Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

Быкаў Васіль

Стоя в напряженно-выжидательной позе, вполоборота к генералу, Волошин почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Скосив глаза в сторону, он увидел Джима, сидевшего в напряженной лозе на задних лапах. Собака смотрела на него преданным грустным взглядом и еле слышно поскуливала.

В настороженной тишине прошуршала палатка, из-под которой в землянку проскользнула Веретенникова, санинструктор седьмой роты. За нею влез ординарец Гутман.

Волошин мрачно двинул бровями и тихо

про себя выругался.

Веретенникова тем временем быстро окинула взглядом знакомых и незнакомых людей и, вскинув к ушанке руку, уверенно шагнула к раненому:

— Товарищ генерал, младший сержант Веретенникова прибыла для оказания первой помощи при огнестрельном ранении.

Эта девчонка в явно широковатой для нее солдатской шинели доложила так складно и уверенно, что строгое, насупленное лицо генерала удовлетворенно разгладилось.

— Хорошо, дочка! Посмотри, что тут мне фрицы наделали. Веретенникова, однако, снова вскинула руку:

— И разрешите обратиться по личному вопросу, товарищ генерал.

Генерал уже несколько удивленно приподнял голову.

— Прикажите комбату оставить меня в батальоне, — выпалила Вера.

Озадаченный генерал неопределенно хмыкнул и искоса изпод сурово надвинутых бровей взглянул на комбата:

— А что, он вас прогоняет отсюда?

— Отправляет в тыл.

— Таков приказ по полку, — сдержанно объяснил Волошин. — Санинструктор Веретенникова комиссована как непригодная к строевой службе, А вы, товарищ младший сержант, должны бы знать, как в армии полагается обращаться к старшим начальникам!

Веретенникова, однако, оставив без внимания его слова, попрежнему держала руки по швам и не сводила глаз с генерала.

— Я не могу этого решить, — едва заметно повел плечом генерал. — Обращайтесь к вашему непосредственному начальству.

Девушка обиженно прикусила губу и резким, почти демонстративным движением рванула вперед санитарную сумку.

Затем, бегло осмотрев рану, сказала коротко: — Надо остричь.

— Всего? — удивился генерал с нотками юмора в голосе.

— Вокруг раны.

— Ну что ж! Стриги, если есть чем.

Со словами «Найдется» Веретенникова вынула из сумки ножницы и довольно ловко остригла седоватый висок генерала.

Генерал терпел. Потом Веретенникова достала сверток бинта, и ее руки начали ловко выстраивать сложную схему головной повязки. Когда она стала пропускать бинт через шею, это не понравилось генералу:

— Отсюда убери. Шея у меня здоровая.

— Так надо. Согласно наставлению.

— Какое наставление! — повернулся к ней генерал. — Мне руководить войсками, а вы из меня чучело делаете!

— Иначе повязка не будет держаться.

— Тогда ты не умеешь перевязывать.

— Умею.

Не вас первого.

— Сомневаюсь.

— Так перевязывайте сами.

Точным, сильным рывком, она оборвала бинт, и не успели еще присутствующие в землянке что-либо понять, как взметнулась на входе палатка и санинструктор исчезла в траншее.

Но она не просто исчезла. Откидывая палатку, она вместе с ней оттолкнула входившего в землянку майора Гунько, и тот, нелепо взмахнув руками, отлетел к стенке.

— Что за безобразие! — растерянно воскликнул генерал. Восклицание генерала относилось к исчезнувшему санинструктору, а Гунько его принял на себя:

— Виноват, товарищ генерал! Командир полка майор Гунько! — и так в усердии лихо показал свою выправку, что на сапогах звякнули шпоры.

— Вы что, командир кавалерийского полка? — тоном, не обещавшем ничего хорошего, спросил генерал, в то время как майор кое-как связал на его голове обрывки бинта, оставленные Веретенниковой.

— Никак нет! Стрелкового, товарищ генерал.

— На какого же черта тогда у вас шпоры?

Гунько в замешательстве передернул плечами, бросив украдкой взгляд в сторону Волошина, по лицу которого было видно, что он не очень сочувствует своему командиру полка.

— Вы бы лучше порядок у себя навели! — вскочил энергично генерал. И менее заботились о своем кавалерийском виде! А то у вас бардак в полку, товарищ майор!

Мало что понимая, майор стоял смирно и невинно смотрел в рассерженное лицо генерала.

— А ну, покурите там! — через плечо бросил бойцам генерал. Гутман, Чернорученко и боец в бушлате вылезли в траншею.

В землянке стало просторней, генерал отступил в сторону, и огонек тускло осветил немолодое, страдальчески напряженное лицо комполка.

— Какая у вас позиция? Где вы засели? В болоте? А немцы сидят на высотах! Вы что думаете, они вам оттуда будут букеты бросать?

— Я так не думаю, товарищ генерал! — сказал Гунько.

— Ах, вы не думаете? Вы уже поняли? А вы знаете, что все подъезды к вам простреливаются пулеметным огнем? Вот полюбуйтесь! — генерал ткнул пальцем в свой забинтованный лоб.

— Виноват, товарищ генерал, — только и нашелся ответить Гунько.

Волошин едва заметно улыбнулся.

Генерал, не встретив возражения, замолк, подошел к угасшей без присмотра печурке и начал толкать в нее разбросанный по земле хворост. В землянку повалил дым, генерал закашлялся, притворил дверцу.

— И вот он тоже виноват! — сказал генерал, повернув голову в сторону Волошина. — Он должен был взять высоту. А не сидеть в болоте.

— Мне не было приказано ее брать, — ответил Волошин.