Patria o muerte
Шрифт:
Парагвайская пехота четыре долгих года отчаянно сражалась с гораздо более многочисленными интервентами, к тому же вооруженными нарезными ружьями. Именно высокий моральный дух позволял им перенести чудовищные потери, хотя обеспечение и снаряжение не отвечало условиям войны — почти отсутствовало собственное производство, к тому же союзники установили блокаду…
Глава 11
— Президент Митре не только не окажет помощь уругвайским «бланкос», наоборот, он сговорился с императором Педру о признании этой страны за Бразилией. И хуже — есть предположение, и весьма обоснованное, что они вступили в тайный сговор о разделе нашей страны на две части, при этом большая часть территории
Лопес говорил негромко на гуарани — все присутствующие прекрасно говорили на этом языке, так как были коренными парагвайцами. Иностранцев не было — не то, чтобы им не доверяли, но к управлению страной и ее вооруженными силами просто не допускали. Впрочем, «кондотьеры» не имели достаточно серьезных воинских званий — «команданте» или майоры в армии, а на флотилии на аналогичной «ступеньке» был всего один капитан де корвета, и тот англичанин, к тому же командовавший до последнего времени единственным военным корветом, но сейчас опасно заболевший — личинки мух буквально изъели тело несчастного моряка. Но вроде пошел на поправку, хотя до полного выздоровления еще далеко.
За большим столом сидели семеро офицеров — пятеро в армейских, двое во флотских мундирах. Председательствовал единственный генерал, являвшийся главнокомандующим президент Лопес. Дело в том, что армия Парагвая до войны была маленькой — восемь не укомплектованных батальонов, пять кавалерийских и два артиллерийских полка — каждая часть примерно по пятьсот человек. Объявленная в конце сентября мобилизации носила «взрывной» характер — число батальонов возросло до четырнадцати, и все они были укомплектованы по полному штату в восемьсот босоногих солдат при двух десятках офицеров. С последними была «напряженка» — Лопесы, что отец, что сын, прекрасно знали, на что способны «служивые» в странах Нового Света. Именно офицерство постоянно устраивало пронунсиаменто и мятежи, если они были неудачными, или революции, которые заканчивались успешно. И частенько какой-нибудь бравый полковник усаживался в президентское кресло, производя себя любимого в генеральский чин, а его предшественник или отправлялся в изгнание, но куда чаще заканчивал жизнь «самоубийством», приколотый штыком или вульгарно застреленный из ружья, а то и зарубленный мачете. И эти нравы даже в будущем нисколько не изменились — поощряемый «великими державами» правящий класс олигархов делал все возможное, чтобы удерживать власть в своих руках, прикрывшись «фиговым листом» так называемой «демократии».
И такое положение дел Мартинес сам хорошо знал, уже поучаствовав в подавлении, как минимум трех пронунсиаменто. Но сейчас дон Франциско решительно отказался от порочной практики «тасования» офицеров между подразделениями, полностью убедившись из прочитанных книг в патриотичности и полной лояльности командного состава армии и флота, который четыре года отчаянно сражался против интервентов и понес чудовищные потери. И лишь в самом конце войны «дрогнул», когда оставшиеся в живых осознали, что поражение неизбежно, и лишь отсрочено по времени. Уже не было ни сил, ни оружия, ни боеприпасов, оставшиеся пароходы потоплены или взорваны, а столица оккупирована. Но вплоть до гибели диктатора парагвайцы сражались, и сдались только тогда, когда их страна просто истекла кровью, а в бой пошли уже дети…
— Вести войну с Бразилией мы можем по двум направлением, но сейчас занятие Мату-Гросу является главной задачей кампании, а отнюдь не вспомогательной, как нами раньше было запланировано. Бразильцам будет трудно перебросить туда подкрепления, мы можем занять всю территорию и захватить все имеющиеся там пароходы, столь нужные нам для продолжения войны. И главная для тебя задача, дон Висенте, отвлечь внимание императора именно на Куябу — столицу провинции нужно занять как можно быстрее. Однако цели войны нужно изменить…
Лопес сделал театральную паузу, но Алехандро в отличие от собравшихся на военный совет офицеров, прекрасно знал, о чем пойдет речь. Недаром вчера они с президентом обговорили многие нюансы.
