Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9
Шрифт:
Не сразу, с усилием преодолевая охвативший его страх и пригнувшись на тонких, в обмотках, ногах, боец подбежал к капитану и упал рядом.
— Как фамилия? — крикнул Волошин. — Фамилия как?
— Гайнатулин!
— Гайнатулин, вперед! — кивнул головой Волошин. — Вперед, марш!
Мелко дрожа, боец поднялся, и они небыстро побежали в измятом кустарнике. В воздухе пулеметные очереди, рвались с треском мины…
Падая и вскакивая, Волошин с Гайнатулиным уже подбегал к краю кустарника, когда встретил еще трех бойцов, перебегавших
Возле свежей воронки дергался, пытаясь встать, раненый. Боец то вскакивал, вскидывался на колени, то падал, что-то силясь сказать подбежавшим, и только издавал мычание.
— Двоим взять! Быстро! Сдать в медпункт и назад! Бойцы с нескрываемым страхом на лицах подступали к раненому. Капитан с остальными двумя выбежал из кустарника.
Тут начинался открытый участок, за ним полого поднимался склон и огненные очереди с высоты летели во всех направлениях, пронизывая пространство. Несколько человек, похоже, убитых, в неестественных позах лежали на забросанной комьями примятой стерне. Переждав серию минных разрывов, он опять вскинул голову и увидел бойца, который то замирал, припадая к земле, то, поспешно перебирая руками и ногами, полз в его сторону.
— Товарищ комбат!..
Волошин вгляделся в сплошь серое, словно присыпанное пылью лицо ползущего. Глаза его твердо и озабоченно глянули на капитана, и тот вдруг узнал в нем пулеметчика седьмой Денищика.
— Товарищ комбат, беда…
— Что такое, Денищик, где пулемет?
— Да вот пулемет разбило.
— Ты цел?
— Я-то цел. А напарника… И это, командира роты убило…
— Самохина? — Волошин с усилием преодолел спазму в горле. — Много убитых?
— Хватает. Вон лежат… Да что — пулеметы секут так…
— Денищик! — быстро оправляясь от его известия, сказал капитан. — Ползком в кустарник, и всех назад! Всех назад, в цепь!
— Хорошо, хорошо, товарищ комбат, — с готовностью подхватил боец. — Я понимаю.
— Гайнатулин! — оглянулся Волошин, и лежавший сзади боец недоуменно сморгнул глазами. — Гайнатулин, за мной, вперед!
Не успели они одолеть по-пластунски и двух десятков шагов, как сзади из кустарника снова донесся крик, в котором послышалось что-то знакомое, и капитан оглянулся.
Из низкорослого густого кустарничка ползком и пригнувшись появлялись беглецы седьмой роты. Кто-то их выгонял из укрытия, они оглядывались и, оказавшись на открытом месте, сразу же падали, начиная неохотно ползти вперед. Вскоре капитан увидал и того, чей голос встревожил его, — это была Веретенникова.
«Только здесь ее не хватало! — в сердцах выругался про себя капитан. — А я-то думал, что она на рассвете отправилась в тыл. Выходит, на что-то надеясь, Самохин, пока был жив, скрывал ее в роте. И вот доскрывался. Впрочем, с ним уж ничего не поделаешь… но что делать с ней?»
А Вера, подбежав к Волошину, рухнула наземь.
— Товарищ капитан!
Минуту она рыдала, уткнувшись лицом в подвернутый рукав шинели, плечи ее содрогались, шапка сползла на затылок.
— Так, хватит! — строго сказал капитан. — Хватит. Слезами никому не поможешь. Где он?
— Я же говорила… Я же так и знала, — подняла некрасивое, мокрое от слез лицо Вера. — Он же все рвался, все вперед и вперед. Я все одергивала, не пускала… А тут… вырвался!
— Где он лежит?
— Там, под самой этой спиралью. Он же вперед всех выскочил, ну и…
— Так, ясно! Давайте на левый фланг! Давайте всех слабаков — вперед! Я послал Денищика, вы ему в помощь.
— Я их задержала, — сказала Вера, вдруг успокаиваясь, и грязными пальцами вытерла лицо. — Я их выгоняла из болота. А то бросили, побежали…
— Всех на склон, в цепь! И дожидайся сигнала вперед! Вера быстро поползла назад, в сторону левого фланга роты, а он снова оглянулся на Гайнатулина.
— Гайнатулин, за мной, вперед!
…Добравшись до воронки, Волошин перевалил через крайние, безобразно навороченные взрывом глыбы, и оказался в ее спасительной глубине. Первое что он увидел — засыпанного до плеч бойца-пулеметчика с неестественно откинутой рукой, цепко схватившей ручку опрокинутого набок крупнокалиберного пулемета ДШК с загнутой набекрень взрывом стальной пластиной щита. Волошин с усилием оторвал эту руку от пулемета и надавил на спуск. Пулемет, к его удивлению, вздрогнул, коротенькой очередью взбив впереди землю, и конец длинной засыпанной пылью ленты с патронами живо шевельнулся в воронке.
— Гайнатулин, сюда!
Волошин, как спасению, обрадовался этому пулемету. Он заботливо сдунул с прицельной рамки песок, высвободил изпод комьев всю ленту с полсотней желтых крупнокалиберных патронов и, вцепившись в пулеметные ручки, осторожно высунулся из воронки.
Траншей немцев он не увидел. Покатый изгиб склона скрывал ее от его глаз.
— Плохо, Гайнатулин, — сказал он бойцу, который тем временем, видно, поборов в себе испуг, стал сразу спокойней и деловитей, откопал в воронке еще две коробки с патронами. — Немец нас не видит, и сам на мушку не попадает. Придется нам, наверно, с пулеметом выбраться отсюда… Не в прятки же мы сюда играть забрались?..
Волошин повел взглядом по склону вправо, куда заметно сместились взрывы и устремилась теперь половина пулеметного огня с высоты: там вдалеке за болотцем, у подножья высоты «Малой», копошились бойцы девятой.
— Видишь, Гайнатулин, — не забывал он держать бойца в курсе происходящих событий и видел, как это помогает успокоиться и придти в себя новобранцу, — маленькую высотку? Там наши бойцы девятой… отсюда трудно понять: то ли они готовятся к броску на высоту, то ли это у них не получается и они вот-вот откатятся в болото — во всяком случае трудно им… слишком плотный огонь у немцев…