. Большинство монстров создавали другие монстры. И если Спасители могли выбрать, сколько силы дать измененному, то при втором способе получить монстра сильнее, чем его «отец» невозможно, и результат зачастую получался непредсказуемым.
Вот только никому из Спасителей не понравился бы этот черный шлейф. Да и кто бы осмелился оставлять в живых столь похожую на самих Высших игрушку, даже получись этот шлейф ненамеренно?! Чем больше я об этом думала, тем менее возможным становилось существование незнакомца. Не должно быть монстров, способных его изменить и передать такой шлейф, и не могли оставить его в живых сами Спасители…
— Ты проглотил язык? Я спрашиваю, что это за пародия на Высших? Как тебя вообще оставили в живых? — я поднялась с кушетки и недрогнувшей рукой взяла монстра за подбородок, нисколько не заботясь, что он способен выпить мою жизнь через незащищенную перчаткой ладонь. Пленник молчал. — В последний раз спрашиваю, кто тебя создал?
— Тьма-на-Цепи…
От неожиданности я отступила на шаг назад, а потом и вовсе села на кушетку. Конечно, я, как и все маги, слышала о том, что Спасители победили Тьму, и теперь одна ее часть бродит на цепи вокруг Золотого храма.
На росписях она всегда изображалась черной кляксой на орбите золотого обруча, опоясывавшего храм на некотором расстоянии. Но допускались туда, в чертоги Спасителей, лишь избранные, а возвращалось обратно и того меньше. Никому не пришло бы в голову, просто так прийти к Золотому храму поразглядывать Тьму-на-Цепи. Да и последние визиты к храму совершались очень-очень давно. В любых записях можно отыскать упоминание, что темные шлейфы на Спасителях это нечто вроде шкур побежденных ими частей Тьмы. Те, чьи души не заслужили после смерти отправиться в чертог с золотыми залами и разными чудесами, вполне могли оказаться поглощенными у входа в Золотой храм этим страшным напоминанием о диких временах, посаженным на цепь. Глупцы, отважившиеся приблизиться к Золотому храму без приглашения, рисковали еще и превращением в неуправляемых, лишенных разума омерзительных монстров.