— Мы бедная страна, и нуждаемся в самом необходимом. Но разорять простых жителей не имеем права, их имущество нельзя отбирать и за все взятое, если потребуется для питания войск, заплатить, причем бразильскими реалами, отнюдь не нашими деньгами. А потому необходимо замирать только государственное имущество, и все имеющееся к военному предназначению. Все латифундии, где используется рабский труд, не разорять, но имущество владельца частью забрать, а все остальное раздать крестьянам и рабам, последних сделав
Слова падали, словно камни в пруд, с всплесками и волнами. И сказано главное — война будет революционная, к какой прибегли французы во время известных событий три четверти века тому назад. И хотя все офицеры имели гасиенды и были в них владельцами, тем не менее, склонили головы перед решением — никто не думал приводить другие доводы. Прекрасно понимали, что населения у северного соседа гораздо больше, и спасение Парагвая в том, если в Бразилии начнется заматня, полыхнет междоусобица.
— Второе направление теперь будет второстепенным — через провинцию Мисьонес на провинцию Рио-Гранди-ду-Сул, что примыкает к ней, и одновременно к Уругваю. Оно демонстративное — питать войска мы сможем с великими трудностями. От Энкарнасьона переправа через Парану, там до верховий Уругвая слишком долог путь и местность не благоприятная. Для демонстрации наступления отправим пехотную бригаду подполковника Эстигаррабии, этих сил вполне достаточно для создания угрозы.
Офицеры быстро переглянулись, кивнули — люди знающие, прекрасно понимали какие трудности вызовет стокилометровый марш через всю провинцию по извилистым лесным тропам — там и дорог нормальных нет. Да и снабжать войска в верховьях порожистого Уругвая проблематично, нужно тащить лодки и строить плоты уже на месте.
— Потому будем ожидать, когда президент Митре отбросит с себя лицемерную маску нашего «союзника» и открыто выступит на стороне Бразилии. А этот момент наступит со дня прохода бразильского флота по Паране. Вот тогда мы и начнем войну, но не против Аргентины, а лишь ее президента. О том и объявим, а пока нам остается только ждать. И готовить наши войска к будущему наступлению — надеюсь, что вместе с нами выступит генерал Уркис с ополчением своих провинций, тогда у нашего южного соседа начнется очередная внутренняя война, которой мы и воспользуемся.
Вот теперь после слов президента всем стало ясно, что исход войны напрямую зависит именно от событий, что произойдут в Аргентине. Сама же Бразилия, несмотря на все ее могущество, вести войну против Парагвая может только с превеликим трудом. В штате Мату-Гросу много войск императору никак не сосредоточить, в то время по реке Парагвай можно постоянно отправлять туда пароходами подкрепления, а имевшейся кавалерии более чем достаточно, чтобы при необходимости полностью разорить территорию огромного штата, где вообще невозможно будет жить, а не только воевать. И Мисьонес бразильцы не полезут — та же ситуация, аналогичная. Так что без Аргентины воевать невозможно, хоть трижды заблокируй побережье Уругвая. Торговля уже пошла через посредников, а дельцы охотно взимали свой «жирный процент». И более того, два зашедших парохода уже были «выкуплены» Лопесом — для них путь был в один конец.
— Пока же будем использовать время для подготовки войск, и постараемся наладить переделку «тауэров» в винтовки — их превосходство мы сами испытали на стрельбах. С таким оружием мы победим неприятеля, главное, чтобы его было у нас побольше.
Тут офицеры заулыбались, посмотрели на Мартинеса — тот стал как бы «своим», признали, что и говорить. «Легенда» осталась прежняя — дед сбежал со всем семейством еще во время войны за независимость, полвека тому назад — кто сейчас вспомнит о тех событиях. А внук вернулся на родину, сохранив на чужбине знание языка. И более того — уже оказал важные услуги, потому Лопес именует порой его командором на английский манер — то есть командующим немногочисленным отрядом парагвайских кораблей. И на то у диктатора имелись причины, главная из которых в том, что «речники» совершенно не имели представления как им победить более многочисленную по числу вымпелов и пушек вражескую эскадру. Капитан де навио Меса о тактике и морских сражениях имел смутное представление, будучи прежде командиром батальона. Пароходы ведь появились семь лет тому назад, а пушки на них вообще недавно поставили, а с подготовленными офицерскими кадрами проблемы сплошные — никто не имеет представление как воевать. Так что за дона Алехандро уцепились мертвой хваткой, особенно после того, как поняли, что шансы на победу имеются. Так что родственник Лопеса, а отнюдь не его однофамилец, как оказалось, стал при нем флаг-офицером, а Меса охотно, и с видимым облегчением, передал ему, как говорится, «бразды правления». И охотно согласился быть заместителем, и сейчас занялся спешной подготовкой «инфантериа де марине» — морской пехоты, без активного участия которой победные бои на реках невозможны. И моментально воспрянул духом, ощутив себя прежним — все же из «сухопутчиков» флагманы никудышные, лучше их использовать на понятном для пехотинца деле, которому они посвятили свою жизнь.