Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании
Шрифт:
Таким образом, на протяжении «долгого XVIII в.» английское общее право трансформировалось из правовой системы, построенной на системе привилегий для ограниченных групп элиты, в формальное и безличное право для всех, кто имел возможность прибегнуть к королевскому правосудию. Фактически к началу XIX в. получил распространение принцип верховенства права для конкурирующих группировок политической элиты, который возник вместе с обширной сетью институтов, управляющих, регулирующих и следящих за соблюдением права. В силу своей публичности, а также благодаря комплексу институтов, позволявших разрешать частноправовые споры при помощи публичноправовых средств, английское общее право в первой трети XIX в. обеспечивало безличный обмен между элитами. Формой этого обмена стал институт трастов, получивший самое широкое распространение в XVIII – начале XIX вв. Последние, будучи специфической юридической формой бессрочно существующих и независимых от государства организаций, сыграли огромную роль в процессе институционализации патронажа и формирования организаций, преследующих политические цели. 307 Принцип верховенства права для конкурирующих группировок политической элиты, в том числе фракций внутри парламента, оформившийся во многом благодаря институту траста, обеспечил поразительный консенсус в отношении ценности и значимости общего права для политической элиты, который был характерен для первой трети XIX в.
307
См.: Milsom S. F. C. The Historical Foundations of the Common Law. L., 1969. P. 132; Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1997. С. 236-240. В соответствующем разделе работы будет показано, например, что предвыборные фонды консервативной партии и средства, направляемые на издание партийной прессы, были организованы в форме трастов.
Второй
Вопрос о том, каковы границы власти или прерогативы короны, традиционно был одним из наиболее существенных в английской политической повестке. Еще сэр Дж. Фортескью утверждал, что английские короли находились в исключительном положении потому, что, нуждаясь в одобрении парламентом законов и налогов (dominium politicum), обладали и собственным набором полномочий (dominium regale). 308 Дж. Фортескью был не совсем прав: dominium politicum et regale было в Европе повсеместным явлением, а не исключением. 309 Для английской политической практики, обусловленной, как было показано выше, положениями общего права, характерной была убежденность в том, что монарху, который пользовался доверием народа, не было необходимости отчуждать собственность подданных силой: они свободно отдавали ее на законные нужды монарха. Абсолютная власть короны в ее прерогативной сфере также никогда не подвергалась сомнению, поскольку монарх здесь выглядел не угрозой, а гарантом прав подданных. 310
308
См.: Fortescue J. Commendation of the Laws of England / Translation of «De Laudibus Legum Angliae». Ed. By F. Grigor. L., 1917. P. 37-40. Помимо «De laudibus legum Angliae» («Похвала законам Англии»), Дж. Фортескью также принадлежит написанное по-английски сочинение «The Difference Between an Absolute and Limited Monarchy as it more Particularly Regards the English Constitution». Его потомок, Хьюго (Hugh), третий барон Фортескью (1753-1841), в 1789 г. пожалован графским титулом. Хьюго, второй граф Фортескью (1783-1861), в 1804 г. избран как виконт Эбрингтон в палату общин от партии вигов, и в 1831-1832 гг. принимал деятельное участие в проведении билля о реформе парламента. В 1839-1841 гг. был лордом-лейтенантом Ирландии (во время второго министерства лорда Мельбурна). В настоящее время членом палаты лордов является Чарльз Хьюго, восьмой граф Фортескью (род. в 1951 г.). См.: Dictionary of British History. Ed. By J. P. Keynon. L., 1994. P.63.
309
См.: Coenigsberger H. G. Dominium Regale and Dominium Politicum et Regale: Monarchies and Parliaments in Early Modern Europe. Inaugural Lection at King's College, Oxford. L., 1975. P. 6.
310
См. ;Хеншелл Н. Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени. СПб., 2003. С. 228.
