Пётр и Павел. 1957 год
Шрифт:
– Ты ж воевал?..
– Воевал, – нехотя ответил Богомолов.
– От звонка до звонка?..
– Да нет, всего три года… Пока ранение не получил.
– Всего!.. – Стецюк поднял вверх указательный палец с жёлтым от курева ногтем. – Чуешь?!.. А я с августа сорок первого… И до сей поры лямку эту таскаю. Будь оно проклято!.. И нам с тобой, батя, пред ими тушеваться не гоже. Мы тэж не задаром щи фронтовые хлебали.
Он достал из внутреннего кармана шинели бутылку с остатками самогонки, что досталась ему от щедрот Алексея Ивановича, припал к горлышку, допил всю до конца, крякнул смачно, утробно и, блаженно
– Зараз, батя, я твое место займу. Трошечки покемарить трэба, – и полез на верхнюю полку.
Мерно стучали по рельсам колёса. Снежное великолепие за окном сверкало на солнце алмазными звёздами так, что глазам становилось больно.
– Чай будешь? – спросила Клара своего попутчика.
– Спасибо, не хочется, – ответил тот, не отрывая равнодушного взгляда от пейзажа, проносящегося за окном. Что-то в облике этого маленького лысого человечка было до боли знакомо Богомолову, но что именно, он никак не мог определить.
– Что ж, как хочешь, – сказала дама и пошла по проходу в сторону купе проводников, туда, где шипел и фыркал раскалённый титан.
"Где я его видел? – напрягая память, лихорадочно думал Алексей Иванович, вглядываясь в черты лысого старика. – Этот вороний нос… Безгубый рот… Торчащие уши…"
– Что это вы меня так разглядываете? – не повышая голоса, спросил тот.
Богомолов смутился:
– Простите… Показалось, я вас где-то видел… Но где?.. Не могу вспомнить…
– И как вы могли меня где-то видеть?.. А?.. Я столько лет не был среди людей!..
"Нет, видел…" – решил про себя Алексей Иванович. Голос, а особенно эта до боли знакомая еврейская интонация окончательно убедили его в этом. "Видел… Только очень давно…И я вспомню… Обязательно вспомню…" А вслух сказал.
– Простите мою безтактность.
Со стаканом горячего чая в руках вернулась Клара.
– Напрасно отказался, у проводницы даже лимон есть!..
– Лимон – это замечательно!.. Это сногсшибательно!.. Где это видано, где это слыхано, чтобы зимой – и даже лимон?!.. А?..
– У тебя поднялось настроение, – утвердительно, как врачебный диагноз констатировала его подруга. – Это хорошо.
– Да уж куда лучше?.. – ухмыльнулся Вениамин и медленно, с трудом, опираясь о столик, поднялся с полки.
– Ты что? – тревожно спросила Клара.
– Не могу я, дорогой товарищ, при посторонних докладывать вам обо всех возникающих в моём организме физиологических проблемах, – он поискал что-то глазами. – Как-нибудь на досуге объясню… И где моя подпиралка?..
– Вот, – она протянула ему красивую, покрытую лаком суковатую палку. Венчала её голова какого-то сказочного существа, отдалённо напоминавшая химеру с крыши собора Парижской Богоматери. Опершись на эту голову, Веня направился в сторону туалета.
Левая нога у него оказалась совершенно никудышной: при каждом шаге он подволакивал её, всем телом опираясь на голову химеры.
– Сейчас Вениамин – самый настоящий инвалид. Без палки или без меня шагу ступить не может. А посмотрели бы вы на него ещё полтора года назад!.. Порох!.. Огонь!.. – как всякая любящая женщина, Клара гордилась своим возлюбленным. Она готова была часами рассказывать о том, какой он у неё замечательный, но заметив удивлённый взгляд Богомолова, пояснила спокойно:
– Ему в лагере позвоночник перебили.
Богомолов
– Несчастный случай?
– Если бы!.. Веня работал в каменном карьере, он должен был по узеньким мосткам в тачке возить камни. А вы сами видите, какой он – совсем не богатырь… И такая работа!.. Иногда товарищи старались помочь: накладывали в тачку поменьше камней. До поры до времени это сходило с рук, но в тот день на карьере дежурил страшный человек – Кузьма. Он сам про себя иногда мрачно шутил: "Я тебе покажу свою мать!.." И показал!.. Заметил, что у Венечки тачка не полная, схватил громадный камень и, когда Венька почти добрался до конца мостков, со всего размаха бросил этот самый камень в тачку… И захохотал… Там высота была метров восемь, никак не меньше… Вот с этой высоты Веня рухнул вниз… А сверху на него посыпались камни и… Сами видите, каков результат. Больше того, он на дне ямы до конца смены пролежал… Кузьма не позволял даже подходить к нему… Только поздно вечером товарищи принесли Вениамина ко мне в санчасть…
В проходе послышался стук палки и шарканье подтягиваемой ноги. Возвращался Веня, и Клара срочно переменила тему разговора:
– Вы не обиделись на меня за то, что я хотела узнать, по какой статье вы сидели? – спросила, не смущаясь, прямо в лоб.
Богомолов вновь растерялся.
– Я вам объясню, отчего так неловко получилось. Мы в пути уже… Веня, шесть или семь дней?..
– Шесть, – уточнил тот.
– Правильно. Так вот, за это время мы уже человек двадцать бывших зэков повстречали. Если не больше… И у меня сработал рефлекс: подумала, и этот тоже… Скажите честно, не обиделись?..
– Помилуйте!.. За что обижаться?..
– Не знаю, все какие-то нежные стали, на всё обижаются. Спросишь – нехорошо, не спросишь – ещё хуже. Одни гордятся, что сидели, для других это – позор. Порой, не знаешь, о чём можно говорить, о чём нельзя…
– А ты почаще помалкивай, чтобы в глазах умных людей дурой не быть, – посоветовал ей Вениамин. – Глядишь, за умную сойдёшь…
Он с трудом протиснулся в угол, поставил палку рядом к стенке и вновь уставился в окно. Клара развязала торбу, такую же серую, как и её ватник, достала новую пачку папирос.
– Ты бы лучше в тамбуре покурила, – то ли попросил, то ли приказал ей Веня. – Здесь и так дышать нечем. А?..
– Конечно, конечно… я сейчас, – и она вышла в тамбур.
– Я этой женщине жизнью обязан, – по-прежнему глядя в окно, медленно проговорил хромой старик. – Жаль, с головой у неё проблемы… Поэтому вы, действительно, зла на неё не держите. Как говорится, "на убогих не обижаются", – и заметив недоумение Алексея Ивановича, пояснил: – Нет, нет, вы не думайте, сейчас всё в порядке, всё, как говорится, "в норме"… Но бывают, знаете, такие периоды… Кричит по ночам, с постели вскакивает… людей не узнаёт. Даже близких… Меня, к примеру… Или депрессия… Бывает несколько дней может неподвижно просидеть… Знаете, сидит и плачет… Спросишь: "Что с тобой?", отвечает: "Всё в порядке…", и опять слёзы в ответ. Нервы у неё совершенно ни к чёрту!.. – Помолчав немного, добавил: – За то, что я жив до сих пор, двух людей благодарить должен… Клара насильно меня с того света вытащила… Знаете, буквально за шкирку… И ещё… Когда я совсем пацаном был, один поп всю нашу семью грудью от погромщиков заслонил…