Партия тори-консерваторов и «конституционная революция» 1822-1835 гг. в Великобритании
Шрифт:
Большой резонанс в середине 90-х гг. прошлого века приобрела историографическая концепция Л. Колли. Исходя из определения нации как воображаемого политического сообщества, а не только исторического феномена, основанного на этнической или культурной гомогенности, автор полагает, что изобретенное между 1707 и 1837 гг. понятие «британцы» наложилось на более ранние культурные и этнические идентичности. 270 Компаративная работа П. Ихалайнена исследует влияние религии в трех протестантских странах – Англии, Нидерландах и Швеции. Историк использует проповеди, прочитанные перед монархами и членами их семей. Он отмечает, что словоупотребление «протестантский народ и свободная нация», «реформированная церковь и свободная нация», «протестантская нация свободнорожденных британцев» вполне типично для Британии 30-х гг. XIX в., как и широко распространенная антикатолическая риторика. 271
270
См.: Colley L. Britons: Forging the Nation, 1707-1837. L., 1994. Линда Колли (род. 1949), закончила университет в Бристоле, преподавала в Кингс Колледж в Оксфорде, Принстоне и Йельском университете. Специалист по партии тори в XVIII в. Работы Л. Колли: In Defiance of Oligarchy: the Tory Party, 1714-1760. Oxford, 1982; Lewis Namier. L., 1988; Captives: Britain, Empire and the World 1600-1850. L., 2002; Acts of Union and Disunion. Oxford, 2014. Л. Колли считает, что британцы осознали себя нацией не в результате политического консенсуса внутри страны, но в процессе реакции на «другого», каким была католическая Франция. Именно с ней весь XVIII в. шла «вторая Столетняя война». Ирландцы-католики так и не стали британцами. См.: P. 6-54. Английская, шотландская и валлийская протестантские идентичности существовали параллельно. Утрата «другого» уже в первой трети XIX в. размывает британскую идентичность и ведет к современному национальному ренессансу. Протестантизм – остаточный продукт британской культуры. См. также: Black J. Confessional State or Elect Nation? Religion and Identity in Eighteen Century England / Protestantism and National Identity, 1650-1850. Ed. by T. Claydon & I.McBride. Cambridge, 1998. P. 55-61.
271
См.: Ihalainen P. Protestant Nation Redefined: Changing Perception of National Identity in the Rhetoric of the English, Dutch and Swedish Public Churches, 1685-1772. Leiden, 2005. P. 174-193.
Кембриджский исследователь К. Хейдон исследовал антикатолицизм XVIII в. и отметил не только его географическую неоднородность, но и ослабление антикатолических настроений в образованных слоях британского общества. В качестве «другого» здесь подчас выступали и протестанты-диссентеры. Антикатолицизм, по мнению К. Хейдона, был идеологией, сглаживающей социальные разделения. 272 Оригинальную скептическую позицию занимает Дж. Блэк. Он не разделяет теорию Дж. Кларка о «конфессиональном государстве» и не поддерживает тезисы Л. Колли. Главный антагонизм, по его мнению, происходил между англиканами и диссентерами, тогда как антикатолические компании возникали лишь периодически, когда к этому давали повод действия властей. Следовательно, об интегрирующей роли католицизма, по мнению исследователя, говорить не следует. 273 Более осторожный скепсис прослеживается в работах Т. Клейдона и И. Макбрайда. Они опровергают позицию Л. Колли и говорят об амбивалентности протестантизма, который мог быть как объединяющим фактором, так и фактором разделения. 274 Неприязни к папизму, по их мнению, было недостаточно для преодоления разногласий между англиканами и диссентерами, но ее с лихвой хватало для определения «внешнего круга» британской идентичности. Наконец, Дж. Вольф акцентировал внимание на всплеске антикатолицизма в конце 20-х – середине 40-х гг. XIX в. Он отметил, что, несмотря на антикатолические настроения, протестантам не только не удалось создать мощную организацию по типу «Лиги борьбы против хлебных законов», но и вообще добиться хоть сколь-нибудь значительной координации действий англикан и диссентеров. 275
272
См.: Haydon C. «I Love my King and my Country, but a Roman Catholic I Hate»: Anticatholicism, Xenophobia and National Identity in Eighteen Century England / Protestantism and National Identity, 1650-1850. Ed. by T. Claydon & I.McBride. Cambridge, 1998. P. 50-51.
