Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

Быкаў Васіль

— Не вижу командира ДШК, — взглянув на часы, сказал комбат, ни к кому не обращаясь.

— Он же приданный, — с ноткой иронии заметил Кизевич, — не привык к нашим порядкам.

В это время в траншее послышались торопливые, шаркающие шаги, и Кизевич усмехнулся:

— Топает крупнокалиберный!

В землянку влез щуплый, небрежно одетый, совсем не командирского вида взводный Ярошук.

— Морозец, черт бы на него, все жмет, — сказал он хрипловато.

Оглянув почти с ребяческим простодушием

присутствующих, он, запоздало опомнившись, доложил:

— Младший лейтенант Ярошук прибыл…

— Садитесь, товарищ Ярошук, — сказал комбат. А кто-то фыркнул.

— Ну что ж, можно и сесть, если не прогоните, — сказал и сел. — А я это… в окопчике под брезентом кимарнул малость. Промерз как цуцик… У тебя нет закурить, Самохин?.. А бумажки нет? Ну ладно, найдем, — сказал он, принимая щепоть махорки от Самохина.

— Берите, товарищ Ярошук, — улыбаясь, Кизевич протянул газетный клочок взводному. — Вы хоть и младший лейтенант, а курить вам пора уже бросать.

— Благодарствую, — ответил уважительно Ярошук, скручивая цигарку. — И правда, я среди вас самый младший по званию, и самый старший по годам… Мне под пятьдесят. А курить я начал тут, на фронте. Я ведь бывший сельповский работник с Пензенщины. Когда-то при увольнении со срочной службы мне присвоили младшего лейтенанта запаса, так и хожу в этом звании… пока война. Кончится — в свой колхоз пойду… А там что? Там не звездочки, там руки нужны, и курить некогда бывает, — улыбнувшись закончил он.

— Спасибо за информацию… Степан Игнатьевич, — несколько замешкавшись, вспоминая имя и отчество взводного, сказал Волошин, — но пока вы на фронте и командир взвода…

— Само собой, товарищ комбат, службу сполняю справно…

— Та-ак! — поставил точку разговорам Волошин. — Товарищи командиры! Приказа еще нет, но я думаю, будет и, судя по всему, завтра придется брать высоту. Давайте готовиться не теряя времени.

Командиры молчали. Первым, с удивленным видом, вытянув шею из ворота полушубка, заговорил Кизевич:

— Если дивизиона два поработают, может, и возьмем.

— Насчет двух дивизионов сомневаюсь, — нахмурился Волошин. — Боюсь, как бы дело не ограничилось батареей Иванова.

— Утречком мой старшина ходил, — сказал Кизевич. — Сидят, говорит, гаубичники, а промеж станин снарядов по одному ящику.

— Снаряды подвезут. А вы обеспечьте гранатами. Понадобятся. Старшина Грак!

— Слушаю, товарищ комбат, — встрепенулась на пороге темная фигура Грака.

— У вас был ящик с КС. Раздайте его между ротами.

— Есть.

— Так. В седьмой роте три пулемета?

— Так точно, — четко ответил Самохин — Один «Горюнова» и два РПД.

— Восьмая?

— Восьмая — «Максим» одни, РПД одни, — доложил Муратов.

— Девятая?

— Два «Максима», — ответил Кизевич.

— А трофейный

кольт? — записывая что-то в блокнот, как бы между прочим, спросил комбат.

— А что трофейный? Он так.

— Как это так?

— На повозке лежит. Что, я из него стрелять буду?

— Почему вы? У вас есть для того пулеметчик.

Прижимистый Кизевич, как видно, уклонялся от прямого ответа, и комбат, в упор уставясь в него, со значением постучал карандашом по сумке.

— Значит, у вас, старший лейтенант Кизевич, трофейный пулемет на повозке?

— На повозке. А что?

— Передайте его Муратову. Он найдет ему лучшее применение.

— Это за какие заслуги? — болезненно напряг свое узкое, горбоносое лицо Кизевич.

— Так надо.

— Надо! Надо было свой беречь. А то свои поразгрохали, а теперь на чужие зарятся.

— Я у вас ничего не прошу! — вспыхнул Муратов.

— Ну и нечего тогда говорить. А то кольт, кольт…

— Патроны отдайте тоже, — продолжил Волошин ровным голосом. — Сотни три их должно у вас быть. А чтобы Муратов не искал у себя пулеметчика, передайте и его. Сипак, кажется, его фамилия?

— Какой Сипак? Сипак на прошлой неделе убит. Новый пулеметчик.

Комбат смолк, почувствовав болезненную неловкость от этого известия: «Как же я этого не знал? — виновато думал Волошин. — Я должен был это знать. Сипак же мой старый солдат, с начала боев».

— Передайте нового, — приказал он с прежней твердостью.

— Едрит твои лапти! Еще и нового! Что у меня, запасной полк, что ли? — развел руками Кизевич. — Как только что, все у девятой. Кольт! Может, на него у меня главный расчет был. Я уже из него все ориентиры пристрелял. А теперь получается: отдай жену дяде.

— И правильно. Чтоб не хитрил, — тихо вставил Самохин.

— Ага! А ты не хитришь? Честный какой!

И вдруг Волошин пошел в защиту Кизевича:

— То, что Кизевич умеет по-хозяйски беречь людей и имущество, этого у него не отнимешь. Это пример другим… Сейчас по огневым средствам ослаблена восьмая, и Кизевич ради общего дела поделится с ней. А лейтенанту Муратову надо бы порасчетливее быть с боеприпасами… И темперамент сдерживать, и патроны беречь.

— Как можно беречь, товарищ комбат? Я командую: короткими очэрэдь, короткими очэрэдь! Получается, много короткий очэрэдь — одын длинный очэрэдь! Расход большой!

Напряженная обстановка разрядилась. Ротные засмеялись. Фыркнула в кулак даже Веретенникова.

— Так, все! — объявил Волошин. — Давайте готовиться. Приказ отдам дополнительно.

Комбат неспешно, пока выходили ротный из землянки, сложил блокнот, карту в полевую сумку и так же неспешно вышел в траншею.

Высота мрачным горбом по-прежнему молчаливо дремала в ночной темноте по краю неба.