Отрезок пути
Шрифт:
Первое, что делает Алекто, заняв место в кресле, это вперяется в меня ненавидящим взглядом. Вот ведь забавно: Волдеморта убил Гарри, а у нее все равно я – крайний.
– Мисс Кэрроу, – холодно произносит Кингсли, – я полагаю, сейчас в ваших интересах говорить правду.
Алекто мрачно кивает, продолжая таращиться на меня, и неожиданно выпаливает, тыча в мою сторону мясистым пальцем:
– Это он во всем виноват! Лонгботтом! Из-за него все проблемы! Он меня чуть не убил! Я уверена, что и мой крестник погиб из-за этого отродья!
Начинается…
– Ну да, – шепотом говорю
Луна хихикает, а бабушка сурово сдвигает брови и, шикнув, прижимает палец к губам. Я обращаю внимание, что члены Визенгамота начинают поглядывать на меня с откровенным интересом, и, расправив плечи, сажусь ровнее. Чем лучше впечатление, чем больше доверия к показаниям.
– Это не подросток, а чудовище! – продолжает брызгать слюной Кэрроу. – Каждый день какие-то каверзы! И все под его дудку плясали, даже Северус… – она осекается и захлопывает рот, испуганно покосившись на дверь в конце зала, через которую ее сюда ввели.
– Продолжайте-продолжайте, мисс Кэрроу, – подбадривает ее Кингсли.
– Э-э-э… я имею в виду… даже Северус это заметил, вот! Заметил, но не поддавался! Он этого мальчишку очень жестоко наказывал! Даже убить хотел, но мы с братом помешали, потому что Темный Лорд запретил убивать чистокровных волшебников!
Я зажимаю рот руками, чтобы не расхохотаться в голос. Вот оно что, отомстить решили и сделать из Северуса козла отпущения! Им-то, понятное дело, уже не выкрутиться, но хоть его с собой утащить. Вот только начало не задалось.
– Вы хотите сказать, мисс Кэрроу, что Северус Снейп применял к студентам пытки? – низким хриплым голосом заядлой курильщицы осведомляется смуглая женщина, на которую я обратил внимание в начале заседания.
– Да! – радостно подтверждает Алекто. – Как он их только не мучил!
– Почему же, в таком случае, до сих пор никто из них об этом не рассказывал?
– А… он им память стирал! – находится Алекто. – Сначала пытал, а потом стирал память!
– Я сейчас завою, – бормочет где-то слева Майкл, всхлипывая от сдерживаемого смеха.
– Мисс Кэрроу, иными словами, вы утверждаете, что Северус Снейп – преданный сторонник Волдеморта? – с каменным лицом – как только ему это удается? – осведомляется Кингсли.
– Да, министр! – подтверждает она. – Я бы даже сказала, самый преданный.
– Понятно. Вы не могли бы рассказать суду о смерти Альбуса Дамблдора, при которой, как нам известно, вы присутствовали?
– Конечно! Его должен был убить Драко Малфой, – Алекто бросает на Драко неприязненный взгляд. – Сначала он угрожал ему, говорил, как ненавидит и его, и всех любителей грязнокровок, и уже, можно сказать, выкрикнул убивающее заклятие…
– Да не было такого! – не выдерживает Драко, вскакивая с места.
Авроры силой усаживают его обратно на скамью.
– Мистер Малфой, во-первых, не принимайте так близко к сердцу показания свидетеля, – спокойно произносит Кингсли. – А во-вторых, не забывайте, что сегодня рассматривается не ваше дело. Наберитесь терпения… Продолжайте, мисс Кэрроу.
Алекто смотрит на Драко с торжеством.
– Потом появился
– Мольбы о пощаде? – встрепенувшись, переспрашивает все та же смуглая женщина. – Вы хотите сказать, что Дамблдор молил его о пощаде?
– Ну… да…
– То есть, он так и сказал: «умоляю, пощадите!»?
– Ну… точно я не помню… – Кэрроу нервно ерзает на стуле. – Но он точно умолял его о пощаде!
– Что ж, понятно, – женщина усмехается и аккуратно стряхивает с рукава мантии невидимую пылинку. – Очень информативно, благодарю.
Допрос продолжается. Кингсли задает Алекто несколько вопросов об ужасных отработках, которые Северус якобы назначал студентам. Она изо всех сил пытается убедить Визенгамот, что наш директор был редким садистом, но то и дело путается в собственных словах и откровенно завирается. Смуглая женщина – хотелось бы знать, как ее зовут! – только и ждет малейшего колебания, чтобы вмешаться и задать провокационный вопрос, окончательно запутывая свидетельницу.
А это даже забавно. Если после допроса Кэрроу у большинства присутствующих не сложилось впечатление, что она клевещет и наговаривает, то я – Мерлин собственной персоной.
После сестрицы выступает братик. Твердит он практически то же самое, только держится уверенней, путается меньше и меня в разрушении Стоунхенджа не обвиняет. В целом же показания совпадают – и Северус у него фанатик почище Беллатрикс, и память он нам стирал по тридцать раз на дню, и Дамблдор в Астрономической башне чуть ли не на коленях перед ним валялся. Куда там Волдеморту до этого изверга. Правда, той женщине все-таки удается запутать и его:
– Вы утверждаете, мистер Кэрроу, что Северус Снейп изо дня в день очень жестоко пытал студентов. Как же он их пытал, если они, по вашим словам, на следующую же ночь снова нарушали режим, портили имущество и бегали по всей школе? Темные искусства требуют длительного времени на восстановление, вам не кажется?
– Э-э-э… ну, он мне не докладывался, как именно их пытал… Но он их пытал!
– Допустим. Но с чего вы взяли, что эти пытки были очень жестокими, если студенты после них спокойно возвращались в гостиные и, судя по тому, что вы говорите, чувствовали себя вполне комфортно?
– Хм… наверное, он специально так делал, чтобы потом снова их пытать!
– Спасибо, мистер Кэрроу.
Следующими допрашивают остальных Пожирателей смерти, которым удалось выжить. Все они гнут одну линию. Интересно, у них в Азкабане есть возможность общаться? Раньше такое, кажется, было невозможно, но сейчас там, наверное, все по-другому. Во всяком случае, их показания похожи на сговор.
А вот сам суд становится все больше похожим на фарс. Если бы не легкое беспокойство, мелькающее на лице у Кингсли всякий раз, как брюнетка берет слово, я бы решил, что он заранее с ней договорился. Тем не менее, со стороны зрителей все чаще раздаются смешки, да и некоторые члены Визенгамота, похоже, едва сдерживаются. Есть, впрочем, и те, которые сидят с каменными физиономиями, так что невозможно понять, вызывают у них сомнения показания Пожирателей или совсем наоборот.