Определение королевской прерогативы было впервые дано в начале XVII в. знаменитым правоведом Э. Коком, который подчеркивал, что этот термин охватывает все полномочия, преимущества и привилегии, которые закон дает короне. 311 Уже юрист XIII в. Г. Брактон именовал эти права и преимущества «вольностями» (libertatem) и «королевскими привилегиями» (privilegium regis). 312 Позднее У. Бриттон, следуя «Первому Вестминстерскому статуту», именовал преимущества королевской власти «правом короля» (droit le roi, jus regium) и «правом королевской короны» (jus regium coronae). 313 Подобным же образом определял суть королевской прерогативы и знаменитый юрист XVIII в. У. Блэкстоун. 314
311
Э. Кок (1552-1634) писал: «Praerogativa происходит от слов prae, т. е. до- и rogare, т. е. спрашивать или требовать заблаговременно, из которых получается praerogativa, обозначающая наивысший орган, потому что хотя акт и прошел обе палаты, лордов и общин, в парламенте, однако до того, как он станет законом, на него должно быть испрошено, или истребовано, или достигнуто королевское согласие, и в этом заключается смысл этого термина». См.: Blackstone W. Commentaries on the Laws of England. Book I. L., 1765. P. 90b.
312
Bracton H. On the Laws and Customs of England. L., 1968. P. 21. Генри Брактон (1210-1268), английский юрист, получил образование в Нориджской церковной школе. Мировой судья (1245-1249) и один из первых судей Суда королевской скамьи (1249-1257). См.: Plunkett T. A Concise History of the Common Law. L., 1966.
313
Britton. The French Text Carefully Revised, with an English Translation, Introduction and Notes, by Francis Morgan Nichols. Vol. 1. L., 1865. P. 69-74.
314
См.: Blackstone W. Commentaries on the Laws of England. Book I. L., 1765. P. 232. См. также: Томсинов В. А. Прерогативы королевской власти в Англии в первые десятилетия XVII в. и Петиция о праве 1628 г. / Проблемы истории государства и права. М., 2009. С. 77.
В конце XIX в. известный исследователь английских политических институтов У. Стаббс отмечал, что «королевская прерогатива не была в своем происхождении вымыслом теоретиков. Она выросла из определенных условий национальной жизни, из которых некоторые существовали до нормандского завоевания, другие были результатом этого великого изменения, третьи стали следствием особого хода правления Генриха II и его наследников». 315 Из обобщенного определения У. Стаббса очевидно, что под королевской прерогативой понимались не произвольные преимущества и привилегии королевской власти, проистекающие из ее особого статуса, но лишь те из них, которые базировались на традиционном английском праве. Характер этого правового основания, по справедливому замечанию известного отечественного правоведа В. А. Томсинова, определял и вид прерогативы. 316
315
Stubbs W. The Constitutional History of England in its Origin and Development. Vol. 2. Oxford, 1896. P. 542.
316
Томсинов В. А. Указ. соч. С. 78.
То обстоятельство, что в британской историографии не уделяется достаточного внимания проблемам обоснования королевской власти, вызывает некоторое недоумение. 317 Однако такое положение вещей вполне объяснимо: вигские историки конца XIX – первой трети XX вв. концентрировали свое внимание на тех элементах государственного устройства, которые способствовали росту и укреплению прав и свобод английского народа, а не тех, которые обосновывали власть монарха. Можно без преувеличения сказать, что излишняя убежденность в агрессивности английского абсолютизма порождала не слишком внимательное отношение к неотъемлемым полномочиям короля (dominium regale), которыми он всегда обладал. 318 Современники же отнюдь не были столь равнодушны к проблеме обоснования королевской власти. Королевские прерогативы английских монархов перечислялись во многих трактатах с поражающей воображение скрупулезностью.
317
Этот тезис справедлив не только для рассматриваемого в данной работе периода, но и для современного английского права, затрагивающего прерогативные аспекты полномочий английских монархов. Английская королева и сегодня не подвержена суду. Более того, до 1947 г. корона даже не несла ответственности
318
Обзор этих позиций см.: Хеншелл Н. Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени. СПб., 2003. С. 174-175.
