Пассат
Шрифт:
Шрам, как ни странно, сделал ее губы менее суровыми и более… Клей стал подбирать слово и удивился, когда на ум ему пришло «поцелуйными», раньше он никогда так о них не думал. Что же до стриженой головы, хотя при первом взгляде это и показалось ему бедствием, короткие каштановые кудри несколько смягчили строгость, придававшую совершенным чертам лица девушки скорее холодность, чем обаятельность. Она стала выглядеть младше и мягче… более похожей на очаровательного ангела Боттичелли, чем на-грозную мраморную богиню древних греков.
Да, конечно, она хорошенькая, думал Клейтон,
— Утверждают — говорил консул, — что отец его был великим человеком. Возможно. Но этот сын вовсе не унаследовал воли и мужества старика. Маджид бездельничает во дворце, а управление островом пустил на самотек.
— Тогда почему ты ничего не предпримешь для его свержения? — спросила Геро.
— Я ничего не могу предпринять, — ответил дядя Нат, — и не мое это дело. Раз его подданных такое правление устраивает — значит, устраивает. Остров этот не наш, слава Богу!
— Но ведь есть же у нас какая-то моральная ответственность? — стояла на своем Геро.
— Никакой! Мы находимся здесь лишь потому, что в этих водах полно наших китобоев, наше дело заботиться о национальных интересах и оказывать помошь соотечественникам, если в том возникнет необходимость. Мы не собираемся захватывать территорий в Африке, как британцы или голландцы, и не наша забота, если местные жители терпят султана лишь потому, что он сын своего отца.
— Дядя Нат, ведь он даже не старший сын.
— Верно. Но старик в завещании разделил свое царство, и старший, Тувани, получил Маскат и Оман. Он захватил бы и Занзибар, только британцам не особенно хочется, чтобы на их морском пути в Индию появлялись военные корабли враждующих султанов. Английский флот повернул моряков Тувани обратно, и вряд ли они повторят такую попытку.
— Но есть и другие братья.
— Да, конечно. Например, законный наследник. Он тоже после смерти старика притязал на права брата. Но Маджид перехитрил его, с тех пор юный Баргаш грызет от досады ногти и ждет благоприятного случая.
— Думаешь, Баргаш стал бы лучшим правителем? — спросила Геро, придав голосу обманчивую наивность.
Мистер Холлис, введенный в заблуждение ее тоном, счел, что вопрос задан лишь из праздного любопытства и ответил со смешком:
— Еще бы! Худшим быть просто невозможно. Занзибарцам сейчас нужен человек твердый, способный заставить их ходить по струнке, нравится им это или нет Такого они будут уважать, а неспособного презирать.
Кресси, слушавшая с большим интересом, вмешалась в разговор:
— Папа, они презирают Маджида, можешь мне поверить! И все говорят, что принц Баргаш будет гораздо лучшим султаном.
—
Мистер Холлис повернулся к Геро и доверительно сказал:
Кресси очень подружилась кое с кем из сестер султана. Половину своего времени проводит с ними — а другую у Плэттов или Тиссо. И учится говорить по-арабски. Будто туземка. Я говорю, что ей надо бы занять мою должность.
Кресси покраснела и принялась возражать, а миссис Холлис грустно заметила, что не понимает, как ее дочь может сохранять такой интерес к обитательницам дворца. Хоть они и принцессы, но совершенно ясно, что ужасно скучны. Живут в гареме, бедняжки, совершенно оторваны от внешнего мира, у них нет никакой свободы, никакой возможности видеться с мужчинами.
— Мама, они видятся с десятками мужчин, — запростестовала Кресси. — С братьями, мужьями, сыновьями, дадями, и… Ты не представляешь, со сколькими мужчинами им можно общаться. Конечно, Чоле и Салме пока девицы, мужей или сыновей у них нет. Но свободы гораздо больше, чем тебе кажется. Они катаются на лошадях и на лодках, наносят визиты знакомым, ездят на пикники. Да мы куда скучнее их! Сидим целыми днями с закрытыми ставнями, спим после полудня, по вечерам отправляемся на прогулки, время от времени обедаем с полковником Эдвардсом или Дюбелями, или…
— Или катаемся на лошадях и на лодках, наносим визиты друзьям и ездим на пикники, — поддразнил ее Клейтон. — Да еще флиртуем с галантными французами и занудными англичанами.
— Клей, как ты можешь? А потом, он не занудный, и я не флиртую.
— Да? В таком случае я хотел бы знать, чем ты занимаешься с этим сухарем-лейтенантом, если не флиртуешь? А что до его чувства юмора, то он не поймет даже самой откровенной шутки!
Кресси подскочила и, негодующе взмахнув оборками голубого муслинового платья, стремительно бросилась в дом. Мать с упреком сказала:
— Клей, так нельзя. Ты же знаешь, как она не любит шуток на эту тему.
— Раньше Кресси не возражала против шуточек относительно разбитых ею сердец. Даже считала их комплиментами. Только в последнее время стала обидчивой. По-моему, она поссорилась с лейтенантом, и это неплохо. Может, теперь он станет уделять больше времени тому, чтобы мешать проходимцам вроде Фроста наживать состояния на работорговле, и меньше увиванию за моей сестрой.
— Оставь, Клей, — мягко вмешался консул. — По-моему, лейтенант делает все от него зависящее, а Фрост, по слухам, в последнее время занимается другими сделками. Селим говорит, в городе полагают, что он хорошо нажился на каком-то грузе, доставленном из последнего плавания, а рабов, насколько я понимаю, там быть не могло. Так, Геро?