Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании
Шрифт:
Анализ правовых оснований королевской прерогативы со всей очевидностью показывает, что английская монархия оказывалась ограниченной дважды. С одной стороны, она была ограничена традиционными политическими структурами в лице парламента, фактически превратившегося в результате Славной революции 1688 г. в основного проводника ординарной королевской прерогативы. Благодаря особенностям общего права, в системе институтов которого королевское законодательство всегда играло подчиненную роль, сформировалась особая политическая форма «regimen politicum et regale». Особенность ее, однако, заключалась не в том, что английский король был обязан действовать совместно с парламентом, осуществляя принадлежащие ему полномочия в рамках ординарной прерогативы. Более важно другое – сама ординарная прерогатива оказалась ограничена уникальной правовой системой, нормы и институты которой считались к тому времени достоянием всех свободных подданных английской короны. Смысл этого ограничения формален и безличен, поскольку ординарная прерогатива английских монархов осуществлялась по общему праву, которое не может быть изменено волей монарха. Общее право в этом отношении выступало как особый комплекс норм, на который не распространялись прерогативы короны, также обязанной подчиняться им. Кроме того, королевская власть оказалась ограниченной и присутствием морального закона над ней в лице концепции божественного права. Общее право стало уникальной правовой системой, институты которой оказались, благодаря уникальной исторической приспособляемости, наиболее приспособленными к восприятию
Следует учитывать, что королевская прерогатива никогда не была неподвижной конструкцией ни в теории, ни в политической практике. Оформившись окончательно к началу XVII в., ко времени Славной революции 1688 г. королевская прерогатива начинает переживать процесс трансформации, связанный с комплексом социальных, политических и конституционных изменений, происходивших в этот период. Первой стала утрачивать позиции феодальная прерогатива, поскольку к концу XVII в. отношения собственности внутри группировок политической элиты окончательно стали безличными и утратили связь с земельным держанием. 326
326
Уже во время парламентских дебатов 8 марта 1610 г. отмечалось, что многие в Англии «служат своему монарху независимо от своих держаний и ни один человек не задает себе вопроса о том, чьим держателем он является и как он держит свою землю. Очевидно, что вопрос держаний не связан с правительством, он не является ни шпорой чести, ни уздой повинности». Такое понимание феодальной прерогативы английского монарха было зафиксировано в «Мемориале о большом договоре с королем относительно земельных держаний». В этом документе, внесенном общинами в палату лордов 26 марта 1610 г., выражалось желание парламентариев «перевести всю рыцарскую службу в свободный сокаж, т. е. допустить возможность свободного отчуждения земельной собственности. Взамен общины предлагали королю право на lb 180.000 годового налога. Обсудив инициативу палаты общин, лорды одобрили ее и составили собственный мемориал, предложив увеличить заменяющий феодальную прерогативу налог до lb 200.000. И хотя добиться королевского согласия на такую замену в 1610 г. не удалось, подход парламента был очевиден: он собирался просто купить стесняющую его прерогативу, причем за весьма высокую цену. См.: Memorial Concerning The Great Contract with His Majesty, Touching Tenures with the Dependants, Purveyance & c. Delivered by the Committees of the Commons House onto the Lords / The Parliamentary History of England from the Earliest Period to the Year 1803. Vol. I. AD 1066-1625. L., 1806. Col. 1030-1042.
Сложнее обстояло дело с ординарной прерогативой, поскольку именно в этой прерогативной сфере решались ключевые вопросы налогообложения и ограничения прав и свобод подданных английской короны. Что касается последних, то уже в первой трети XVII в. попытки произвольного задержания английских подданных спровоцировали дискуссию о границах ординарной прерогативы королевской власти по общему праву и статутам Англии. 327 Этот спор выявил неопределенность правового статуса личности перед лицом ординарной прерогативы и способность последней трансформироваться из средства поддержания равновесия между королем и парламентом в инструмент усиления полномочий королевской власти в ущерб парламенту. Последнее обстоятельство послужило поводом к изданию целого ряда актов, касающихся прав и свобод английских подданных, появившихся в ходе событий 1688-1689 г. В этом отношении «Билль о правах» от 16 декабря 1689 г., представляющий собой юридический итог Славной революции, следует оценивать как устранение возможности использования ординарной прерогативы вопреки смыслу общего права. 328
327
См.: Commons Debates 1628. Ed. By R. C. Johnson, M. F. Keeler, M. J. Cole & W. B. Bidwell. Vol. II. New Haven, 1977. P. 146-152. В этом издании содержатся протоколы палаты общин в течение 1628 г. по журналам палат. В ходе дебатов по широко известному делу об аресте пяти рыцарей, парламентарии указывали на то, что никто не может быть подвергнут аресту без законных на то оснований. В противном случае любое лицо, будь оно арестовано даже по приказу самого монарха или его Тайного совета, должно быть освобождено или отпущено под залог в соответствии с традиционной процедурой habeas corpus. См.: The Journals of the House of Lords. Vol. III (1620-1628). P. 753-754. Член палаты лордов сэр Д. Диггс указывал, что прерогативные нарушения становятся лишь более тяжкими от того, что совершаются посредством юридических процедур. Противоположный взгляд на проблему был высказан королевским атторнеем Р. Хитом (1575-1649). Он указал, что положения Великой хартии вольностей носят общий характер и не удерживают монарха от ареста подданного, если тот произведен в рамках ординарной прерогативы nisi per legale judicum parium suorum, vel per legem terrae (не иначе как по законному приговору равных его или по закону страны). О неопределенности указанного термина писал Карлу I и правовед Д. Уитлок, подчеркивая, что «данный предмет находится за пределами нашего знания». См.: Powell D. X. Sir James Whitelock's Extra Judicial Advice to the Crown in 1627 // Historical Journal. Vol. 39. 1996. P. 737-741.