273
См.: Clark J. C. D. English Society, 1688-1832. Ideology, Social Structure and Political Practice During the «Ancien Regime». Cambridge, 1985. P. 60-62.
274
См.: Claydon T., McBride I. The Trails of the Chosen People: Recent Interpretations / Protestantism and National Identity, 1650-1850. Ed. by T. Claydon & I.McBride. Cambridge, 1998. P. 26.
275
См.: Wolfe J. The Protestant Crusade in Great Britain, 1829-1860. Oxford, 1991. P. 292-297.
Что же касается изучения конкретных историографических аспектов реформ 1828-1829 гг., связанных с предоставлением политических прав диссентерам и эмансипацией католиков, а также исследования места и роли указанных преобразований в «конституционной революции», то здесь сложилась весьма интересная и показательная ситуация. Основоположником современного подхода к проблеме является профессор университета Нотрдам, специалист по истории католической церкви монсеньор Ф. Хьюз. В середине 60-х гг. прошлого века он высказал взгляд, в соответствии с которым эмансипация католиков была важнейшим событием не только в церковной, но и в политической истории Великобритании. По его мнению, эмансипация разрушала один из конституционных принципов «Славной революции» 1688 г. – союз англиканской церкви и государства. «Господство аристократии базировалось на религиозной, политической и экономической привилегии. Теперь первой из них пришел конец», – писал Ф. Хьюз в своей знаменитой, выдержавшей несколько изданий работе. 276 Таким образом было положено начало традиции комплексного исследования событий 1828-1829 гг., в котором религиозные и политические аспекты пересекались порой самым неожиданным и замысловатым способом. Продолжателем этой традиции стал крупнейший специалист по церковной истории Великобритании второй половины прошлого столетия Дж. Мэйчин. Профессор университета Уорвик полагал, что реформы 1829 и 1832 гг. – явления до известной степени противоположные. Эмансипация, проведенная вопреки воле большинства, доказывает, по мнению автора, изолированность парламента от народа. С точки зрения Дж. Мэйчина эмансипация – последнее из значимых деяний нереформированного парламента. 277 Похожую позицию в данном отношении занимал Дж. Бест. Исходя из своей комплексной историографической установки, он уделял основное внимание анализу взглядов защитников «старого порядка», ревнителей неизменности конституционных принципов 1688 г. Исследователь подчеркивал, что консерваторы были осуждены историками-вигами потому, что в 1828-1829 гг. они проиграли, хотя выступали искренними сторонниками конституции 1688 г. и союза государства с англиканской церковью. Дж. Бест критиковал вигскую историографию и придавал большое значение личному и субъективно-богословскому факторам в истории. 278 До середины 80-х гг. прошлого века появилось еще несколько работ, в которых религиозные аспекты «конституционной революции» исследовались с позиций, предложенных Дж. Бестом. 279
276
См.: Hughes P. The Catholic Question, 1688-1829: A Study in Political History L.: Longman, 1929 5th revised ed.
– 1969). P. 315.
277
См.: Machin G. I. T. The Catholic Question in English Politics, 1820-1830. Oxford: Clarendon, 1964. P. 191-193; Machin G. I. T. Politics and the Churches in Great Britain, 1832-1868. Oxford: Clarendon, 1977. P. 216.
278
См.: Best G. The Constitutional Revolution. 1828-1832 and its Consequences for the Established Church // Theology. 1959. March. P. 578-586; Best G. The Protestant Constitution and its Supporters, 1800-1829 // Transactions of the Royal Historical Society. 5th Series. 1958. P.24-40; Best G. The Mind and Times of William van Mildert // A Journal of Theological Studies. New Series. 1963. P. 216-228.
