Пастух медведей

Белянин Андрей Олегович

* * *

Как началось начало? Не знаю… Да, бог весть! Ты меня не искала, Не знала, что я — есть… Но к ночи рухнуло небо, И сплюнула яд гюрза, — А наша судьба нелепо Решилась поднять глаза. Земля вспоминала вьюгу, В зените смеялся зной, И кони неслись по кругу, Расчерченному не мной. Горящая пентаграмма Замкнула обхват лучей, Где древнеиндийский Рама Зажег хоровод свечей. И годы влеклись за годом Сквозь цепкие лапки дня… Ты вырвалась на свободу В том мире, где нет меня, Где так хорошо и сухо, Где выверен каждый взлет. Обученная старуха Вещает, что все пройдет… Но разве хоть что-то значат Законы, угрозы, лесть? Все

будет теперь иначе, Ты знаешь, что я — есть!

* * *

Ты мне говоришь, что тебе постоянно снится Неведомый мир, где реальное слито с чудом… И ломкие пальцы пролистывают страницы Такого былого, что даже поверить трудно. Где каждый день из минут ожидания соткан И даже стать на колени уже не волен… Я должен молча смотреть на твой кружевной локон — К чему кричать о своей любви или боли? Стихи по ночам о тайном и сокровенном… Какие слова! Какое упрямство страсти! Поэзия прошлого, как аромат вербены, Покажется сном, словно привкусом Высшей Власти. Но время придет, — вспоминая слова молитвы И горько и сладко, как в детстве, просить прощенья. Березовый Бог, с опрокинутым небом слитый, Позволит, как в осень, вступить в костер очищенья… Тогда я коснусь щеки твоей легким ветром, А может быть, каплей дождя охлаждая кожу Фаянсовых ног, обожженных татарским летом, И ты улыбнешься… И ты мне поверишь тоже. Растай же вплоть до воздушного поцелуя! Весь мир измени водопадом случайной ласки! А я зимой тебе на стекле нарисую Прекрасного принца, скачущего из сказки…

* * *

Ночь вступила в мой дом легкомысленным хлопаньем окон… На рулетке эпохи опять выпадало зеро, Словно кто-то прорвал надоевший до времени кокон, И вздохнула бумага, и зашевелилось перо. Я бы жил как всегда в ожидании срыва и сдвига, Я ладонью пытался поймать ускользающий луч… Но пришла восемнадцатилетняя леди Интрига — Все окутала тайной и двери закрыла на ключ. Я потрогал замок и пошел к необъятному морю, Как возвышенна смерть в белопарусном гордом гробу… Если водкою можно залить и бездонное горе, Море выправит нервы, с колен поднимая судьбу. А потом я пройду по всемирным анналам и весям, Где сомкнутся вселенные с лязгом гигантских клещей. Но века утверждают, что мир бесконечно чудесен, Если мы не ломаем природную сущность вещей. Отдавайте любимым цветы, небеса и планеты. Отдавайте поэзии радость любви и потерь. Пусть окрасится ночь фейерверком стихов и сюжетов И замки упадут. И стучащим откроется дверь…

* * *

Я судьбу свою разыграю сам В освещеньи знакомых тем, А моя любовь спит по кабакам И, похоже, довольна всем. Я дарил цветы, я хотел помочь… Объяснял, где честь, а где грязь, Но моя любовь уходила в ночь, Не скрываясь и не таясь. Не прощал обид, не считал потерь, На охоте бил — только влет! А моя любовь открывала дверь Для любого, кто не придет. Все, чего хотел, получил давно… Скажешь птицам — петь, и поют! Но моя любовь молча пьет вино И идет, куда позовут. Я блуждал впотьмах, я искал ответ И решился, в конце концов… А моя любовь мне смеялась вслед, И менялось ее лицо. Мне любые мерки грехов малы, Если эта любовь, не та… По серебряной пуле загнав в стволы, Я до срока — плачу счета!

