Отмель
Шрифт:
Некоторые кафе заполнены представителями «поколения раздавленного авокадо» [4] . Они листают газеты, неспешно потягивая макиато, молчаливые, полусонные, еще не отошедшие от похмелья. Я выбрала одно из популярных местечек. Приятно оказаться среди нормальных людей, даже если телохранитель моей соседки не отходит от нас ни на шаг. Ариэлла хорошо вписывается в эту обстановку, одетая в драный джинсовый комбинезон, сандалии и широкополую шляпу. Надо заказать зеленый сок [5] с двойным имбирем и лимоном, чтобы не выделяться. Впрочем, я все равно чувствую себя белой вороной, поэтому выбираю миндальный флэт-уайт и тост из дрожжевого хлеба с двойным джемом. А ведь обычно я так не делаю – стараюсь не есть углеводы, –
4
Так австралийцы в шутку называют людей в возрасте от двадцати до тридцати с небольшим лет, которые не могут купить недвижимость, поскольку тратят деньги на модный образ жизни.
5
Смесь соков зеленых овощей, популярная у сторонников здорового питания.
Мы с Ариэллой не виделись с того самого ужина, на котором она вела себя так, словно у нее все в порядке. Но на сей раз я пришла подготовленная. С собой у меня крошечная записка, которую я сжимаю потной ладонью, готовясь незаметно передать Ариэлле.
Скажи, какая помощь тебе нужна. Э.
Похоже, я вот-вот струшу, потребую принести счет и убегу отсюда. Но, вспомнив Чарльза и его пощечину, понимаю, что сейчас мой долг – помочь Ариэлле любой ценой.
Проходит какое-то время, прежде чем нам удается выстроить нормальную беседу. Ариэлла начинает диалог со взгляда, который сразу раскрывает все карты: он слушает. Охранник садится рядом, прислонившись своим широким плечом к ее изящной фигурке. Со стороны может показаться, что это партнер Ариэллы, черствый, холодный, обиженный на весь мир. Сидит сложив руки и стиснув зубы и сканирует взглядом посетителей и официантов, словно только и ждет, чтобы наброситься на какого-нибудь бедолагу и отнять кошелек. Наверное, поэтому я и заказала тост из дрожжевого хлеба. Мне нужно что-то успокаивающее и теплое, как подушка. Наконец еду приносят. Я отрезаю квадратик тоста, добавляю солидную, как на ватрушке, порцию джема и сразу отправляю в рот, а сама уже готовлю следующий квадратик. Жую и режу, жую и режу. Тем временем мы продолжаем разговор – с виду обычные, ничем не примечательные посетительницы.
Ариэлла интересуется оздоровительным центром, в котором я работаю, спрашивает, как именно я помогаю людям. Я объясняю, что моя студия совсем не похожа на это кафе. Тут кишмя кишат модные хипстеры, а в нашем центре в Паддингтоне [6] таких не встретишь. Среди моих завсегдатаев – богатые домохозяйки, которые хотят выглядеть защитницами природы, но не горят желанием украшать дом подвесными растениями, обучать детей по расширенной программе и покупать органический крем для лица, от которого все равно никакого толку. Моим клиенткам нужно лишь заниматься йогой в дорогом спортивном костюмчике, потягивать огуречный сок с чистой горной водой и жаловаться на мужей. А потом хвастаться подружкам, что были у меня в студии. Им нравится считать себя частью моего племени.
6
Оживленный элитный район в пригороде Сиднея.
Иногда мы устраиваем вечеринки, где клиентки пьют дорогое шампанское, наслаждаются хорошей едой и изливают душу. Мы проводим презентации с участием всемирно известных коучей по здоровому образу жизни, влиятельных персон, которых можно увидеть в утренних американских телешоу. У нас нет пропотевших ковриков для йоги, благовоний и плетеной мебели. Хотите увидеть нечто подобное – обратитесь в соседний кабинет к Трейси, инструктору по йоге.
– С удовольствием посмотрела бы твою студию, – улыбается Ариэлла.
– Конечно, приходи. Кстати, спасибо за вечер. Было потрясающе.
Она сцепляет и расцепляет руки.
– Спасибо, что пришли.
–
– Ты так думаешь?
