Отрезок пути
Шрифт:
Вообще, городок довольно милый. И церкви мне нравятся. Они не похожи на обычные маггловские здания, иногда мне даже кажется, что в них есть какая-то магия. Если и так, то инквизиторы в Средние века явно ничего об этом не знали. Но сами церкви не виноваты, не так ли?
Я люблю иногда там гулять. Правда, прохожие все время порываются что-то у меня спросить, но в таких случаях я довольно успешно притворяюсь иностранцем.
Глава 52. Избиение младенцев
Кажется, я теряю бдительность. Об этом я еще неделю назад подумал, когда не успел вовремя отразить очередное заклятие Крэбба, которое он исподтишка послал мне в спину. Просто голова другим занята. Эх, если бы не
Впрочем, если бы не война, вряд ли мы с Северусом сейчас были бы вместе. Возможно, когда-нибудь потом, да и то не факт. А в мирное время он бы точно на такое не пошел. Да я бы и предложить не посмел. Получается, в каком-то смысле я должен радоваться, что все так сложилось. Все-таки любит судьба над людьми поиздеваться.
Тем не менее, сейчас я почти счастлив. Чувствую себя примерно так же, как и в самом начале наших отношений. Нет, даже лучше, потому что сейчас все идет так, как должно идти. Раньше я все время нервничал, боялся сделать что-то не так, не мог расслабиться на все сто процентов. А сейчас просто блаженствую.
Нет, конечно, я не валяюсь, как бревно, пока Северус делает то, что нужно. Но ведет он, и от него все зависит. Не то, чтобы я так уж любил подчиняться, но так хочется иногда ни за что не отвечать! В последнее время слишком много всего навалилось. Да и не только в последнее, сказать по правде. Сколько себя помню, я всегда все взвешивал, оценивал, думал, что лучше и как лучше, и никогда не мог пустить все на самотек. А Северус… Наверное, ему тоже это нужно. Он ведь б'oльшую часть жизни кому-то подчиняется – сначала Волдеморту, потом Дамблдору. Даже сейчас, когда последнего уже нет в живых.
Как бы то ни было, у нас, по-моему, все просто потрясающе. Было бы совсем хорошо, если бы не некоторые внешние факторы. Болезненные ощущения окончательно оставили меня в покое, поэтому я наслаждаюсь так, как никогда в жизни. Неудивительно, что мне не до Крэбба.
Впрочем, справедливости ради надо заметить, что на моей бдительности сказывается не только это. Еще Гарри. Я, конечно, давно привык к этой связи, но у меня такое впечатление, что он постепенно сходит с ума. Я чувствую, что он одержим какой-то идеей, только никак не могу уловить ее смысла. Это ужасно раздражает и отвлекает от окружающей действительности. Уже молчу про то, что в последнее время у меня постоянно крутятся в голове разнообразные сказки барда Бидля, которые я не открывал с самого детства, да и вообще старался пореже вспоминать. Чаще всего это «Сказка о трех братьях», которая когда-то была моей любимой. Дед утверждал, что палочка, мантия и камень действительно существуют, и называл их «Дары Смерти». Бабушка только пальцем у виска крутила и советовала не принимать всерьез его слова. В детстве я, конечно, верил ему, но сейчас хорошо понимаю, что он был не только подписчиком «Придиры», но и большим фантазером, в противовес рациональной бабушке. А сейчас эта дурацкая сказка практически не выходит у меня из головы!
Но это, однако, не дело. Не могу я расслабляться. Просто права не имею. Нет Луны, нет Сьюзен, нет Ханны. Ребята нервничают. Кэрроу звереют все больше и готовы замучить нас до полусмерти за одно только выражение лица. Поодиночке мы стараемся не ходить, потому что слизеринские семикурсники запросто могут подкараулить в коридоре целой толпой. А я никак не могу позволить себе все время разгуливать в компании, поэтому терять бдительность нельзя ни в коем случае.