* * *

Предрассудительный вопрос, Как бег по краю… Пусть в вашей жизни все всерьез, А я — играю. Балансирую на берегу В опасном танце, Я Вас уже не сберегу… Зачем пытаться? Хватаю воздух на скаку, Борясь с зевотой, Ловлю заблудшую строку И брежу нотой! Верблюжьей шкурой ляжет степь К подножью ночи… Наш прошлый век фальшиво слеп И так просрочен… Качает Время на Весах Атлант угрюмый, И смутно помнят паруса Отдышку трюма. К плечам ласкались ковыли, Звенели цепи, Зачем же Вы свой мир сожгли, Оставив пепел? И мой горит, как камыши, Но боль честнее… Ваш пепел спрятан в глубь души, А мой — развеян…

* * *

Я сегодня — Дон Сезар! Я небритый, но при шляпе. За спиной шумит базар, То ли в песне, то ли в храпе Мается

торговый люд. Кроя мир непостоянства, Нехорошим морды бьют, Отстранясь от сна и пьянства… Улыбаюсь всем подряд, Хмурю брови, строю рожи! Мне сегодня — черт не брат! И судья любой прохожий… Город похмелен весной… Примиряющая зелень С лиц сползает пеленой И восходит на деревьях. Благодушные коты С крыш стекают торопливо, Спины выгнули мосты Элегантно и лениво. Я сейчас пойду — влюблюсь! Рифмы взяв в небесном хоре, И стихами расстелюсь Первой встречной Терпсихоре…

* * *

Войди в рассвет, пока роса легка, Пока вокруг всего и понемногу… Дежурный ангел сдвинет облака И выправит бумаги на дорогу. Короткий путь из небыли в сюжет. Короткий вздох о прошлом безразличьи. Любимых глаз необратимый свет И запах трав, и этот щебет птичий… Все, как у всех, банально и смешно, Рассказано, отыграно, пропето… И повторяться было бы грешно, Но так удобно, как иным поэтам. Дай мне слова, — я их сплету в строку. Хотя бы звук — он зазвучит иначе… И музыка, что вечна на слуху, Не разразится в смехе или плаче. Она сгорит, как нотная тетрадь, В огне каминном, пламенно и нежно. Я все прощу, я все смогу понять — Безудержно, безумно, безнадежно…

* * *

Ты — моя, а не чья-то. Другие лишь пена… Сорняки, меж которых бредешь по колено. Талый паводок, дань прошлогоднему бреду, Невозможность пути по остывшему следу; Сигаретный дымок, отравляющий небо, Невозможная быль, отреченная небыль… Ты — моя! Мы друг другу даны, как эпоха. Мы — от первого сна, до последнего вздоха, Предназначены быть обоюдным дыханьем И всегда говорить кружевными стихами… Ты — моя! И не стоит наивно пытаться Утверждать, будто выцвели гроздья акаций. Будто ветры не жгут, будто сосны не плачут, Будто грубости наши хоть что-нибудь значат, Что расстаться когда-нибудь будет возможно… Все неправда, любимая, все это ложно. Даже сплетни пусты и проблемы излишни — Все давно решено и отмечено свыше. Где сведутся мосты, где откроются двери… Ты — моя. И я сам в это скоро поверю…

* * *

Ночью холодно… имя твое не греет. На вокзале вообще плохая погода. Надо быть, наверно, чуть-чуть мудрее, Ведь умнеют другие от года к году. Далеко до рассвета, и режет уши Истеричный визг поездов унылых. В них другие люди, но кому-то нужно Встретить только их, дорогих и милых… Медитация на параллельность рельсов, А глаза слипаются от усердья. Но, наверное, стоит нарушить цельность, Чтоб почувствовать боль в глубине предсердья. Я потом вернусь к оживленью темы. Подниму паруса на забытом судне, Изменю свой стиль и с лицом богемным Яркостью метафор смою «серость будней». Может быть, усну. Паровоза крабик В чертовой дали, там ему нескучно. А меня во сне вряд ли кто ограбит — Ради двух стихов и неновой ручки…

* * *

Тебя украли у меня. Теперь ты спишь в чужой постели… Как освистали свиристели Бег рыжегривого коня! Безумно угрожать свинцу, В висок влетевшему без правил… Того, кто вел тебя к венцу, Никак не упрекнуть в бесправьи. Ликуй, законная струя! Напыщенно и неумело Листает камерное дело Червонокрылый судия. Ты руку подала сама, Как луч прощального заката… Тогда зима… Теперь зима… И есть ли кто-то виноватый? Чем пахнет пепел прошлых встреч? Еще до твоего рожденья Намеревался нас сберечь Беспечный бог Предназначенья. Прошел молитвенный экстаз В каком-то ненормальном раже, Но как ты улыбалась краже Самой себя не в первый раз… Я тупо ждал. Один из всех… Судьба смеялась и визжала, Когда другие брали верх Над тем, что мне принадлежало! Я был ничем не лучше их… Над головой ломая шпагу, Когда высокопарный стих Коверкал рифмы и бумагу, И мудрость веселилась всласть… Ты получила, что хотела. Душа возвышена, но тело… Всегда берет над нею власть!