Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9

Быкаў Васіль

— Немец сидит траншей, — сказал единственную фразу за все время Гайнатулин.

— Давай попробуем помочь нашим, а? Правда, высотка далековато даже для ДШК, но попробуем. Готовь коробку, Гайнатулин!

Волошин установил на рамке прицел, равный восьмистам метрам, старательно навел по самой верхушке траншеи и плавно надавил спуск. Пулемет мощно заходил в руках, и очередь из десятка двадцатимиллиметровых пуль с визгом ушла к цели.

— Недолет, пока, — сказал деловито Волошин и прибавил прицел. На этот раз он

выпустил три очереди кряду. Верхушка высоты закурилась от разрывных.

Гайнатулин подготавливая очередную коробку, деловитосерьезно покивал головой.

То и дело подправляя наводку, Волошин начал бить разрывными по наискось лежавшей от него высоте, во фланг немецкой траншеи, сам оставаясь в относительной от нее безопасности. В промежутках он видел, как зашевелились под ней серые фигурки бойцов.

— Кажется, пособили, — обрадованно пробормотал Волошин.

Сзади вдруг послышался шум, и кто-то ввалился в воронку. Волошин оторвался от пулемета, сплевывая песок, у его ног сидел весь закопченный, запыленный, с разодранной полой полушубка лейтенант Маркин.

— Куда вы бьете? — сорванным голосом закричал новый комбат. — Куда, к черту лупите?

— Выручаю Кизевича. Вон, под самой высотой залег.

— Что мне Кизевич! — сквозь грохот раздраженно закричал Маркин. Мне эта высота нужна. Ее приказано взять.

— Не взяв ту, не возьмешь эту! — так же раздражаясь, прокричал Волошин.

По обеим сторонам воронки сокрушающе грохнуло несколько разрывов, взвыли осколки. Один из них звонко рубанул по краю щита пулемета. Сверху весомо зашлепали комья и густо посыпалась земля, отряхнувшись от которой, они торопливо вскинули головы: еще кто-то ввалился в воронку, за ним следующий. Оказалось, это был Иванов с телефонистом. Тоже отплевываясь, командир батареи протер запорошенные глаза.

— Дают, сволочи! Хорошо хоть воронок нарыли. А то бы хана…

— Некогда в воронках сидеть! — сказал Маркин. — Пора поднимать. Связь с огневой есть?

— Связь-то есть, — сказал Иванов. — Пока что. А ну, проверь, Сыкунов.

— Слушай, — обернулся к нему Волошин. — Кидани парочку по той высоте. Смотри, вон Кизевич у самой траншеи лежит. Ему бы чуть-чуть. Хоть для психики.

— Разве что парочку, — сказал Иванов, доставая из-за пазухи свой измятый блокнот. — А ну, передавай, Сыкунов.

— Ни в коем случае! — встрепенулся Маркин. — Вы что?

Кизевич большей частью отвлекает. Главное для нас — эта высота.

— Они же там все полягут! — закричал Волошин. — Вы посмотрите, куда они добралась. Отойти им нельзя.

— Отойдут, — спокойно сказал Маркин, — Жить захотят, отойдут. Дело не хитрое.

— Теперь им легче вперед, чем назад!

— Давайте весь огонь сюда, по траншее! — жестко затребовал Маркин. — И батареи и ДШК. Через десять минут я поднимаю седьмою и восьмую.

— А девятая? — спросил Волошин и, взглянув,

в холодные глаза своего начштаба, не узнал их — столько в них было безжалостной твердости.

— Два снаряда всего, — умоляюще сказал Волошин, едва сдерживая быстро накипавший гнев. — Пойми, ведь Кизевич там вплотную приблизился к своей удаче или к гибели… Два снаряда!

— Нет! — отрубил Маркин. — Огонь для седьмой.

Иванов чужим голосом скомандовал доворот от репера и отвернулся с биноклем в руках, а Волошин на коленях бросился к пулемету.

Дрожащими руками он снова навел его на верхушку «Малой» и, весь горя бешенством, надавил спуск, потом, прицелясь, еще и еще, пока пустой конец ленты не выскользнул из приемника.

С успокоительным сознанием исполненного, он выглянул из-за колеса пулемета: на высоте ветер сносил последние клочья пыли, и он увидел несколько мелькнувших на самой высоте человек, которые тут же и пропали. Потом еще поднялось несколько человек и так же исчезли, словно провалились. Бабахнули разрывы гранат, еще кто-то промелькнул на гребне.

— Кизевич ворвался! Он уже в траншее! — крикнул он Маркину и схватил из-под ног новую коробку с патронами.

Безразличный к его словам Маркин сидел на откосе воронки, со злым видом уставясь на телефониста, который встревоженным голосом вызывал в трубку «Березу». Видимо, на том конце провода не отвечали. Телефонист бросил на аппарат трубку и чуть приподнялся, чтобы выскочить из воронки на линию. Но не успел он сделать и шага, как, ойкнув, схватился за грудь и осел к ногам Иванова.

— Сыкунов, что? Куда тебя, Сыкунов? — всполошился Иванов, обеими руками хватаясь за связиста и пытаясь расстегнуть неподатливые крючки его шинели. Но лицо телефониста быстро бледнело, веки странно задергались, и слабеющим голосом он выдавил:

— Я все… Убит я…

Кажется, он действительно был убит, полузакрытые глаза его остановились на какой-то далекой точке, рука ушла с груди, и Иванов опустил его на дно воронки.

— От черт!

Рядом вскочил и на колени Маркин.

— Мне нужен огонь! Огонь мне, капитан! Посылайте этого! — указал он на Гайнатулина. — Эй, слышь? Быстро на линию, устранить порыв.

Гайнатулин, сморгнув глазами, перевел взгляд на Волошина.

— Вряд ли сумеет, — сказал Волошин. — Он из новеньких.

— А мне наплевать, из новеньких или из стареньких. Мне нужна связь. У меня атака срывается.

Волошин посмотрел на Гайнатулина. Спокойно, просто сказал:

— Давай! Ползком, провод — в руку. Соединишь порыв, — он показал руками как соединять провод. — И назад. Понял?

Боец что-то понял, кивнул головой и на четвереньках переполз через края воронки. Перед глазами Волошина мелькнули нестоптанные усеянные гвоздями подошвы его ботинок, и боец скрылся в поле.

Они стали ждать…