Одним из первых случаев документальной фиксации королевской прерогативы является так называемый «Мальбриджский статут», принятый в 1267 г. 319 Позднее его положения были зафиксированы в специальном сочинении «О королевской прерогативе», которое в 1324 г. обрело значение статута. 320 В 1548 г. на основании этого статута правовед У. Стонфорд создал специальный трактат «Описание королевской прерогативы». Права и привилегии короля, изложенные в нем, сохраняли свое практическое значение вплоть до Славной революции 1688 г. 321 Таким образом, королевская прерогатива была для современников понятием, наполненным реальным историческим и юридическим содержанием. Именно в этом смысле следует понимать меткое замечание критика вигских историографических концепций Дж. Р. Элтона о том, что «все ошибки и промахи английских монархов не дают оснований отрицать наличия закона, по которому они правили». 322
319
Латинское название - Statutum de Marlebridge. Мальбридж – селение в графстве Уилтшир (северная Англия), где в 1267 г. Генрих III собрал совет из представителей сословий королевства и издал с их согласия серию постановлений (provisiones), ордонансов (ordinationes) и статутов (statuta) с целью «улучшения управления Англией». Созданный в результате обширный свод (30 глав) получил название Мальбриджского статута, сохранявшего свое практическое значение до середины XVII в. См. текст документа: Statutes of the Realm. Printed by Command of HM King George III from Original Records & Authentic Manuscripts. Vol. 1. L., 1810. P. 20-26; The Statutes. Revised Edition. Vol. I. L., 1870. P. 6-15. Комментарий Э. Кока к Мальбриджскому статуту см.: Coke E. The Second Part of the Institutes of the Laws of England. L., 1797. P. 101-154.
320
Точная дата создания документа неизвестна, но поскольку в английской традиции опубликования официальных актов статуту «полагается» иметь год, данный документ был просто «приписан» к определенному времени: 17 год правления Эдуарда II или 1324 г. Именно так статут «О королевской прерогативе» был опубликован в одном из первых сборников статутов королевства: Magna Carta in F(rench) Where unto is Added More Statutes than Ever was Imprinted in any one Book before this Time. L., 1529. См. также: British Museum Additional Manuscripts, 12402 f. 98. Сам документ был предположительно составлен в период правления Эдуарда I (1272-1307) и представлял собой инструкцию, в которой король сообщал своим судьям и вассалам о правах, вытекающих из его статуса не только верховного сеньора, но и монарха. Существует мнение, что данное сочинение является трактатом, специально написанным неизвестным частным лицом в обоснование различных прерогативных полномочий монарха. См.: Maitland F. The Praerogativa Regis // English Historical Review. 1891. Vol. 6. № 22. P. 372-374.
321
Уильям Стонфорд (1509-1558), судья суда Общих тяжб и Королевской Скамьи. При написании трактата он также использовал книгу судьи Э. Фицгерберта (1470-1538) «Великий Абриджмент» (Le Graunde Abridgement) – первую попытку систематического изложения системы английского общего права. Трактат вышел в свет в 1567 г. и до начала XVII в. четырежды переиздавался, а также использовался в качестве учебника в судебных иннах.
322
Цит. по: Пайпс Р. Собственность и свобода. М., 2000. С. 181. См. также: Elton G. R. The Rule of Law in Sixteenth Century England / Studies in Tudor & Stuart Politics and Government. Vol. I. Cambridge, 1974, P. 283.
