Patria o muerte
Шрифт:
Парагвай лихорадочно готовился к войне — из кадровой армии спешно формировали сразу четыре бригады в пару пехотных батальона и кавалерийский полк с артиллерийской батареей и саперной ротой каждая. По мобилизации решено дополнительно сформировать три пехотные бригады такого же состава, и к ним две кавалерийских. В «мобильные» соединения свели по три кавалерийских полка, с приданной артиллерией. Армию разделили на две равные группы — одна, из кадровых частей, начинает наступление на Мату-Гросу по реке, вторая под командованием полковника Роблеса находилась в Умаите, в основном мобилизованные. Да еще одна кадровая пехотная бригада дислоцировалась в Энкарнасьоне, прикрывая этот удаленный от столицы край, через который две недели тому назад он проплывал на пароходе. Но как много воды уже утекло за столь короткий
Именно благодаря своей многочисленной кавалерии, состоящей из гуарани, «природных» всадников, мало в чем уступающих тем же донским казакам, парагвайская армия побеждала порой интервентов и столь долго сражалась против лучше вооруженных войск «Тройственного альянса»…
Глава 12
— Пруссия готова продать нам стальные пушки системы Круппа, подобные тем, которыми вооружена их армия — речь идет о двух десятках шестифунтовых пушек. Вы были правы, когда сказали мне о «русском заказе», дон Алехандро. Такие четырехфунтовые орудия у них не только есть, но их готовы продать за золото по сходной для нас цене, или за сахар и табак, за дерево кебрахо, которые обойдутся им по значительно меньшей цене, чем обычно. Мой посланник указал, что нам закупленные пушки обойдутся втрое дороже, чем русскому императору. И более того — этот самый Альфред Крупп, «пушечный король», как вы его назвали, готов поставить половину немедленно, и вместе с большим винтовым пароходом, что их привезет нам. Я специально решил закупить и его для нашей флотилии, как вы меня о том попросили — вот посмотрите, телеграмма только что получена из Берлина, мои дипломаты сильно торопятся с этим делом.
Мартинес взял в руки листок — благодаря телеграфной связи с Буэнос-Айресом в Асунсьоне могли получать депеши из любой точки мира, причем в Париже, Лондоне и теперь в Пруссии были парагвайские посланники, не говоря уже о побеждающих в войне с конфедератами САСШ. Присел на стул — Лопес всегда старался усадить его, нога сильно болела и опухла. Судя по язве, то было следствием укуса какой-то летающей твари, все же в полосе между субтропиками и тропиками их неимоверно много, всяких ядовитых кровососов. Вчитался в текст — Крупп предлагал точно такой же заказ как русскому императору — сотня четырехфунтовых орудий новейшего образца, принятого на вооружение в этом уже днями истекающем 1864 году. Разница только в одном — первую партию орудий Крупп царю подарил от своих «щедрот», надеясь получить крупный наряд на поставки.
Однако «благотворительностью» тут и не пахло — на Парагвае «король» полностью «отбивал» стоимость обоих заказов. Плюс не менее чем полуторная прибыль на все изготовленные пушки, но скорее, судя по «ноликам», двойная. Алехандро быстро подсчитал суммы в уме и прямо-таки ужаснулся — отпускную цену с доставкой «заломили» в три с половиной раза, с учетом всевозможных рисков. И еще нужно учитывать те деньги, что пойдут в «бездонный карман» насквозь коррумпированных аргентинских министров в виде «пошлины» за транзит по реке. И этому также не стоит удивляться — в условиях войны все посредники стараются нажиться.
— Нам нужны эти пушки, дон Франциско. Они гораздо лучше французских и английских, имеют четыре вида боеприпаса, пусть они и обойдутся нам в дополнительные, при этом огромные затраты. Но это стоимость одного броненосца, что заказаны по шестьдесят тысяч фунтов, а пользы принесут гораздо больше, можете мне поверить. Только нужно закупить двойной боекомплект, и заказать еще два — производить собственные снаряды при их чудовищном расходе мы просто не сможем. Едва на десятую часть восполним, не больше. Но сотня таких пушек того стоит — даже бразильцам нечего будет им противопоставить. Как только они у нас появятся, а за месяц мы подготовим канониров — можно смело наступать.