328
См.: The Journals of the House of Lords. Vol. 14. L., 1802. P. 373. Официальный текст документа см.: Statutes of the Realm. Vol. VI. L., 1819. P. 142-143. Более доступное издание: English Historical Documents. 1660-1714. Ed. by A. Browning. L., 1956. Vol. 8. P. 122-128. Характерно, что недостатки правового регулирования были устранены при помощи статута, что подтверждает английскую конституционную практику, в соответствии с которой статутное право рассматривается как экстраординарная мера.
Что касается экстраординарной прерогативы, то она практически не являлась предметом специального обсуждения, поскольку ее применение зачастую отвечало интересам тех общественных слоев, которые были представлены в парламенте. Анонимный парламентарий высказал в 1610 г. весьма характерный взгляд на проблему: «В торговле между странами мы пребываем там, где common law не может судить. Торговец не имеет средств против того, кто грабит на море. Он не находится под защитой закона, но только под защитой короля. Объявление вне закона не имеет поэтому смысла для того, кто за морями. Он находится лишь под покровительством короля». 329
329
См.: Parliamentary Debates in 1610. Edited from the Notes of a Member of the House of Commons by S. R. Gardiner. L., 1862. P. 87.
Прерогатива по божественному праву ко времени Славной революции 1688 г. рассматривалась скорее как моральное ограничение, посредством которого становились невозможными какие-либо действия монарха, не подчиненные закону и общему праву. На протяжении «долгого XVIII в.» данная прерогатива претерпела изменения не столько в силу обсуждения в парламенте, сколько в результате трансформации самой идеи божественного происхождения государственной власти. Со времен появления «Двух трактатов о правлении» (1690 г.) Дж. Локка господствующей интеллектуальной парадигмой становится идея общественного договора, в соответствии с которым монарх был обязан заботиться о благосостоянии подданных посредством признания и соблюдения их неотчуждаемых прав, а подданные – повиноваться ему. 330
330
«Власть государства никогда не может простираться далее, нежели это необходимо для общего блага… Великой и главной целью объединения людей в государства… является сохранение их собственности». Локк Дж. Два трактата о правлении. Соч. Т. 3. М., 1977. С. 77-79.
§ 2. Общее право, парламентские процедуры и прерогативные полномочия парламента в политической системе Великобритании «долгого XVIII в.»
Если возможность использования ординарной прерогативы вопреки смыслу общего права может расцениваться как реализация автократических тенденций в эволюции английской политической системы, то устранение таких возможностей парламентом, осуществленное в ходе Славной революции, указывает на те возможности, которые общее право предоставляло последнему в процессе реализации ординарной прерогативы английской короны. Изучение этих возможностей, а также прав и привилегий парламента в английской политической системе, представляет собой третий важный аспект влияния английской правовой системы на процесс трансформации конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в.