Исходя из содержания многочисленных сборников, посвященных королевской прерогативе, ключевые полномочия английской короны в том виде, как они оформились к концу XVII в., базировались на положениях римского частного права, которое именовалось цивильным правом (civil law) или правом народов (law of nations). Эти полномочия составляли абсолютную или экстраординарную прерогативу английской монархии. Смысл ее заключался в способности английского монарха действовать независимо от прочих монархов и от власти римского папы. Королевские полномочия, имеющие своим основанием систему общего права, относились к так называемой ординарной прерогативе английской короны. Важнейшими из этой группы прерогатив были необходимость для короля действовать совместно с парламентом (или как король-в-парламенте) при осуществлении статутного законодательства и при обсуждении вопросов о налогообложении. Некоторые полномочия английского монарха проистекали из Священного писания и представляли собой прерогативу по божественному праву (jus divinum). Наконец, четвертая группа привилегий английской короны основывалась на феодальном праве в узком смысле слова (jus feodale) и именовалась феодальной прерогативой. 323
323
Томсинов В. А. Указ. соч. С. 79; Хеншелл Н. Указ. соч. С. 174-189. Прерогативы, в которых воплощалась королевская власть, базировались на идеях Ж. Бодена (1530-1596) – французского политического мыслителя, автора теории политического суверенитета. Он полагал, что в государстве должна существовать одна суверенная власть, а не разделение полномочий между монархом и феодальными сеньорами, характерное для средневековья. Ж. Боден был первым политическим теоретиком, отвергнувшим средневековую концепцию власти как осуществления традиционного правосудия, и сформулировавшим современную идею политической власти как способности создавать новые законы и налагать на подданных безусловную обязательность их исполнения. См.: Bodin J. The Six Bokes of a Commonweale. English Translation of 1606 Reprinted. Cambridge, Mass., 1962. P. 85. Не случайно английский правовед Р. Ноллис, осуществивший в 1606 г. перевод книги Ж. Бодена на английский язык, превозносил его теорию за то, что «она сравнялась с английским общим правом». См.: Ibid. P. 89. Sharpe K. Politics and Ideas in Early Stuart England. L., 1989. P. 15.
Таким образом, концепция Дж. Фортескью, характеризовавшего в политический режим, существующий в Англии как «regimen politicum et regale», вовсе не предполагала того, что английский король обладал одной властью, которую он делил с парламентом. Представляется, что смысл этой концепции был не совсем верно истолкован: на самом деле автор утверждал, что английский монарх обладал двумя видами власти. Одну из них он делил с парламентом, другая же принадлежала только ему. Король-в-парламенте (rex in parliamento) вводил налоги и принимал законы в рамках ординарной прерогативы, опирающейся на положения общего права; король как суверен (rex solus) использовал экстраординарную королевскую прерогативу.
Вторым после общего права важнейшим основанием королевской прерогативы была вера в то, что Бог сделал короля своим наместником на земле (God's lieutenant upon Earth), и что эта должность является наследственной в правящей династии. Если экстраординарная и ординарная прерогативы определяли конкретные сферы применения королевской власти, то прерогатива по божественному праву выражалась в совокупности различных идеологических концепций, закреплявших высокий общественный статус королевской власти. 324 Прерогатива, основанная на божественном праве, также не предоставляла королю возможности действовать произвольно. Напротив, в самой идеологической конструкции этой прерогативы были заложены весьма существенные ограничения, весьма четко осознаваемые английскими монархами. 325
324
Так, в своей речи 21 марта 1610 г. Яков I особо выделил среди источников прерогативы по божественному праву саму концепцию божественной власти (divine power), патриархальную идею, уподобляющую королевскую власть семейной власти. См.: James I. A Speech to the Lords and Commons of the Parliament at White-hall, on Wednesday the XXI of March, Anno 1610 // The Political Works of James I. L., 1927. P. 307.
325
Яков I прекрасно понимал, что божественный характер королевской власти означает ограничение свободы действий короля определенными рамками. Описывая парламентариям свое понимание королевской власти, Яков I подчеркивал, что «вся эта власть предписана Богом ad aedificationem, non ad destructionem (для созидания, а не для разрушения) и не будет согласно с разумом Бога применять свою власть в разрушение природы государства». Ibid. P. 308.