Забавно. Я иду по коридору в гордом одиночестве, размышляя о бдительности, и вдруг спотыкаюсь на ровном месте и неуклюже падаю на пол. Либо это туго натянутая невидимая веревка, либо просто заклятие
В поле зрения появляются тяжелые ботинки с налипшими комьями земли и полы мантии, из-под которой выглядывают ужасающе грязные брюки. Обладатель всего этого добра садится на корточки, и перед моим лицом появляется глумливая рожа Крэбба.
– Ну, здравствуй, Лонгботтом! – вкрадчиво произносит он мерзким голосом, дыша на меня алкогольными парами. – Какая неожиданная встреча!
Я пытаюсь взглядом дать ему понять, что обо всем этом думаю, и жалею, что не имею возможности зажать нос. Мерлин, неужели от меня тоже так разит, когда я выпью? Впрочем, вряд ли. От Северуса приятно пахло, даже когда он напился до невменяемого состояния. Наверное, это зловонное дыхание самого Крэбба в сочетании с огневиски дает такой эффект.
– Ты не рад меня видеть? – притворно удивляется он и вдруг резко наклоняется и больно дергает меня за волосы: – Думаешь, ты такой крутой, Лонгботтом?
Ответить ему я, естественно, не могу. Но вообще-то думаю, что да, я действительно такой крутой. В противном случае он не нападал бы на меня так трусливо, а разобрался по-мужски.
Он презрительно ухмыляется, поднимается на ноги и командует:
– Идите все сюда! Сейчас мы ему устроим!
Из-за поворота подтягиваются пьяно ухмыляющиеся слизеринцы – Гойл, Забини и Нотт. Через секунду за ними следует Малфой – бледный, почти трезвый и как будто напуганный.
– Лонгботтом, где же твои приятели? – ехидно осведомляется Нотт. – Без них ты не такой храбрый!
А вы? Уроды, чтоб вас сотня троллей оттрахала!
Какое-то время они топчутся надо мной, глумятся и показывают пальцем, точно невоспитанные детишки во время прогулки по заповеднику. Только Малфой сразу вызывается караулить коридор на случай появления кого-то из преподавателей и исчезает за поворотом.
Вскоре развлечение им надоедает. Оскорбления начинают повторяться, и мне даже становится скучно. Хоть бы у своего декана – теперь уже бывшего – поучились. Зря он, что ли, столько лет с ними возился?
Крэбб снова садится на корточки и смотрит на меня, прищурив свои поросячьи глазки.
– Я давно хотел с тобой рассчитаться, Лонгботтом! – зловеще сообщает он. – И за это, – он с отвратительным звуком плюет мне в лицо, от чего я с трудом сдерживаю рвотный позыв. – И за это, – он хватает мою руку и резким движением выворачивает.
Кисть пронзает сильная боль. Ублюдок! Я-то тебя тогда не обездвиживал! Одновременно с этим их заклинание спадает, и я понимаю, что снова могу шевелиться. Я стараюсь незаметно протянуть неповрежденную руку к его карману, из которого торчит моя палочка, но мой маневр замечает Гойл:
– Винс, аккуратней!
Крэбб вскакивает с неожиданной для его телосложения и состояния прытью.
– Не так быстро, Лонгботтом! – он со всей дури бьет меня тяжелым ботинком в грудь.
Я сдавленно охаю. Дыхание перехватывает, и я непроизвольно сжимаюсь в комок. Следующий удар приходится по лицу. От резкой боли темнеет в глазах, и мне только чудом удается сдержать стон. Рот наполняется кровью. Кажется, мерзавец не только сломал мне нос, но и выбил пару зубов.
Другой ботинок бьет по ребрам. Третий ударяет со спины. С каждым из них по отдельности я бы справился без проблем. И с двумя бы справился. Но их четверо, а ботинок – восемь. Ботинки Малфоя не в счет – он участия не принимает, только следит, чтобы никто сюда не зашел.