Пассат
Шрифт:
— Ваш? То есть… Вы не говорили мне, что женаты.
— Я не женат.
— Но тогда…
Геро сдержалась. Увидев ее покрасневшие щеки и смятение в глазах, Фрост со смехом сказал:
— Не нужно так поражаться. На Востоке это древний, укоренившийся обычай. И весьма удобный для убежденных холостяков вроде меня. Зору я купил двенадцать лет назад за несколько шиллингов и рулон ситца в полоску. Это моя самая удачная сделка в жизни.
— Купили?
— У одного подлого негра-работорговца в Лагосе, он хотел продать девочку на судно, идущее в Чарлстон, в Южные Штаты. Бог весть, где он ее подобрал — видимо, где-то значительно
Но Геро не желала слушать. Подобрав юбки, она бросилась бегом от него по длинной веранде. По отлогой лестнице она спускалась, перескакивая через ступеньки. Фаттума ждала во дворе. Геро, не замечая десятка любопытных действующих зрителей, схватила смятое шале, надела, натянула на голову накидку и устремилась в открытую дверь на тихую улицу, словно спасаясь от чумы.
Светло-голубое небо над высокими плоскими крышами домов посветлело еще больше и позеленело, воздух стал заметно прохладнее, и на главных улицах города появилось больше людей. Но Геро, спеша прочь от позорного дома, в который так беззаботно вошла, не замечала ни густых толп, ни красот природы.
Как были правы дядя Нат и Клейтон, запрещая ей ходить туда! Нужно было послушаться их, а не проявлять глупое упрямство. Они не раз говорили ей, что репутация Фроста удерживает каждого джентльмена, тем более леди, от ведения с ним дел (или от общения на глазах у людей) и стирались внушить, что даже переданная на словах благодарность такому человеку является снисхождением. Но она, не послушав их, отправилась к мужчине, который живет с любовницей. Цветной любовницей! Существом, купленным у африканца-работорговца за горстку серебра и рулон дешевой ткани. Потом он растил ее, пока она не вошла в возраст, чтобы делить с ним постель и родить ему ублюдка-полукровку.
Сколько еще туземок-шлюх прятал он в этих зана-вешанных комнатах, пахнущих сандаловым деревом? И сколько случайно зачатых отродий, в которых его англосаксонская кровь смешалась с азиатской или африканской?
Геро всегда гордилась тем, что Она современная, прогрессивная, откровенная, без предрассудков, одна-ко взгляды на такие темные стороны жизни, как любовницы и смешение рас, позаимствовала главным образом из полунамеков тети Люси да некоторых потрясающих секретов, что шепотом поверяла ей Кларисса Лэнгли. И хотя Геро хвасталась своей эмансипированностъю, она была потрясена наглядным свидетельством подобных вещей ничуть не меньше самых строгих викторианских девственниц.
Правда, в учебниках истории и в романах часто упоминались любовницы и «содержанки», а о самых ярких примерах — таких, как мадам Помпадур и Нелли Гвин — можно было говорить даже в приличном обществе. Но Геро не приходило в голову, что кто-то из ее знакомых будет содержать подобное существо. Или что ей придется разговаривать с подобным существом. Этот ребенок!.. Понятно, почему у него такая невосточная внешность! По раздвоенному подбородку и прямой линии бровей можно было сразу же догадаться, кто ее отец. И она догадалась бы, если бы могла предположить, что капитан Фрост в дополнение к прочим грехам способен опуститься до подобной безнравственности.
При воспоминании о голосах, смехе и треньканье мандолины, доносившихся с верхних
Весь врожденный пуританизм, унаследованный от новоанглийских предков и прабабушки-шотландки, вспыхнул в душе Геро с яростным чувством негодования, намного превосходящим былые гнев и возмущение по поводу занятий капитана Фроста работорговлей и контрабандой. Ей казалось, она коснулась чего-то нечистого и теперь должна отмыться горячей водой и жесткой щеткой. И она принялась за это, едва вернулась в консульство, к изумлению Фаттумы и мальчишки-водоноса, который носился вверх-вниз по задней лестнице со жбанами, наполняя жестяную ванну в вымощенной камнем туалетной комнате Геро.
Никто из гостей не требовал столько горячей воды в такое время года, когда жара настраивала на чуть теплую ванну, веер из пальмовых листьев и холодные напитки. Фаттума сочла, что ее госпожа страдает мозговым заболеванием, требующим оттока крови от головы. Но после старательного мытья карболовым мылом и щеткой у Геро появилось самодовольное чувство символического очищения от грязи, и когда консул вернулся с семьей из вечернего путешествия, она решила выбросить этот отвратительный эпизод из головы.
Девушка сочла, что есть другие, более важи ые темы для размышлений. Например, Клейтон. А визит в Дом с дельфинами состоялся не зря, она не только исполнила свой долг, но и утвердилась в мнении, что Жюль Дюбель, старшие приятельницы Кресси и сестры султана несомненно правы. Нынешнего правителя Занзибара необходимо свергнуть, и чем скорее, тем лучше, поскольку друг и пособник Эмори Фроста наверняка продажен и потому совершенно непригоден обладать властью.
12
— Что ты сам думаешь о нем, дядя Нат? — спросила Геро; она все ещё старалась выяснить, пригоден ли Баргаш стать преемником Маджида, но избрала косвенный подход, чтобы скрыть свою цель.
— О султане? М-м-м…
Дядя Натаниэл откинулся на спинку кресла и задумался.
Они впятером сидели на террасе перед окном гостиной и потягивали кофе. Над апельсиновыми деревьями всходила огромная желтая луна, тетя Эбби отгоняла москитов веером из пальмовых листьев.
— Пожалуй, он почти не хуже остальных восточных владык, — сказал дядя Нат. — Правда, к счастью, знаком я не со многими из них.
С того вечера, как Геро нанесла опрометчивый визит Эмори Фросту, прошло пять жарких, праздных дней. Когда она не выслушивала секреты Кресси, то, вопреки собственному желанию, проводила очень много времени в размышлениях о бесстыдном поведении этого работорговца. Но хотя время почти не уменьшило ее негодования, внешность за эти дни значительно улучшилась. Теперь в бледном свете восходящей луны на ее лице не было заметно следов синяков. От повреждений остался лишь маленький шрам на нижней губе да коротко остриженные волосы, и Клейтон Майо, разглядывая ее поверх кофейной чашки, пришел к заключению, что и то, и другое даже улучшило ее вид.