279
См.: Bennett S. Catholic Emancipation, the «Quarterly Rerview» and Britain's Constitutional Revolution // Victorian Studies. 1969. Vol. XII. № 3; Gash N. Reaction and Reconstruction in English Politics, 1832-1852. Westport, 1981. P. 61-62; Conser W. H. Church and Confession. Mercer University Press, 1984. P. 99-111.
Из современных историков, исследующих события 1828-1829 гг., выделяется последователь Дж. Кларка Р. Хоул. Он полагал этот исторический отрезок даже более важным, чем парламентская реформа 1832 г. Как и его учитель, он считал, что религиозные реформы стали основой в крушении «старого порядка», тогда как парламентская реформа «сыграла подчиненную роль, являясь лишь следствием ослабления старого порядка, вызванного именно эмансипацией». По мнению Р. Хоула Англия в первой трети XIX в. оставалась конфессиональной страной, поэтому невозможно изучать ее историю только с экономической точки зрения (как марксисты), или с точки зрения «политического прогресса» (как виги). 280
280
См.: Hole R. Pulpits, Politic and Public Order in England, 1760-1832. Cambridge: University Press, 1989. P. 208-209; Innes J. Jonathan Clark, Social History and England's «Ancien Regime» // Past and Present. 1987. P. 236-253.
Наибольшее внимание реформе 1828 г., в целом изученной несколько слабее католической эмансипации, уделяет профессор Оксфордского университета М. Уоттс. Он полагает значение этого вопроса в британской политической повестке того времени несколько преувеличенным, а степень «страданий» диссентеров от ограничительных законов – спорным. 281 При этом одни исследователи, вслед за профессором университета Толедо У. Энрикес, полагают, что эти меры были действительно обременительны. 282 Другие же, как сторонник взглядов М. Уотса Дж. Мурман, считают, что степень негативного влияния этих ограничительных мер во многом преувеличена. 283
281
См.: Watts M. R. The Dissenters. Oxford, 1995. P. 106.
282
См.: Henrigues U. Religious Toleration in England, 1783-1833. L., 1961. P. 15-19.
283
См.: Moorman J. R. A. History of the Church in England. L.: Longman, 1961. P. 329.
Анализ историографической ситуации, сложившейся к настоящему времени вокруг проблем, касающихся места и роли религиозного фактора в «конституционной революции» в Великобритании первой трети XIX в., со всей очевидностью показывает, что религиозный фактор не только вернулся на страницы исследований, посвященных конституционной
284
Если религиозные реформы «либеральных тори» в 1828-1829 гг. изучены достаточно хорошо, то этого нельзя сказать ни об их правовых реформах 1822-1828 гг., ни о продолжении, религиозных преобразований, осуществленном вигским кабинетом лорда Грея на парламентской сессии 1833 г. См.: Brose O. J. The Irish Precedent for English Church Reform: The Irish Church Temporalities Act of 1833 // The Journal of Ecclesiastical History. 1956. Vol. VII. Issue № 2 (October). P. 204-225; Клочков В. В. Либеральный торизм в Великобритании второй половины 20-х гг. XIX в. и формирование правовой политики в сфере деятельности судов общего права и системе поддержания общественного порядка // Правовая политика и правовая жизнь. 2017. № 2. С. 28-46; Он же. Парламентская сессия 1833 г. в Великобритании: проблемы ирландской церкви и становление новых конституционных принципов // Юрист-правовед. 2016. № 1. С. 65-70; Он же. «Акт о владениях и доходах ирландской церкви» 1833 г. и его роль в церковной политике британских консерваторов // Философия права. 2017. № 2. С. 26-31. Он же. Уильям Шоу Мэйсон, «Акт о владениях и доходах ирландской церкви» 1833 г. и роль исторической статистики в становлении правовой политики британских консерваторов по отношению к ирландской церкви в первой половине 30-х гг. XIX в. В сб.: Юридические технологии в правовой политике. Саратов, 2017. Вып. 5. С. 12-26. Он же. «Конституционная революция» 1822-1832 гг. Великобритании и партия тори-консерваторов. Ростов-на-Дону, 2018. Между тем, именно события 1822-1828 и 1833-1835 гг., как это будет показано ниже, позволяют по-иному взглянуть на проблему хронологии «конституционной революции».