— Я тоже так подумал, дон
Алехандро моментально понял, о чем идет речь — в феврале, до объявления войны Аргентине, парагвайская флотилия получила два парохода, и оба с необходимыми для страны грузами. Но единственный винтовой корабль был маленьким по водоизмещению, всего полтораста тонн, на нем крупнокалиберные орудия не поставишь. А вот второй в девятьсот тонн водоизмещения подняться до Асунсьона смог, но задействовать его в сражения из-за большой осадки не сумели — корабль постоянно садился днищем на мели. Потому речные суда делают плоскодонными, и для плавания в море они не предназначены, как и наоборот.
— Желательно купить еще один винтовой пароход, достаточно быстроходный и с железным корпусом. Нам нужно два морских корвета, способных действовать вдоль всего бразильского побережья, и полностью дезорганизовать торговлю, которую ведет империя с европейскими странами. Да, их всего пара, но этого хватит, чтобы напугать императора Педру.
— Вы хотите получить две парагвайские «Алабамы»?!
Лопес всплеснул руками — о подвигах, или разбоях, тут кто как относится, знаменитого корсара конфедератов знал весь мир. Но тут же президент быстро произнес, моментально сообразив, в чем тут трудности.
— Но как мы их сможем вывести в море, ведь бразильцы поймут, что генерал Уркис их обманул. И даже если их пропустят вверх по течению, то обратно их не выпустят. А использовать в бою столь большие корабли мы не сможем — только на фарватере, где они будут лишены всяческого маневра.
— В таком же положении будет большая часть кораблей бразильской эскадры — для войны на реке у них большая осадка. Именно этим фактором надлежит нам воспользоваться — атаковать ночью «миноносцами» и задействовать «боевых пловцов». В случае успеха нападения, если удастся вывести из строя половину эскадры, то вывести флотилию и начать сражение. Мы на реке, дон Франциско — глубины везде небольшие, поврежденные вражеские корабли просто сядут на грунт. А там их можно поднять, заделав пробоины и откачав помпами воду. Отвести в Асунсьон, отремонтировать, и затем включить в состав нашего флота. После чего исход войны предопределен, пусть и относительно — наша армия получит возможность спуститься по реке на пароходах, и начать боевые действия в самом Уругвае.
Алехандро поморщился, погладил ладонью повязку на ноге — зуд буквально одолевал, сводил с ума. А вот диктатор теребил пальцами бородку — Лопес потрясал его своей неутомимостью, причем постоянно требовал такого же отношения к службе и работе от всех парагвайцев. А тех и поторапливать не приходилось, куда-то подевалась знаменитая латиноамериканская лень — наверное, с таким энтузиазмом трудились знаменитые советские «стахановцы». Начавшаяся война с Бразилией всколыхнула весь Парагвай, долгие годы живший в притеснение сильных соседей. Жители прекрасно видели, какие порядки царят в Бразилии и Аргентине, и были враждебно настроены к латифундистам. Впрочем, взаимно — правящие классы в соседних странах сильно опасались, что установленные еще «отцами-иезуитами» порядки перейдут на их страны, и тогда десятки тысяч подневольных крестьян и рабов устроят им революцию с тотальным избиением, благо прецеденты случались. И постоянно, вот уже на протяжении двух с половиной веков на Парагвай наседали — страна пережила уже несколько интервенций. И скоро начнется последняя — и народ как таковой исчезнет. Частью вымрет от голода и болезней, частью будет физически истреблен оккупантами, которые потом будут всех убеждать, что парагвайцы сами во всем виноваты, а их Лопес «исчадие ада», диктатор, «вор и казнокрад, душитель демократических свобод».