Особое место в этом отношении занимает исследование процесса трансформации комплекса прав и привилегий парламента в устойчивую парламентскую процедуру и изучение роли последней в процессе принятия политических решений. Английская парламентская процедура регламентирована комплексом норм общего права, ограничивающих усмотрение парламентариев в процессе принятия политического решения и регламентирующих отношения парламента с королевской властью в зависимости от характера и содержания биллей. Парламентская процедура и традиция играла в обеспечении деятельности парламента роль, сравнимую с той, которую имела королевская прерогатива в легитимации действий королевской власти. Особое значение парламентская процедура приобретает в конце XVII–XVIII вв., когда представительство в парламенте еще не было связано с современными демократическими механизмами. Именно парламентская процедура, основанная на нормах общего права, имела важное значение в процессе постепенной трансформации парламента из корпоративного представительства в законодательный орган современного типа. Нельзя игнорировать и то обстоятельство, что процедурные аспекты работы парламента оказали существенное влияние на трансформацию института королевской власти в процессе становления конституционных механизмов современного типа. В условиях отсутствия демократического представительства, процедура не только способствовала нахождению консенсуса среди группировок правящей элиты в процессе принятия политических решений, но и обеспечивала легитимность политического процесса в глазах общества. До момента окончательного оформления конституционных механизмов современного типа в середине 30-х гг. XIX в. именно парламентская процедура, укорененная в общем праве и опирающаяся на него, была гарантией соблюдения прав и привилегий парламента в том виде, в каком они оформились к первой трети XIX в.
Несмотря на очевидную важность и значимость парламентских процедур в процессе трансформации конституционного устройства и партийно-политической системы Великобритании первой трети 20-х – середины 30-х гг. XIX в., последние, тем не менее, никогда не были объектом пристального внимания как в отечественной, так и в британской историографии. В отечественной науке всплеск интереса к данной проблематике всегда был связан с политическими событиями, когда возникала потребность в осмыслении опыта парламентских демократий для его применения на российской почве. В конце XIX - начале XX вв. вышел ряд работ, затрагивающих различные аспекты использования надлежащих процедур в работе парламента. В частности, А. Д. Градовский посвятил часть своей работы детальному описанию делопроизводства в английском парламенте. 331 В статье А. А. Алексеева была детально разобрана процедура прохождения финансовых биллей в английском парламенте и сделан акцент на исторической природе этой процедуры. 332 Незадолго до 1917 г. выходит работа А. И. Звягинцева, являющаяся, по сути, переложением известной книги клерка палаты общин К. Илберта. 333 Подробный разбор и анализ значения парламентских процедур содержится также в работе М. М. Ковалевского. 334
331
См.: Градовский А. Д. Государственное право важнейших европейских государств. М., 1895.
332
См.: Алексеев А. А. Финансовые полномочия английского парламента // Журнал министерства юстиции. 1914 (оттиск).
333
Ср.: Звягинцев А. И. Порядок производства дел в английской палате общин. Пг., 1916; Ilbert C. Manual of Procedure in the Public Business of the House of Commons. L., 1906.
334
См.: Ковалевский М. М. Что такое парламент. СПб., 1906.
После 1917 г. по вполне очевидным причинам изучение истории парламентских процедур не являлось актуальной темой для профессиональных историков. Тем не менее, и в этот период появилось несколько работ, описывающих исторический характер процедур палат английского парламента и анализирующих роль процедуры в процессе принятия политических решений. 335 Новый всплеск интереса к истории парламентских процедур в отечественной историографии наметился в 90-е гг. прошлого века, когда возобновление парламентской деятельности в современной России способствовало возрождению интереса к проблемам, связанным с теорией и историей парламентских процедур, а также к различным аспектам их практической реализации. 336
335
См.: Законодательство Английской буржуазной революции. Сост. Н. П. Дмитриевский. Л., 1946; Гутнова Е. В. Возникновение английского парламента. М., 1960; Она же. О значении слова «парламент» в Англии XIII – начала XIX вв. // Средние века. 1961. Вып. 20; История буржуазного конституционализма XVII – XVIII вв. / Под ред. В. С. Нерсесянца. М., 1983.
336
См.: Парламенты мира. М., 1991; Лабутина Т. Л. У истоков современной демократии. Политическая мысль английского просвещения. М.: ИВИ РАН, 1994; Из истории европейского парламентаризма. Великобритания. М.: ИВИ РАН, 1995; Левина М. И. О роли спикера: опыт развитых демократий // Конституционный вестник. 1991. № 8; Она же. Парламентское право Великобритании XVII – начала XIX вв. М., 2000.
Что касается английской историографии истории парламентских процедур периода «долгого XVIII в.», то количество работ, посвященных этой проблематике, ощутимо больше. Но английская историография темы также имеет одну характерную особенность. Она заключается в том, что теория и история парламентских процедур воспринимается настолько органичной частью парламентской истории и культуры, что внимание к этим вопросам носит своеобразный характер: многие аспекты процедур английского парламента не описываются детально, поскольку широко известны. Последнее, однако, не означает, что парламентским процедурам не уделяется должного внимания. Напротив, именно английская литература по данной проблеме отличается высочайшим качеством.