Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

карает всякого, кто поднимет руку на принца, – сказал

Смит. – Лучше не хвататься за подкову, пока она не остыла.

Сейчас дело замяли.

– Если так, – сказал Оливер, отчасти встревоженный,

но, в общем, скорее успокоенный сообщениями своего

неплохо осведомленного приятеля, – я вправе жаловаться

на сэра Патрика Чартериса: как же это он, мэр нашего го-

рода, играет честью почтеннейшего горожанина?

– Правильно, Оливер! Вызывай его

к барьеру, и он

прикажет своему йомену спустить на тебя собак. Но

смотри, уже далеко за полночь, тебе не пора ли?

– Нет, я хотел кое о чем с тобой потолковать, куманек.

Но выпью сперва еще кружечку твоего холодненького

пивка.

– Чума на тебя, дурень! Я готов послать тебя туда, где

холодные напитки – редкостный товар. Ладно, выдуй хоть

весь бочонок, если хочешь.

Оливер налил себе жбан, но пил (вернее, делал вид, что

пьет) очень медленно, оттягивая время, чтобы обдумать,

как подступиться к другому предмету разговора – пред-

мету, касаться которого было куда как не просто сейчас,

когда Смит казался таким раздраженным. В конце концов

ничего лучшего не пришло ему в голову, как бухнуть сразу:

– Я сегодня видел Саймона Гловера, кум.

– Так, – сказал Смит низким, густым и суровым голо-

сом. – Ты видел, а я тут при чем?

– Ни при чем, ни при чем, – оторопел шапочник. –

Только я думал, может быть, тебе любопытно будет узнать,

что он с глазу на глаз спросил меня, встречал ли я тебя на

Валентинов день после драки у доминиканцев – и с кем ты

был.

– А ты, я поручусь, сказал ему, что встретил меня с

уличной певицей по горло утопающим в грязи?

– Знаешь Генри, я не умею лгать, но я все с ним уладил.

– Как же, скажи на милость? – спросил Смит.

– А очень просто. Папаша Саймон, сказал я, вы старый

человек, вы не понимаете нас, удальцов, в чьих жилах

молодость бурлит, точно ртуть. Вы думаете, верно, что он

занят этой девчонкой, сказал я, и, может быть, припрятал ее

где-нибудь в Перте, в тайном уголке? Ничего похожего! Я

знаю, сказал я, и могу в том поклясться, что на другое утро

она ушла ранехонько из его дома и уехала в Данди. Ну что,

разве я не помог тебе в нужде?

– Еще бы не помог! Если хоть что-нибудь могло в этот

час усилить мою муку и горе, так только это: когда я глу-

боко увяз в болоте, приходит такой, как ты, осел и ставит

неуклюжее копыто мне на голову, чтобы окончательно

меня утопить! Ступай вон, и пусть тебе будет такая удача,

какую ты заслужил, сунувшись в чужие дела, и тогда, я

думаю,

тебя найдут сломавшим себе шею в первой же ка-

наве. Вон отсюда, или я выброшу тебя за дверь головой

вперед!

– Ха-ха-ха! – рассмеялся принужденным смехом Оли-

вер. – Ну и шутник же ты! Но, может быть, кум Генри, ты

пройдешься со мной до Мучного ряда и заглянешь к нам,

чтоб развеять печаль?

– Будь ты проклят, не пойду! – отрезал Смит.

– Если зайдешь, я угощу тебя вином, – сказал Оливер.

– Я угощу тебя дубинкой, если ты еще тут замешка-

ешься! – сказал Генри.

– Ну, так я надену твое кожаное полукафтанье и твой

стальной шлем, и пойду, как ходишь ты, вразвалку, и буду

насвистывать песенку о том, «как ломали кости в Лонкар-

ти», если меня примут за тебя, они и вчетвером не посмеют

подойти ко мне близко.

– Бери что хочешь, черт с тобой. Только убирайся.

– Ладно, ладно, Хэл, мы встретимся с тобою, когда ты

будешь в лучшем расположении духа, – сказал Оливер, уже

облачившись в его платье.

– Ступай … И чтоб больше я не видел твоей чванной

рожи!

Оливер оставил наконец гостеприимного хозяина и

побрел вразвалку, подражая, как умел, тяжелой поступи и

широким жестам своего грозного друга и насвистывая пе-

сенку о разгроме датчан в Лонкарти, которую он перенял у

Смита, посчитав ее любимой песней оружейника, – а ему

он всегда и во всем тщился подражать. Но когда без-

обидный, хоть и самонадеянный мастер, выйдя из Уинда,

свернул на Хай-стрит, кто-то сзади ударил его по затылку,

плохо защищенному шлемом, и шапочник упал на месте.

Имя Генри – друга, к чьей защите он привык прибегать, –

замерло на его языке.

ГЛАВА XVII

Ну чем же я не принц?

Фальстаф*

Вернемся к бражникам, которые полчаса назад с бур-

ным ликованием засвидетельствовали подвиг Оливера в

пляске – последний, какой суждено было свершить бед-

ному шапочнику, – а затем буйным гиканьем проводили

его поспешное отступление. Нахохотавшись вволю, они

пустились дальше в свой веселый путь, забавляясь и озо-

руя, останавливая и пугая редких прохожих, но, надо

признать, никому не нанося существенной обиды, ни те-

лесной, ни нравственной. Наконец, устав слоняться, их

главарь дал знак своим затейникам обступить его тесным

кольцом.