Освобождение. Через Дух Андрэ Луиса
Шрифт:
Дух изучает, вырабатывает и материализует свои желания в окружающей его материи, и эта материя, придающая формы его импульсам, всегда состоит из бесчисленных низших форм жизни, задействованных в процессе эволюции в просторах бесконечной Вселенной.
Мы пошли вдоль длинных лабиринтов и оказались перед большим зданием, которое с огромной натяжкой можно было бы назвать приютом растерянных Духов.
Если бы я был ещё воплощён, мне было бы чрезвычайно трудно поверить в сцену, подобную той, которая предстала моим растревоженным глазам. Никакое страдание после смерти не тронуло моего сердца так глубоко, как это.
Вокруг стоял невообразимый хор криков, стонов и воплей.
Мы прошли какую-то грязную стену, и уже через несколько шагов ужасающая картина предстала перед нами. Широкая и глубокая долина расстилалась внизу перед нами,
Мы находились на краю плато, которое заканчивалось внезапной бездной.
Напротив нас, на расстоянии десятка километров, один за другим следовали гроты и пропасти, словно мы были перед огромным кратером какого-то действующего вулкана, питающегося человеческой болью, так как внутри непрерывно клокотали вихри голосов, похожие на странную смесь жалобных криков людей и животных.
Моя душа дрожала, и я инстинктивно сделал шаг назад. То же творилось и в душе Элои.
Однако инструктор оставался спокойным.
Далёкий от одобрения нашей слабости, он сознательно проигнорировал её и спокойно сказал:
— Словно сухие ветки, тысячи существ, злоупотреблявших священными дарами, толпятся здесь. Это обвиняемые самой совестью, существа, которые выжили на руинах своего собственного «эго», гранича с мрачным сектором ментального безумия. Они изживают отравленные остатки, которые накопили в интимной сфере на протяжении долгих лет без созидательного труда в физическом мире, бесконечно долгими днями предаваясь теперь искупительным мучениям.
И может потому, что наш ужас перед угнетающей мрачной картиной всё возрастал, он безмятежно добавил:
— Перед нами не что иное, как поверхность мрачных тюрем, перемешанных с пропастями, находящимися под землёй.
— И ничего нельзя сделать с такой потерянностью? — грустно спросил Элои.
Губио помедлил несколько кратких мгновений и серьёзным тоном ответил:
— Каждый раз, когда мы имеем дело с умершим, предоставить ему отдельную могилу очень легко. Но если покойников насчитывается огромное количество, то ничего не остаётся, как прибегнуть к общей могиле. Все Духи возрождаются в плотских кругах, чтобы разрушить идолов тьмы и тени и организовать внутри себя самих принципы победной сублимации ради вечности, если они не стоят на простом эволюционном пути. Но во время проявлений высшего порядка, предоставляемых им, они предпочитают, в большинстве случаев, обожать смерть в праздности, в агрессивном невежестве или в замаскированном преступлении, забывая славное бессмертие, которое им надо достигнуть. Вместо того, чтобы ковать свою судьбу, думая о бесконечном будущем, они очень мало внимания уделяют возможностям роста, избегают оздоровительного ученичества и нарабатывают возрастающие новые долги, таким образом сдерживая творение своего собственного вознесения. И если они, обладая ценными дарами интеллекта, со всем фондом религиозных откровений для решения проблем души, добровольно отдаются подобному сдерживанию, что остаётся, как не пребывать в линиях терпения, сквозь которые пробивается влияние наших благодетелей? Несомненно, такой пейзаж тревожит, но он необходим и понятен.
Я спросил Инструктора, есть ли в этих чистилищах спутники, имеющие своей миссией утешение, на что тот ответил утвердительно.
— Да, — сказал он. — Эта огромная общность, в которой доминируют существа, характеризующиеся, по причине своего постоянного страдания, нечеловеческим поведением, не забыта. Самоотречение во главе с Иисусом действует повсеместно. Но сейчас у нас нет возможности определить миссионеров и служителей добра. Займёмся изучением того, что нас особенно интересует.
Мы прошли ещё несколько метров и обнаружили грустную женщину, распростёртую на земле.
Губио устремил на неё свои ясные глаза и через несколько мгновений посоветовал нам проследить за его размышлениями.
— Видишь ли ты всю реальность, Андрэ? — по-отечески спросил он.
Я увидел, что несчастную окружили три яйцевидные формы, различавшиеся между собой некоторыми деталями и цветом, которые были бы недоступны моему взгляду, если бы я не развил здесь всего своего потенциала внимания.