285
См.: Сединкин А. Н. Англиканское духовенство и проблема эмансипации католиков в Великобритании в 20-е гг. XIX в. // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 11 (265). История. Вып. 50. С. 95-102; Сидоренков А. В. Чарльз Грей и религиозная ситуация в Англии в конце XVIII – первой трети XIX в. // Ретроспектива: всемирная история глазами молодых исследователей. 2009. № 4. С. 17-24; Стецкевич Е. С., Стецкевич М. С. «Конституционная революция» в Англии (1828-1832) и англиканский епископат // Управленческое консультирование. 2015. № 4 (76). С. 183-190; Петрова Т. В. Проекты церковной реформы в английских памфлетах и трактатах 1828-1832 гг. // Научный диалог. 2016. № 2 (50). С. 283-295; Царегородцев А. В. О некоторых аспектах эволюции английского протестантизма в XVI – первой половине XIX вв. сквозь призму становления буржуазного этоса // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 12. С. 99-108; Стецкевич М. С. Религия и политика в Англии конца 1820-х гг. Конституционные реформы. Вестник Санкт-Петербургского университета. 2004. Серия 6. Вып. 4. С. 46-51; Стецкевич М. С. Антикатолицизм и британское национальное самосознание: проблемы историографии // Труды кафедры новой и новейшей истории Санкт-Петербургского университета. 2011. № 7. С. 156-164; Соловьева Т. С. Эмансипация католиков в Англии в 1829 г. // Религии мира. История и современность. М., 2003. С. 173, 185; Кузнецова Ю. И. Герцог Веллингтон и эмансипация католиков // Личность в эпоху нового и новейшего времени. 2015. С. 252-257; Бунькова Ю. В. Хочуев Б. Д. Эволюция английского конституционализма и политические партии в XIX в. // Гуманитарный профиль. Научный сборник совета молодых ученых Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований. Нальчик, 2015. С. 133-138; Потапов И. В. Роль электоральных реформ в преобразовании Великобритании в парламентскую монархию в XIX в. // Управленческое консультирование. 2008. № 4 (32). С. 184-193.
286
См.: Айзенштат М. П. Власть и общество Британии 1750-1850. М., 2009. С. 203.
287
См.: Floyd R. D. «How Can There Be Any Sound Politics Without Religion?» Religious Nonconformity, The Church of England and a Formation of a Two-Party System in Mid-Nineteenth Century England. Oxford, 2005; Burns A., Innes J. Rethinking the Age of Reform, 1780-1850. Cambridge, 2003; Salmon Ph. Electoral Reform at Work. Local Politics and National Parties, 1832-1841. Suffolk, 2002.
Таким образом, период конца XVII – первой трети XIX вв. стал поворотным моментом в политической истории страны. Именно в это время произошел постепенный переход от ограниченной монархии к конституционной, и были заложены предпосылки трансформации системы прерогативных ограничений в конституционные механизмы и структуры политического участия современного типа. Выше было показано, что ключевые аспекты конституционной истории и истории партийно-политической системы страны на протяжении «долгого XVIII в.» в целом и насыщенного преобразованиями во всех указанных сферах исторического отрезка с 1822 по 1835 гг. в частности, получают в современной историографии совершенно новую, более взвешенную и осторожную оценку. Постепенно к исследователям приходит осознание того, что переход от ограниченной монархии поздних Стюартов к конституционной монархии современного типа следует рассматривать не как одномоментный акт, но ограничиваемый довольно широкими временными рамками процесс. Его начало связано с событиями Славной революции 1688 г., в ходе которых ординарная и экстраординарная прерогатива английских монархов впервые в конституционной истории страны были ограничены парламентским актом. Завершение этого процесса приходится на период 1822-1835 гг., когда произошли важнейшие изменения, затрагивающие конституционную и партийно-политическую систему страны: предоставление политических прав диссентерам и католикам, крупнейшая с конца XVII в. реформа политического представительства, а также были осуществлены организационные изменения, повлиявшие на роль и место политических партий в политической системе страны и прекратилось использование прерогативных полномочий короны при формировании кабинета министров.
