Отрезок пути

Iris Black

Я смотрю на его лицо. На лбу и над верхней губой блестят капельки пота, а в глазах столько страсти и нежности, что я не могу отвести от него глаз, – очень уж завораживающее зрелище. Его движения ускоряются, и, кажется, он все хуже себя контролирует. Я подаюсь навстречу, чтобы дать ему понять, что обо мне больше не нужно беспокоиться. Не сейчас. Не так уж все и страшно. Его член пульсирует, причиняя боль и доставляя наслаждение одновременно, а рука быстро движется по моему стволу.

Вскоре лицо Северуса искажает гримаса, и я чувствую, как внутри

меня выплескивается сперма, и от этого ни с чем несравнимого ощущения по всему телу пробегает дрожь. В его стоне я различаю свое имя. Невероятно! Он еще ни разу не называл меня по имени во время секса – он вообще никак меня не называл. Да ради одного этого я готов прямо сейчас повторить, и плевать, что боль в заднице снова усиливается!

Повторять мне не приходится. Он осторожно выходит, скатывается с меня, сползает ниже и берет мой член так глубоко в рот, что я чуть не давлюсь собственным криком и судорожно вцепляюсь пальцами в его волосы. Несколько быстрых движений, и я тоже кончаю, содрогаясь всем телом.

Потом мы просто лежим, прижавшись друг к другу, совершенно умиротворенные. Я удобно устраиваю голову у него на груди, и он гладит мои волосы, пропуская их сквозь пальцы. Он улыбается, и мне не нужно видеть его лицо, чтобы знать это.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спрашивает он.

– Прекрасно! – почти честно отвечаю я – боль еще не прошла. – Это было невероятно круто!

– Не ври!

– Ну, может, не настолько круто, как я рассчитывал, – признаю я, – но все-таки круто! Тем более, так ведь не всегда будет. Кайф и вправду нереальный, а когда мышцы привыкнут, боль исчезнет. Ну, если, конечно, ты не станешь прицельно с разбегу…

– Дурак! – фыркает Северус, несильно дергая меня за волосы. – Лучше бы ты не ехидничать у меня учился, а варить зелья. К ним у тебя есть хоть какие-то способности.

– Я целый год учился их варить, – возражаю я. – А мне хочется всесторонне развиваться. И вообще, ребята говорят, что я жутко остроумный.

– Это они тебе льстят, – заверяет он.

– Может быть, – сейчас мне совсем не хочется с ним спорить. – Как бы то ни было, я надеюсь на повторение в ближайшие дни. Что ты на это скажешь?

– Ты, кажется, просился к кентаврам…

– Потом как-нибудь, – отмахиваюсь я. – Они не в моем вкусе, знаешь ли.

– Надо подождать хотя бы несколько дней.

– Ладно. А когда…

– Невилл, – мягко перебивает он. – Ну откуда же я могу точно знать? Думаю, тебе понадобится меньше времени, чем мне, а я еще осенью…

– Осенью, – перебиваю я, поднимая голову и пристально глядя на него: – Ты сказал, осенью?

Северус закусывает губу и отводит глаза. Я резко сажусь на кровати, не обращая внимания на резкую боль. Мне хочется уйти. Иначе я просто не знаю, что сделаю.

– Невилл, послушай…

– Да не хочу я слушать! – яростно выкрикиваю я. – Как ты вообще мог? Почему ты не сказал, что у тебя это впервые? Я ведь… Ох, черт!..

Мерлин, я ведь старался не причинить лишней боли! Но он говорил…

И я практически не сдерживал себя… Я просто убью его, если не уйду прямо сейчас!

Он прикасается к моему плечу, но я грубо отталкиваю его руку и пытаюсь нашарить под кроватью брюки. Они же были где-то здесь, я точно помню!

Северус снова хватает меня за плечо.

– Да отцепись ты! – кричу я. – Дай мне уйти!

– Никуда ты не пойдешь в таком состоянии, – заявляет он.

Я вырываюсь из его захвата и чувствую, как по щекам катятся слезы ярости, и сдержать их никак не получается.

– Еще как пойду! Отпусти меня, сволочь ты эгоистичная! Ненавижу тебя, ублюдок! Как ты мог так поступить?

– Тихо! Успокойся! – Северус неожиданно крепко обнимает меня и прижимает к себе, лишая возможности двигаться, и, запинаясь, потрясенно произносит: – Я… я не хотел, чтобы ты забивал себе голову… Я и подумать не мог, что ты так бурно отреагируешь…

– Дерьмово же ты меня знаешь… – бормочу я.

Меня трясет так, что стучат зубы, но ярость понемногу отступает. Впрочем, придушить его хочется по-прежнему.

– Ну прости, – шепчет он, касаясь губами моего уха. – Прости, слышишь! Я был неправ.

Ярость сдается под натиском удивления. Чтобы Северус вот так признал свою неправоту и попросил прощения…

– Ты гад, – сообщаю я, обнимая его в ответ, и прижимаюсь мокрой щекой к его шее. – Обещай, что больше никогда так не сделаешь!

– Тебе не кажется, – он издает смешок, – что это несколько странная просьба? Едва ли у меня получится провернуть это повторно.

– Нет! – я отстраняюсь и, обхватив руками его лицо, заглядываю в глаза: – Ты понимаешь, что я имею в виду. Обещай, что больше так не поступишь!

– Хорошо, – серьезно говорит он через пару секунд. – Я обещаю, Невилл. Обещаю. А теперь ложись. До утра я тебя не отпущу.

Северус опускается на подушки и тянет меня за собой. Я не сопротивляюсь. Мне все еще хочется рвать и метать, но что это даст? Ох, как представлю, что я мог… Нет, об этом лучше даже не думать! Одна мысль о том, что я мог причинить ему боль, вызывает самый настоящий ужас.

Я обнимаю его за талию, прижимаюсь лбом к его груди и доверительно сообщаю:

– Знаешь, ты самый жуткий тип, какого я когда-либо встречал.

– Тогда считай, что тебе повезло, – он негромко смеется и ерошит мои волосы. – Спи давай.

– Угу.

Я прижимаюсь к нему еще тесней. Жуткий тип. Правда, жуткий. Но с каждым днем я все отчетливей понимаю, что жить без него, конечно, смогу, но вряд ли когда-нибудь захочу.

1 – Папирус Эджертона

Неканонический отрывок из Евангелия от Иоанна

(прим. авт.)

2 – Мой дом

В Кентербери, недалеко от которого я живу, полным-полно церквей, поэтому, видимо, наш дом буквально забит религиозной литературой. То ли мои предки общались с религиозными магглами, то ли просто тащили в дом все, что плохо лежит, – это уж я не знаю.