Отмель
Шрифт:
– Ночью мы с тобой разбудим Купера и сбежим. Но пока ничего ему не скажем, иначе он запаникует. Объясним по дороге. Тогда возражать будет поздно.
– Но как мы сбежим, мамочка? – продолжает недоумевать дочь.
– Видишь вон тот остров? – Я машу рукой в сторону соседнего клочка суши, окутанного густыми тенями. Было бы лучше, если бы он переливался на солнце, казался ближе, доступнее, красивее – маленький тропический рай, который так и манит к себе. Кики смаргивает слезы и смотрит в сторону острова. – Мы туда поплывем.
Дочь поворачивается ко мне, лицо ее искажено ужасом, тело дрожит.
–
– Сначала немного потренируемся и научимся хорошо плавать. – Я улыбаюсь фальшивой улыбкой, но Кики, как обычно, не замечает обмана. Я давно наловчилась изображать эмоции, и дети мне верят. – Но мы справимся. Посмотрим, сумеет ли Джек нам помочь, а если нет, – я целую дочь в макушку и вытираю ей слезы с ресниц, – через два дня мы сбежим сами.
Сейчас
Прежде чем солнце полностью скроется за горизонтом и сверчки заведут свою песнь, а из глубин океана поднимется полная луна, осветив своим холодным сиянием остров напротив, – прежде чем все это произойдет, я отведу Купера и Кики в сарай, где живут мои новые знакомые. Поиграем с Акмалем, говорю я сыну, пока мы устало плетемся вниз по холму.
Кровотечение остановилось, и я до сих пор не увиделась с Джеком. Надо придумать способ послать ему сигнал. Предупредить, что ребенок вот-вот появится на свет и либо погибнет, либо мы познакомимся с малышом раньше времени. Купер, презрительно фыркнув, спрашивает, почему женщины живут в такой дыре. Перед тем как постучать в дверь, я настоятельно прошу сына держать свое скромное мнение при себе. Ему не понять, каково им. Ведь моим детям, как и мне, повезло родиться в богатой, привилегированной семье. Если нынешний кошмарный опыт способен хоть чему-то нас научить, надеюсь, это будет способность никогда не принимать роскошь как должное.
Мысленно я уже пообещала Вселенной, что так и будет. Но не готова произнести обещание вслух, пока мы не окажемся в воде, подальше от этой тюрьмы.
Приоткрыв дверь, Марьям, как обычно, осторожничает. Встает на цыпочки, заглядывает мне за спину и лишь после этого приглашает войти. Ее подруги нет дома. То есть я так подумала, переступив порог крохотной комнатушки, но тотчас поняла, что ошиблась. Марьям показывает в сторону спального места, где на матрасах с тропическими рисунками вытянулась женщина с татуировкой.
– Сити больно, – поясняет Марьям.
Я велю Кики и Куперу отвести Акмаля к дальнему концу сарая, откуда не видно особняк. Предлагаю выбрать какой-нибудь симпатичный цветок или поискать зарытые в песке сокровища. Все лучше, чем видеть такое. Дети уходят, но Кики напоследок бросает любопытный взгляд в сторону матрасов, и я взмахом руки прогоняю ее.
– Что случилось с Сити? – спрашиваю я Марьям, после чего подхожу к постели и сажусь на корточки рядом с татуированной. Крови, кажется, нет. Я поглаживаю ее голую ступню. – Что они с ней сделали?
– Они ударить. Она собрать вещи, они увидеть.
Тревога, словно старая раковая опухоль, возвращается откуда ни возьмись. Душит петлей на шее, сжимает горло так крепко, что не продохнуть.
– Они знают? – спрашиваю я, сглатывая несколько раз подряд. В глотке будто застрял комок, но на самом деле
Мужчины в курсе, что мы задумали побег? – Комната резко теряет очертания, как телевизионное изображение, когда неожиданно пропадает сигнал.
Она пожимает плечами и качает головой.
– Это неправильно! На месте Сити должна быть я. Я не хотела, чтобы вы пострадали из-за меня. А теперь они всё знают.
Кажется, я вот-вот упаду в обморок. Такого со мной еще не случалось. Потеря крови, схватки и липкий страх буквально заползают под кожу, проникают в сознание, лишают самоконтроля.
Прислонившись спиной к стене, я закрываю глаза и наклоняюсь вперед, закрыв лицо руками. Один шанс. У нас был всего один шанс совершить побег, а теперь и тот исчез.
Охваченная бессильной яростью, я кричу и с силой пинаю один из пластиковых стульев, стоящих в обеденной зоне. Тот с громким треском отскакивает от пола.
– Твою ж мать!
Наваждение рассеивается, уступая место гневу, пульсирующему в руках, коленях и ступнях. Я снова кричу, и ко мне подбегает Марьям, шикает, пытается успокоить, но я ее не слушаю. А смысл? Мужчины знают, они всё знают, и теперь нам ни за что не выбраться из этой вонючей дыры. Я рыдаю, не отнимая ладоней от лица, не зная, куда деваться из этой жалкой лачуги. Хочу бежать, бежать без оглядки. Марьям обнимает меня тощими руками, как мать свое дитя, и крепко прижимает к груди, пытаясь успокоить. Только тут до меня доходит, что все это время я бормочу, словно заблудившийся ребенок, повторяя снова и снова: «Помогите, пожалуйста, помогите…»
– Мы помогать, – говорит она.
– Как?! – в отчаянии спрашиваю я.
– Сити сказать, они ее ударить. И больше ничего.
Я отстраняюсь от ее потной шеи и недоуменно моргаю.
– Выходит, они не в курсе, что мы намерены сбежать?
Марьям качает головой:
– Нет.
Я хлюпаю носом и вытираю слезы. Не знаю, стоит ли доверять моим новым знакомым и понимает ли Марьям, о чем я вообще спрашиваю. Она усаживает меня за стол и возвращает на место стул, который я пнула. Ясно одно: побег надо спланировать до того, как мужчины нас застукают. Если раньше мои визиты к горничным оставались тайной, теперь все изменилось, я уверена. Крики наверняка были слышны в особняке, да и дети будут задавать вопросы. Я здесь как на ладони, хотя уже не понимаю саму себя.
Немного придя в себя, снова заглядываю к Сити: та уже сидит на постели и пьет воду. Затем я прошу Марьям подняться со мной к пальмовой рощице. Там мы сможем спокойно обсудить наши планы и решить, как справиться с тяжелейшим испытанием, свалившимся на каждую из нас.
Сейчас
04:02
Я почти заснула, как вдруг что-то пощекотало мне лоб. Мгновенно очнувшись, хлопаю по нему ладонью. Что там, паук или другая букашка? Открываю глаза. Нет: это Джек. Стоит, возвышаясь над кроватью, как жуткий убийца, готовый вот-вот накинуться на жертву. Он прижимает палец к губам, я киваю и жду, пока Кики и Купер снова не погрузятся в глубокий сон. Наконец дети затихают, я переворачиваюсь, и Джек помогает мне подняться с постели.