Пассат
Шрифт:
«В мир неистовых фантазий, где я всем повелеваю, с огненным мечом заклятым, на своем коне крылатом» в дальний путь я отправляюсь…»
Эти слова, открывшие ему очарование поэзии, до сих пор звучали у него в голове. Он все еще был сумасшедшим, распевающим их на улицах Занзибара. «Где я всем повелеваю…» Вот в чем еекрет! Полностью распоряжаться своим сердцем, принадлежать самому себе, отвергать тиранию и собственнические притязания других, бродить в диких, беззаконных уголках мира, в котором скоро не останется диких мест, а будут только стены, законы да фабричные трубы. Он видел, что это время близится, ощущал его дыхание так же ясно, как ощутил легкую,
— Бэтти, — внезапно спросил он, — что ты делал бы, окажись у тебя громадная куча денег?
Ответил Бэтти не сразу. А поразмыслив, сказал задумчиво:
— Даже не знаю, нужна ли мне она. Избыток, на мой взгляд, ни к чему. Что делать с ним в моем возрасте?
— Значит, не можешь вообразить себя плутократом с каретой и домом, полным дворецких и лакеев? И тебе вполне достаточно того, что имеешь?
— Что ж, врать не стану, иногда мне хочется снова увидеть Лондон, услышать перезвон колоколов в Сити, пройтись по Чипсайду. Но на кой человеку вроде меня лакеи с дворецкими? К тому же, эта публика чванливая, я предпочту им этого старого плута Джуму. Дам ему тумака, когда сочту, что он заслужил, Джума легонько ответит, и никто не в обиде. Видно, я уже слишком долго веду такую жизнь, чтобы думать об особняках с лакеями. Пока у меня достаточно денег, чтобы на старости не идти в работный дом, я не скажу, что хочу намного больше, чем имею сейчас.
— Дядюшка, ты разумный человек. Едва ли не единственный, какого я встречал в жизни!
— Хочешь сказать, я не круглый дурак, — фыркнул Бэтти и задумчиво добавил: — Будь я помоложе, то, может, решил бы, что при больших деньгах можно иметь целый гарем красоток и столько рому, чтобы пить, как герцог. Но свою долю женщин я уже получил, и хотя не прочь иной раз позабавиться с какой-нибудь бабенкой, сейчас уже не то, что было раньше. Жратвой и питьем вполне доволен. И все же в деньгах есть что-то такое — пусть они и «презренный металл», но все же притягательны; предложи мне кто-то на тарелочке большое состояние, отказаться б я не смог.
— В том-то и дело, — сказал Рори и рассмеялся.
— А что? Тебе кто-то предложил состояние? — с любопытством спросил Бэтти.
— Можно сказать — да. Притом на тарелочке.
— Должно быть, тут какой-то подвох, — решил Бэтти и с сомнением покачал головой. — Никто не раздает состояния просто так. Знаешь, в чем твоя беда, капитан Рори? Ты опять напился, вот в чем. Утром проснешься с тяжелой головой и безо всякого состояния — хотя я не знаю, что тебе делать с ним.
— А я знаю! То, что давно собирался — вернуться в Англию и притянуть к суду дражайшего дядю Генри.
— Ну вот! Я так и знал, что ты пьян. Он тут же напустит на тебя полицию. Получишь десять лет. А то и все двадцать.
— У него нет никаких доказательств. К тому же, он не посмеет предъявить мне обвинение.
— Ты так надеешься. А со мной что будет? Я же не его любимый племянник.
— Дядюшка, не будь ослом. Он ничего о тебе не знает.
— Может, и нет. Зато знают полицейские, а память у них отменная, черт побери! Не сомневайся — опыт у меня есть, чего нельзя сказать о тебе, раз хочешь сдуру сам лезть на рожон. Ты, вправду, намерен его притянуть?
Голос Бэтти вдруг зазвучал встревоженно, и Рори издал короткий, неприятный смешок.
— Я много лет только об этом и мечтаю! Когда-нибудь непременно
— Ничего не выйдет! — с горечью сказал Бэтти. — Он наверняка возбудит против тебя дело за кражу ложек и побрякушек твоей тетушки!
— Пусть попробует! Но тебе нечего волноваться, Бэтти. Я пока что ничего не предпринимаю. Это просто мечта, она может подождать. Видит Бог, ей не занимать терпения!
Он стал негромко насвистывать сквозь зубы, но вскоре оборвал свист посреди такта.
— Знаешь, Бэтти, нам пора отправляться куда-нибудь отсюда. Этот остров становится чересчур цивилизованным. Куда ни глянь, всюду иностранцы с кислыми рожами; гавань кишит английскими канонерками, и чертовски навязчивый английский консул сует нос в частные дела людей. На площади толкутся янки, лягушатники и прочие, вскоре сюда еще нагрянут тучи миссионеров. Остров уже не прежний. Он начинает смердеть законом и порядком, а для меня предпочтительней запах сточных канав.
— Хмм, — протянул Бэтти, потирая нос узловатым пальцем. — Ты прав, пожалуй. И куда думаешь податься?
— В Персию, в Аравию, на Борнео, в Китай. На Лунные горы! Какая разница? Может, в Центральную Азию.
— «Фурию» туда не возьмешь, — рассудительно заметил Бэтти. — Мне не хотелось бы расставаться с ней, я привык к этой старой стерве. Осторожно, ступеньки — мы уже дома. И на твоем месте я бы намочил перед сном голову. Может, слегка протрезвишься. Состояние, надо же!
Как и предсказал Бэтти, капитан Фрост наутро проснулся с головной болью и отвращением к жизни. Но и его предсказание тоже сбылось, потому что ставни были закрыты от дождя, и над островом ревел северо-восточный пассат.
Дождь барабанил по балконам и крышам, смывая пыль жарких дней, низвергался водопадами на улицы, где потоки несли по канавам многомесячные грязь и мусор, растекался по узким переулкам, унося в море нечистоты и отбросы города.
Час спустя улицы стали чистыми, через день-другой пляжи, неделями представлявшие собой громадные, зловонные свалки, вновь блистали чистыми галькой и песком, а вода в гавани пахла только морем.
25
Выяснить, с кем из знаменитых мчави Пембы султан Саид советовался по поводу небывалой засухи, оказалось легко. Хотя он обращался ко многим, в живых оставался лишь оцин, самый младший. Без труда удалось установить, что этот самый человек посещал покойного султана в последний год его правления, и что браг этого человека недавно погиб в Момбасе. Однако привезти мчави с Пембы на Занзибар оказалось значительно сложнее.
На просьбу приехать колдун ответил отказом. Повеление тоже не возымело действия. Оставалось лишь похитить его. Но и эта задача оказалась непростой, все боялись тронуть колдуна, обладающего властью над призраками, демонами и дьяволами. В конце концов похищение совершили двое приговоренных к смерти преступников, за службу им были обещаны помилование, пригоршня золотых монет и перевоз в Маскат. Боясь демонов меньше, чем смерти, они под покровом ночи привезли связанного, насмехающегося над ними колдуна в заброшенную кладовую старого дворца Бейт-эль-Рас.