Пассат
Шрифт:
Геро целый час почти не замечала, что одежда у нее мокрая, но теперь, опустив взгляд, скорчила гримасу при виде темного, расплывающегося пятна на ковре у своих йог. Потом глянула на Рори и сказала:
— Ты тоже вымок.
— Да, конечно. Давно ты ела последний раз?
— Не знаю, — с удивлением ответила она. — В полдень, должно быть. А что?
— Ты выглядишь почти такой же исхудалой, как эти детишки. Тебе это не к лицу. Зря ты осталась на острове. Почему хоть раз не повела себя разумно, не уплыла с тетей, кузиной и прочими?
Геро подняла глаза от сырого пятна на ковре, бросила взгляд на Рори и молча отвернулась.
— Знаю. И очень благодарен тебе.
— Не за что, — холодно ответила Геро. — Никакой пользы я не принесла.
— Не говори так. Может, это и банальность, но главное — старание.
— Главное для кого? — с горечью спросила Геро. — Для тебя, конечно. Для кого же еще? Тебе надо жить в ладу с собой. Если б тебе кто-то сказал, что все дети, которых ты собрала, умрут в течение недели, думаю, ты все равно не оставила бы их на месте. Или как?
— Нет. И они не умрут!
— Могут умереть. Будь к этому готова. И если такое случится…
— Не умрут! — вспылила Геро. — Они не больны, просто голодные. И таких, наверно, еще сотни. Тысячи. Если б только мы могли…
Рори засмеялся и протестующе поднял руку.
— Не продолжай! Надо было предвидеть, что ты об этом заговоришь. Иди, переоденься в сухое, пока не схватила воспаление легких. Предупреждаю, если сляжешь, вышвырну твоих подопечных на улицу. Я не смогу в одиночку заправлять сиротским приютом.
Геро долго смотрела на него в изумлении. Бледное лицо ее залилось краской, снова став юным, пылким, живым, и она с облегчением выдохнула:
— Спасибо!
Потом улыбнулась ему так, словно он поднес ей драгоценный подарок.
Портьера за ней качнулась, и, прислушиваясь к ее быстрым шагам по веранде, Рори криво улыбнулся.
Досадно было сознавать, что его все же охватило то чувство, которого он старательно избегал много лет и в конце концов вообразил себя ему неподвластным. И к кому — к Геро Холлис! Вот уж, казалось, кем бы не мог он увлечься — может, потому что все произошло так неожиданно. Он даже не догадывался о приближении этого чувства, и хоть думал о ней в последние недели много, но как о той, с кем уже никогда не увидится, и смирился с этим: между ними пролегла черта, превращавшая Геро в недосягаемую часть прошлого, а ему несвойственны тщетные сожаления и бессмысленные мечтания. Потом его жизни предстояло мучительно оборваться в ближайшем будущем, и он не сомневался, что кто-то — Дэн или родные — увезут ее в безопасное место, когда город охватит холера. Она отправится домой, и он больше никогда с ней не встретится. Что ж, тем лучше для обоих.
Он был совершенно не готов к сообщению Бэтти, что Геро все еще на Занзибаре. И тем более к своей бурной реакции на эту весть. Его словно бы кто-то неожиданно ударил по лицу; и после мгновенного изумления шок перешел в ярость, его охватил гнев против Бэтти, Дэна, Клейтона, Холлисов и полковника Эдвардса за то, что позволили ей остаться — и против самой Геро, за то, что так возмутительно, идиотски упряма и потому не согласилась уплыть.
Сняв тряпье, в котором покинул форт, он переоделся и тут же отправился в консульство, не предвидя ничего, кроме удовольствия высказать живущим там, что он о них думает. И лишь войдя в открытую дверь, увидя мокрую, охваченную отчаянием Геро, снова неудачно ударившуюся в благотворительность, он понял, что она для
Открытие это было удручающим. Но в меньшей степени, чем запоздалое понимание, что слепая ярость, толкнувшая его на похищение, была вызвана не смертью Зоры, а ревностью. Сам не сознавая того, он стремился любой ценой не допустить, чтобы Клейтон Майо женился на Геро или, в крайнем случае, был у нее первым.
Должно быть, я сошел с ума, подумал Рори. Философски пожал плечами, пошел второй раз задень переодеться в сухое и сказать Ралубу, что в скором времени можно ожидать нового наплыва малолетних гостей, и надо подготовиться к их встрече.
Он был бы настроен менее философски, если б полностью представлял, во что втянут.
Один из малышей — первый, кого подобрала Геро — умер на другой день, еще один на третий. Но поскольку причиной их смерти были заброшенность и голод, а не холера, жителей Дбма с дельфинами это не испугало. Да и все равно, в доме находилось уже не менее дюжины новых младенцев и более двадцати малышей в возрасте от двух до шести лет.
Прочтя принесенную Бэтти записку, доктор Кили пришел при первой же возможности и не только с предложением помощи, но и двумя младенцами-близнецами от силы месячного возраста, которых обнаружил хнычущими в доме, где лежали трупы их родителей.
— Я не представлял, что делать с ними, — признался доктор. — Милли плоха. У нее фурункулы, потница, больное горло, нянчиться с малютками она не в силах, а слуги пригрозили уйти, если я принесу детей в дом. Узнав о вашем приюте, я благословил вас.
— А дядя Нат нет, — уныло сказала Геро. — Боюсь, он очень сердит на меня.
— Принимая все во внимание, я этому не удивлюсь. Но, с другой стороны, мистер Холлис не врач, он несет за вас ответственность, поэтому ему нелегко. Он изменит свои взгляды.
— Я хотела бы на это надеяться, но не могу. Он не поймет, почему я пошла сюда. Ведь дом этот принадлежит Рори — то есть, капитану Фросту.
— Я и сам не понимаю, — откровенно признался доктор. — Но очень рад, что вы сочли возможным прийти. Если поможете выжить хотя бы малой части младенцев, это будет уже кое-что. Помочь взрослым мы ничем не в состоянии. Можно только надеяться, что теперь они усвоят несколько простейших уроков санитарии. Правда, я в этом сомневаюсь. Кажется, они видят в подобных эпидемиях неизбежное зло — колдовство или божью кару. Когда эпидемия кончается, они забывают о ней до следующей и ничего не делают для ее предотвращения. Сейчас они молятся, жгут фейерверки, чтобы отпугнуть злых духов, или красят лица в белый Цвет. А мусор по-прежнему выбрасывают на улицы и не собираются хоронить трупы. Поверьте, это безнадежно!
Но Геро положение вещей не казалось безнадежным. Правда, двое малышей умерло, зато остальным еда и уход шли впрок, они уже выглядели более упитанными. Через три дня их число увеличилось до пятидесяти и с каждым часом становилось все больше. Разнесся слух, что в Доме с дельфинами можно получить кров и еду, поэтому вход осаждала шумная толпа.
Будь на то воля Геро, она вполне могла бы пустить в дом всех. Однако Рори держался непреклонно. Он разрешал впускать только неспособных прокормиться малышей, а их родителей или других взрослых — нет.