Ариэлла отпивает сок и слизывает розовым языком пену, оставшуюся на верхней губе, пока я сражаюсь с хрустящим тостом, запихивая его в себя по кусочкам. Ненавижу такие разговоры. Вежливые и бессмысленные, о вечеринках и работе, обо всем и ни о чем. Скорее бы передать ей записку. И почему мне не все равно? Что будет, если я позволю соседке и дальше вести странную жизнь затворницы и больше не стану с ней встречаться? На завтра у нас запланирована прогулка. Каково будет Ариэлле, если я вдруг дам задний ход и все отменю? Она по-детски помешивает сок соломинкой и обхватывает стакан обеими руками. Мы с ней едва знакомы. Я жую тост, стреляя глазами в охранника. Неужели ей больше не к кому обратиться? Почему она выбрала меня? Телохранитель втягивает и надувает щеки. У меня сводит низ живота. Нет. Неважно, какие сомнения меня терзают, – я не могу бросить Ариэллу в беде. И все-таки надо выяснить, чем я могу ей помочь. Это как-то связано с Матео? А может, ее обижает охранник? Признаться в этом мужу она, конечно, не рискнет, ведь тогда телохранитель наверняка начнет ей угрожать. Я прокручиваю в голове возможные сценарии, пытаясь понять, какой из них звучит наиболее правдоподобно. Единственный способ докопаться до истины – это передать ей записку. Но я не знаю как и когда. Он близко, слишком близко.
– Давно вы с Чарльзом женаты? – спрашивает Ариэлла, и мы мгновенно меняемся ролями. Она становится коучем, а я – ее клиенткой. Ну и ну. Кто бы мог подумать, что такое возможно?
Я слизываю джем с указательного пальца.
– Десять лет.
– Потрясающе. И как вам удается сохранить любовь?
Я едва сдерживаю смех и не могу найти подходящих слов, чтобы ответить на такой вопрос. Ариэлла это замечает и снова отпивает сока. Я сильно потею под шарфом и срываю его, обнажая шею, но делаю это аккуратно и слежу, чтобы записка не выпала из руки. От кофе становится только хуже. Надо было заказать зеленый сок, как соседка.
– Идеального брака не существует. Как и его рецепта. Все просто: вы либо совместимы, либо нет.
Я не спешу смотреть Ариэлле в глаза, но чувствую, как она буравит меня взглядом. Знает ли она мой маленький секрет? Догадывается ли, что я вот-вот брошу Чарльза и уже продумываю план? Порой женская интуиция сильнее слов. Я намазываю джем на очередной тост и надкусываю его, глядя куда-то мимо головы Ариэллы. В этот момент рука соседки тянется к моей, дотрагивается до нее, и я наконец перевожу взгляд на Ариэллу. Она знает, что у меня в ладони спрятана записка. Чувствует ее, горячую, влажную. Прищуривается. Одно из двух: либо ты ее берешь, либо я сейчас оттолкну твою руку. Мы молча смотрим друг на друга. Охранник пялится в смартфон.
– Все хорошо, – тихо произносит Ариэлла, но я не понимаю, о чем речь. – Я скоро забеременею. – С этими словами соседка отпускает мою руку, не забрав записку. Но почему? Я не сомневаюсь, что она нащупала бумажку. Тем временем Ариэлла снова расплывается в улыбке и посасывает соломинку. – Надеюсь, Мэтти согласится оставить ребенка. Из него выйдет чудесный отец. Ну а мне пригодятся любые твои советы.
И вот мы снова обсуждаем беременность. «Беременность – единственная тема, которую нам позволят обсуждать». Видимо, больше и впрямь не о чем говорить, но Ариэлла играет так натурально, что я даже не могу сказать, притворяется она или нет. Может, искренне мечтает о детях? Стоит ли мне признаться, что я жду еще одного ребенка? Я ведь никому об этом не рассказывала. Или соседка устроила спектакль только для того, чтобы отвлечь телохранителя? Я ищу намек, подсказку, явную ложь. Но ее нет. Где та опасность, что буквально витала в воздухе, когда мы вместе пили чай? А вдруг первая записка была всего-навсего глупой шуткой? Или Ариэлла передумала?
Я буквально из кожи вон лезу, чтобы казаться веселой. Растянутые губы, довольная улыбка, светящиеся от счастья глаза – гротескная пародия. Это фарс, а я – обманщица и притвора. Но все равно выдавливаю из себя поздравление, продолжая изображать улыбчивую и довольную жизнью соседку. Быть женщиной порой совсем непросто. Особенно если не умеешь играть.
– Значит, он задумывается об отцовстве? – спрашиваю я, пытаясь понять по глазам Ариэллы, что она сейчас чувствует. – Прекрасно!
Соседка перемешивает зеленую жижу ножом, темные кусочки овощей сталкиваются со светлыми, и жидкость постепенно приобретает густой травяной оттенок.