Отмель
Шрифт:
Впрочем, даже при наличии подручных материалов нам все равно не удалось бы незаметно соорудить такую большую конструкцию. Особенно теперь, когда я истекаю кровью. Раздобыть бы веревки или какой-нибудь плоский легкий материал, способный выдержать наш вес, но я просто не вижу, из чего можно сделать плот, который не развалится по дороге.
Хотя есть и еще один способ. Быстрый, весьма эффективный и, не исключено, единственно возможный. Вот только сама мысль о нем пугает меня до чертиков.
Я встряхиваю головой и прошу Марьям поразмышлять, пока меня не будет. Обещаю, что вернусь чуть позже, когда стемнеет, чтобы обсудить план с ее подругой. Вместо ответа
Сейчас
Я предлагаю Кики сходить со мной на прогулку и пособирать кокосы – на вечер у нас вновь запланирован боулинг. Дочь картинно закатывает глаза, но, увидев мои вскинутые брови, чувствует, что я позвала ее не просто так.
Заинтригованная, Кики тотчас забывает о дурацком фильме, который они с Купом смотрят по видику, и, спрыгнув с выцветшего диванчика, оставляет брата в одиночестве.
– Мы ненадолго, – говорю я Купу. – Пройдемся – и сразу домой.
Сын кивает. Он так увлечен фильмом, что почти меня не слышит. Покинув «Барк», мы идем по тропе, усыпанной, точно конфетти, розовыми цветами. Кики поднимает один из них и вдыхает его чистый запах, а я молча за ней наблюдаю. Затем смахиваю непослушную прядку, упавшую ей на глаза. Неужели я вот-вот признаюсь? Но если не решусь, нам конец. Дочь смотрит на меня карими глазами, такими большими и невинными.
– Так о чем ты хотела поговорить? – нетерпеливо спрашивает она.
– Какая же ты юная, – отзываюсь я и замолкаю, словно набрав в рот воды. И это самая что ни на есть правда, пусть и не та, которую Кики от меня ждет. Моя дочь еще слишком юна, чтобы узнать такое. Слишком юна, чтобы происходящее не повлияло на ее неокрепшую психику. Лет через пять ей наверняка придется лечиться от тревожного расстройства, и виноватой окажусь я. Психотерапевт настроит дочь против меня, и Кики будет злиться и напрягаться всякий раз, когда мне случится обронить фразу из тех, которые врачи называют триггерами. Рано или поздно каждый из нас проходит эту стадию, и я не исключение. Даже странно, если подросток не винит родителей в своих проблемах. Грызешь ногти? Скажи спасибо папе, который сам всю жизнь их грыз. Тебе ведь так хотелось произвести на него впечатление. Смотри, мол, мои-то короче. Моришь себя голодом? Благодари тех, кто внушал тебе, что за весом надо следить. Снова увязла в токсичных отношениях? Привет родителям, чей брак давно трещит по швам. Обвинять легко. Сложнее подчинить эмоции рассудку. Но однажды понимаешь, что нет смысла искать козла отпущения, иначе рискуешь застрять в детском мирке и никогда не вырасти. Я вижу это сплошь и рядом. В том числе и в себе.
– Мы никуда не едем, да? – спрашивает Кики. Ну что ж, так даже лучше. Начнем издалека. Будем продвигаться осторожно, маленькими шажочками, прежде чем я наконец признаюсь дочери, что ее отец застрелил соседку и похитил нас.
– Да.
– И никакой больной подруги не существует. Я права?
Я поднимаю цветок и обнаруживаю, что он совсем ничем не пахнет.
– Да.
Тогда зачем мы здесь? И когда вернемся домой?
Я устраиваюсь на камне и сажаю дочь к себе на колени. Эту речь я отрепетировала вчера ночью, когда поняла, что с острова надо бежать, даже если Джек нам не поможет. Фигурка у Кики костлявая, а живот у меня размером с арбуз, но дочь не отстраняется, и мне удается худо-бедно ее обнять. Я целую ее волосы,
– Кики, на прошлой неделе ты кое-что сняла на камеру, и твой ролик доставил нам массу проблем.
Она поворачивается ко мне лицом:
– Что?
Ты снимала себя в домике на дереве, а в это время на заднем плане с Ариэллой случилась беда. Ты ни в чем не виновата. Думаю, твое видео даже поможет полиции во всем разобраться и выяснить, что на самом деле произошло у наших соседей.
– Типа ограбления?
Я тереблю лепестки, сгибая их, так что они сминаются и рвутся. Нельзя говорить Кики, что Ариэллу убили. Рано или поздно она все равно узнает – не от меня, так от друзей. Буду притворяться, что наши соседи переехали. Поэтому киваю.
– В общем, Ариэлла пострадала. И этот момент попал в кадр.
Дочь хмурится.
– И при чем тут мы?
– Твой папа занимается охраной Матео, мужа Ариэллы. А раз на нее было совершено покушение, это значит, что твой отец подвел своего нанимателя.
– Значит, Матео разозлился?
– Еще как. Сказать по правде, нам пришлось сбежать, потому что наш сосед – очень плохой человек. И к тому же опасный.
Тогда зачем папа с ним работал?
Сжимаю губы в тугую линию. В жизни не вела разговора сложнее.
– Когда папа подружился с Матео, я стала наводить справки и выяснила, что твой отец тоже занимался кое-чем нехорошим. Совершал плохие, опасные вещи, и меня это очень беспокоит.
Похоже, дочь на грани срыва и вот-вот заплачет. Тем не менее она быстро берет себя в руки и смотрит на меня во все глаза.
– Например?
– Детали тебе ни к чему. Но запомни: мужчины, живущие на этом острове, – негодяи. Твой папа так не считает, но я-то знаю. Женщин тут держат как…
– Ну?
– Как узниц. – Глаза начинает пощипывать. – И мы тоже узницы, Кики. Твой папа очень боится, что Матео нас найдет, и вряд ли нам удастся вернуться домой, если мы с тобой и Купером будем сидеть сложа руки.
– Но, мамочка, – лепечет Кики, начиная плакать. Ноздри у нее вздуваются, она страшно напугана и прижимается ко мне изо всех сил.
– Тише. Не бойся. Все будет хорошо, Кики. Посмотри на меня. – Я беру лицо дочери в ладони. – Джек делает все возможное, чтобы вернуть нас домой, но мы тоже должны кое-что предпринять.
– Что? – Кики срывается на крик, и я мягко на нее шикаю. – Я боюсь.
– И у тебя есть на это полное право. Но только если рядом нет меня. Я не боюсь, Кики. Обещаю, мы сбежим. Само собой, у тебя много вопросов. С радостью на них отвечу, когда мы покинем остров. – Я вытираю слезы, текущие по щекам моей до смерти напуганной дочери, и силюсь не разреветься сама. – Но сделать это мы должны тайно.
– Папа тоже плохой? – спрашивает дочь. Лицо у нее красное и мокрое от слез.
Язык прилипает к нёбу. Если бы она только знала. Если бы…
– Он запутался. Принимает неправильные решения и совсем не заботится о нас. Мы с тобой должны быть очень храбрыми, Кики, хотя бы ради Купера.
– Как нам отсюда сбежать? – Кики сотрясают рыдания. Если сейчас нас заметит один из мужчин, все пропало. Я прошу дочь успокоиться, быть взрослой и храброй, следовать моим указаниям – и тогда все будет хорошо. Кажется, подействовало. Кики кивает, хлюпает носом и утирает его тыльной стороной ладони.