Пассат
Шрифт:
Мистер Холлис жалел, что не увез семью в загородный дом, но было поздно, свободных домов уже не оставалось. Теперь он мог только не выпускать жену с дочерью из дома и молиться о приходе американского судна. Или европейского, идущего в безопасный порт, которое забрало бы Эбигейл и Кресси с этого зараженного острова.
Но суда не появлялись, стоявшие в гавани дау поспешили уплыть и разнести по всему африканскому побережью, что появляться на Занзибаре опасно для жизни. Со времени прихода к власти султана Саида, гавань никогда не была
— Полковник, но ведь больше незачем держать здесь Ларримора и его матросов для нашей защиты, — убеждал Эдвардса Хьюберт Плэтт. Джейн, его жена, страшилась за близнецов и беспрестанно донимала мужа требованиями вывезти их с острова. — Почему бы не отправить отсюда несколько семей на «Нарциссе»?
Но британскому консулу не хотелось избавляться от единственного устрашения Пиратов, и он не решался превращать «Нарцисс» в пассажирское судно. Потом, эпидемия могла кончиться раньше, чем они полагали, не коснувшись лучше застроенного и более просторного каменного города, где жила белая община. Или «Баклан» мог прибыть раньше ожидаемого; или же другое судно…
Однако уровень смертности возрастал, а «Баклан», напав на след работоргового судна, изменил курс и пошел на юг, в долгую погоню, которая задержит его на несколько недель. А от холеры умерли уже две служанки в Бейт-эль-Тани, клерк-туземец из французского консульства и один из грумов Клейтона Майо. Эти четыре смерти среди двухсот тридцати семи в тот день доказывали, что даже привилегированные жители каменного города не находятся в безопасности. Дэн, придя к невесте. Ha другой вечер, застал ее мать в слезах, а отца осунувшимся, угрюмым. Юный родственник умершего, служивший судомоем на кухне консульства, скончался несколько часов назад в примыкающем к дому жилье для слуг.
— Говорят, он ходил на похороны дяди, — плакала Эбигейл и так выкручивала мокрый платок, что тот порвался. — Утром парень чувствовал себя неважно, но встал, как обычно, и помогал на кухне, пока… Повар говорит, он вдруг упал на пол… его отнесли домой, и… я не знала, что это может произойти так быстро. В считанные часы! Только недавно был жив, а теперь… И случилось это у нас в доме. В нашей кухне! Нам сказали всего час назад, а мы ели с тарелок, пили из чашек, которых он, возможно, касался…
— Успокойся, Эбби, — утешающе сказал муж и потрепал ее по пухлому плечу. Рука его дрожала немногим меньше ее рук.
Весть эта потрясла Дэна так же сильно, как родителей Кресси, и по той же самой причине. Что толку не выпускать ее за пределы сада, если холера уже здесь, в этих стенах! Он поглядел на мистера Холлиса, и впервые оба, отец и жених, не только поняли друг друга, но и пришли к полному согласию. Тут у Натаниэла Холлиса и возникла симпатия к Дэну: раз этот человек беспокоится о Кресси так же сильно, как и он, значит обеспечит ее хорошей защитой.
— Скоро
— Думаю, за час, — с готовность ответил консул.
— Боюсь, этого мало, сэр. Нужно будет столько всего сделать.
— И получить разрешение от вашего консула.
— Конечно, сэр. Но, думаю, это будет нетрудно, к нему уже многие обращались по этому поводу, а с каждым днем все более ясно, что холера устрашит пиратов гораздо больше, чем любые наши силы. Пираты в этом году не вернутся, а если они заходили в какой-то африканский порт, то, скорее всего, многие из них уже мертвы.
Полковник Эдвардс, как предсказывал Дэн, уже пришел к тому же мнению и легко дал разрешение принять на борт желающие покинуть остров семьи всех иностранцев, и немедленно взять курс на Кейптаун, там у них будет возможность либо отплыть на родину, либо дождаться конца эпидемии и вернуться к родным на Занзибар.
— Никто не станет устраивать бесчинств в такое время, — угрюмо согласился полковник. Он отправил посыльных в консульства и дома европейцев-торговцев, помог обеспечить «Нарцисс» продовольствием для такого путешествия и снабдил лекарствами, какие можно было уделить из скудных запасов — своих и доктора.
И полковник Эдвардс, и лейтенант Ларримор в хлопотах перед отплытием забыли о заключенном в арабский форт капитане Эмори Фросте. А если б и вспомнили, то взять его на борт было невозможно. Каждый фут пространства был заполнен женщинами, детьми, койками, детскими колясками, сундуками и раздувшимися чемоданами. Было не до него. Когда белый пляж и зеленые деревья Занзибара стали исчезать в жаркой дымке, Дэн смотрел на лицо Кресси, а не на стены форта, еще видимые за очертаниями скал Гибельного острова.
Отплывающие женщины и дети со слезами махали с палубы на прощанье стоящим на берегу мужьям и отцам. Но Геро среди отплывающих не было. Покинуть остров она отказалась также спокойно, упрямо, как Дом с дельфинами, а когда по настояниям дочери и жены дядя Нат пришел туда, его не пустили внутрь. Единственным европейцем, которому разрешалось входить, был доктор Кили, и он в конце концов принес Геро письма от тети Эбби, Кресси и Клея, краткую записку от дяди Ната, и столь же краткое устное послание от Дэна. Потом отнес ответы, в сущности, одинаковые; правда, он и сам, как мог, убеждал ее передумать.
— Должен предупредить вас, — недовольно сказал ей доктор, — что у девочки очень мало надежды выжить. Если она умрет после отплытия «Нарцисса»…
— Не умрет, — сказала Геро.
— Ждать вас не могут.
— Конечно. Надо отплывать, как можно скорее. Передайте тете Эбби и Кресси мои наилучшие пожелания; скажите, мне очень жаль, но плыть с ними я не могу. Поблагодарите лейтенанта Ларримора за его предложение, скажите, пусть не позволяет беспокоиться Кресси. Она очень легко расстраивается.