Такое понимание смысла и направленности процесса эволюции английского конституционного устройства, политических институтов, институтов участия и политических практик конца XVII – первой трети XIX вв., сформировавшееся в критической историографии последнего тридцатилетия, привело к формированию нового образа той уникальной трансформации, которую пережили учреждения и практики «старого порядка» в этот период. Если в середине 80-х гг. прошлого века Дж. Кларк и Дж. Блэк писали о политических институтах и общественных практиках Англии исследуемого периода как характерных для страны традиционного «старого порядка», то в последнее десятилетие данная историографическая оценка модифицируется в нескольких ключевых аспектах. Исследование влияния общего права на конституционное устройство и партийно-политическую систему страны на протяжении «долгого XVIII в.», заставляет современных исследователей акцентировать внимание на изучении особенностей английского варианта «старого порядка», оценивая последний как трансформирующийся и исторически-преемственный тип политической системы, к анализу институтов и практик которого следует подходить с осторожностью, избегая искажающих его содержание историографических клише.
Первым из них, без принуждения покинувшим работы как англоязычных, так и отечественных историков последнего времени, стала традиционная оценка событий 1688 г. как перехода от абсолютной монархии к конституционной. Она уступила место более сложной и взвешенной историографической концепции, в соответствии с которой усиление «абсолютистских» тенденций в управлении следует увязывать скорее с процессом образования современного государства. Институциональное закрепление этих тенденций было в разной степени успешным и зависело от конкретных исторических условий. В английском варианте «старого порядка» степень такого успеха была минимальна, поскольку ординарная королевская прерогатива здесь оказалась ограничена уникальными институтами общего права. Поэтому события Славной революции 1688 г. все чаще оцениваются лишь как начало трансформации политических институтов и практик «старого порядка» в конституционные механизмы современного типа. Политический режим, в рамках которого происходила эта трансформация, характеризуется как ограниченная, или, применительно к поздним Стюартам, персональная монархия.
Эволюция ключевых элементов конституционного устройства и партийно-политической системы в конце XVII – первой трети XIX вв. при таком подходе вписывается в совершенно особый контекст. Конституционный характер английской монархии после Славной революции 1688 г. и утверждения о роли парламента как законодательного органа с соответствующим современной конституционной модели набором полномочий все чаще подвергаются обоснованному сомнению. Английская монархия конца XVII в. могла оцениваться как конституционная лишь в том специфическом, отличном от современного понимания смысле, что она была прочно укоренена в институтах общего права. Формирование конституционных механизмов и политических практик современного типа активно продолжалось вплоть до первой трети XIX в. Этот многоаспектный процесс был связан с постепенным переходом ряда прерогативных полномочий короны к парламенту и позднее – к лидеру парламентского большинства в палате общин. В результате парламент оказался не только проводником ординарной королевской прерогативы, но и получил закрепленное прецедентами право самостоятельного формирования политической повестки. Вторым направлением этой трансформации стало реформирование института политического представительства, тесно связанное с процессом преобразования личных привилегий элиты, организованной в корпоративное по характеру представительство, в формальное и безличное избирательное право, сделавшее возможным появление механизмов репрезентации современного типа и способствовавшее становлению парламента в качестве законодательного органа. В этом отношении исследовательские акценты сместились с поиска прецедентов, обеспечивших переход прерогативных полномочий короны в руки парламента, к анализу факторов, обеспечивших преемственную эволюцию политической системы в ходе подобных значительных изменений.