— Да, — с любопытством ответил я, — я вижу три живые формы, противопоставленные перисприту, хоть они и проявляются с помощью того, что кажется мне тонким желатином, текучим и аморфным.
Губио сразу же объяснил:
— Это несчастные сущности, преданные желаниям мести,
Эта сестра, в свою очередь, ещё не поняла, что наука любви — это наука освобождения, просветления и искупления.
Мы стали внимательно прислушиваться к бедной сущности.
Губио принял положение врача перед пациенткой и учениками.
Окутанная ореолом «тёмно-серой силы», страждущая женщина почувствовала наше присутствие и вскричала, находясь где-то посредине между угнетением и идиотизмом:
— Жоахим! Где Жоахим? Скажите мне, умоляю вас! Куда его увели? Помогите мне! Помогите!
Несколькими словами ориентер успокоил её и, обращая на неё внимания не больше, чем психиатр к увечной в состоянии серьёзного кризиса, сказал нам:
— Исследуйте яйцевидных! Прозондируйте их магнетически руками.
Я тут же принялся за дело.
Коснувшись первого, я заметил, что он явно реагирует на меня.
Собрав всю свою волю, я приложил свою возможность прослушивать внутреннюю область этой формы и, удивлённый, услышал стоны и казавшиеся далёкими фразы, сквозь нить мысли:
— Месть! Месть! Я не успокоюсь до конца… Эта подлая женщина мне за всё заплатит…
Я повторил опыт с двумя другими, результат был тот же.
Восклицания «убийца! Убийца»…» переполняли каждую из этих форм.
Коснувшись с братской нежностью больной, обследуя её, Инструктор обратился к нам с такими словами:
— Жоахим — это её спутник, опередивший её в работах перевоплощения. Он уже ушёл к плотной Земле, чтобы подготовить ей место. Бедная подруга ждёт момента возвращения к благословенной борьбе. Я вижу её жестокую драму. Она была тираничной собственницей рабов в прошлом веке. Я ощущаю в её ментальных архивах воспоминания о процветающей и счастливой ферме. Она была молода и красива, но, в соответствии с программой спасительных испытаний, она вышла замуж за пожилого мужчину, который, со своей стороны, был привязан чувственными обязательствами к скромной молодой девушке- рабыне. Несмотря на естественное изменение в жизни после заключения брака, он не оставил своих обязанностей. И поэтому ещё молодая бедная рабыня-мать, кающаяся грешница, оставалась привязанной к сельской местности из-за детей своей несчастной любви. Со временем влюблённая и соблазнительная супруга познала всю глубину ситуации и открыла всю вспыльчивость своей души. Жестокая и холеричная, она обратилась к мужу, вынуждая его исполнять все капризы, рождавшиеся в её разуме. Несчастная рабыня была разделена со своими двумя детьми и продана в болотистый край, где очень быстро умерла от злокачественной лихорадки. Привязанные к столбу пыток, оба мальчика страдали от стыда и унижений «рабства». Обвинённые охранником в краже, они были вынуждены по приказу этой женщины носить тяжкие цепи на израненных шеях. Свои жизни они прожили в постоянных унижениях. Они «сгорели» за несколько месяцев, заражённые неизлечимым тогда туберкулёзом. После своей смерти они присоединились к возмущённой матери, составив, таким образом, преследующее трио, привязанное к сельской местности, изгнавшей их, питаясь зловещими намерениями мести. И хотя духовные братья, часто навещавшие их, призывали к терпимости и прощению, они не уступили ни пяди своих мрачных планов, в которые заключили свои сердца. Они стали безжалостно нападать на женщину, которая жестоко третировала их, навязывая её слабому и колеблющемуся духу разрушительные угрызения совести. Итак как они господствовали над её психической жизнью, они стали для неё опасными невидимыми мучителями, каждый раз использующими любой процесс борьбы для усиления её мучений. Поэтому она тяжело заболела, отвергая все советы и средства лечения. Хоть ей и помогали различные врачи и священники, она не могла восстановить своего органического равновесия: её физическое тело постепенно истощилось, не будучи способным ментально достичь высшего идеала, который исправляет заблуждения и облегчает вибрационное сотрудничество душ, живущих в более высоких сферах. Несчастная хозяйка фермы, изолированная в своей разрушительной гордыне, которой отмечен был её путь, страдала десять лет постоянными нескончаемыми болями. Конечно, у неё тоже были друзья, которые были готовы протянуть ей свои щедрые руки в момент неизбежной смерти; но когда мы ослепляемся злом, мы становимся неспособными принимать любые средства добра от самих же себя.