Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)

Скотт Вальтер

нарушать.

– Может быть, вечным? – усмехнулся пациент. – Сэр

лекарь, сперва отведайте сами вашего снадобья, иначе я к

нему не притронусь.

Лекарь повиновался с презрительной улыбкой.

– Я безбоязненно выпил бы все, но сок этой индийской

камеди наводит сон как на больного, так и на здорового, а

долг врача не позволяет мне сейчас уснуть.

– Прошу прощения, сэр лекарь, – пробурчал Рэморни и

потупил взгляд, как будто устыдившись, что

выдал свое

подозрение.

– Нечего и прощать там, где неуместно было б оскор-

биться, – отвечал аптекарь. – Козявка должна благодарить

великана, что он не придавил ее пятой. Однако, благо-

родный рыцарь, у козявок тоже имеются средства чинить

вред – как и у врачей. Разве не мог бы я без особых хлопот

так замесить этот бальзам, что рука у вас прогнила бы до

плечевого сустава и жизнетворная кровь в ваших венах

свернулась бы в испорченный студень? Или что помешало

бы мне прибегнуть к более тонкому способу и заразить

вашу комнату летучими эссенциями, от которых свет

жизни меркнул бы постепенно, пока не угас, как факел

среди гнилостных испарений в иных подземных темницах?

Вы недооцениваете мою силу, если не знаете, что мое ис-

кусство располагает и этими и другими, более таинствен-

ными средствами разрушения44. Но, врач не умертвит па-

циента, чьими щедротами он живет, и, уж конечно, когда

44 Хорошо известно, как развита была на континенте в средние века наука отравления.

Ее мерзкие приемы делались все более утонченными и получали с течением времени все

более широкое применение. Среди прочих примеров дьявольского этого искусства нам

доводилось слышать о перчатках, которые стоило лишь раз надеть, чтобы получить

смертельное заболевание, о письмах, которые, когда их вскрывали, источали роковое

испарение, и т.д. и т.п. Вольтер справедливо и чистосердечно отмечает как отличитель-

ную черту англичан, что в их истории политические отравления не играли сколько ни-

будь значительной роли (Прим, автора.)

он только лишь и дышит жаждой мести, он не захочет

убить союзника, который клятвенно обещал помочь ему в

деле отмщения. Еще одно слово: если явится надобность

разогнать сон (ибо кто в Шотландии может рассчитывать

наверняка на восемь часов спокойного отдыха?), тогда

вдохните в себя запах сильной эссенции, заключенной в

этой вот ладанке. А теперь прощайте, сэр рыцарь, и если вы

не можете почитать меня излишне совестливым человеком,

то не откажите мне хотя бы в рассудительности и уме.

С этими словами аптекарь вышел

из комнаты, причем в

его поступи, обычно крадущейся, боязливой, появилось

что-то более благородное, как будто сознание победы над

властительным пациентом возвысило его.

Сэр Джон Рэморни предавался своим гнетущим думам,

пока не почувствовал, что снотворное начинает оказывать

свое действие. Тогда он на минуту приподнялся и кликнул

пажа:

– Ивиот! Эй, Ивиот!. («Зря я все же так разоткровен-

ничался с этим ядовитым знахарем!. ») Ивиот!

Паж явился.

– Аптекарь ушел?

– Ушел, с соизволения вашей милости.

– Один или с кем-нибудь?

– Бонтрон поговорил с ним с глазу на глаз и вышел

почти тотчас же вслед за ним – как я подумал, по распо-

ряжению вашей милости.

– Да, увы!. Пошел принести еще каких-то лекарств…

скоро вернется. Если он будет пьян, последи, чтоб не

подходил близко к моей комнате, и не давай ему заводить с

кем-нибудь разговор. Когда хмель вступит ему в голову, он

блажит. Бесценный был человек, покуда английская але-

барда не раскроила ему череп, а с той поры он порет вздор

всякий раз, как приложится к чарке. Лекарь что-нибудь

говорил тебе, Ивиот?

– Ничего, только повторил свой наказ не тревожить

вашу честь.

– Чему ты должен неукоснительно следовать, – сказал

рыцарь. – Меня, я чувствую, клонит ко сну, а я был лишен

его с того злого часа, как получил свою рану… или если я и

спал, то лишь урывками… Помоги мне снять халат, Ивиот.

– Да пошлют вам бог и его святые добрый сон, милорд,

– молвил паж и, оказав своему раненому господину тре-

буемую помощь, направился к выходу.

Когда Ивиот вышел, рыцарь, у которого все больше

мутилось в мозгу, забормотал, как бы в ответ на про-

щальное пожелание пажа:

– Бог… святые… Я спал, бывало, крепким сном с их

благословения. Но теперь… Мне думается, если не суж-

дено мне проснуться для свершения своих гордых надежд

на могущество и месть, то лучше всего пожелать мне,

чтобы сон, что дурманит сейчас мою голову, оказался

предвестником иного сна, который вернет к изначальному

небытию мои силы, взятые взаймы… Я больше не могу

рассуждать…

Не договорив, он погрузился в глубокий сон.

ГЛАВА XVI

На заговенье, во хмелю!

Шотландская песня

Ночи, спустившейся над измученным Рэморни, не су-