Поўны збор твораў у чатырнаццаці тамах. Том 9
Шрифт:
— Да… Тут, видишь ли, тетка, товарищ того…
Она подозрительно взглянула на Сотникова, который лежал на скамье.
— Видишь, плохо ему, — сказал Рыбак, подходя к товарищу.
Сотников задвигался, попытался подняться, но только сжал зубы от боли, и Рыбак успокоил его:
— Лежи, лежи. Не дергайся. Тебя же не гонят.
— Подложить под голову надо, — смягчаясь, сказала Демчиха и вынесла из-за перегородки старую ватную телогрейку. — На, все мягче будет. Больной, — уже другим тоном,
— Пройдет, — сказал Рыбак. — Ничего страшного.
— Ну, конечно, вам все не страшно. И стреляют — не страшно, и что мать где-то убивается — ничего. А нам… Зелья надо сварить, напиться, спотеть. А то вон кладбище рядом.
— Кладбище — не самое худшее, — сквозь кашель сказал Сотников.
— Нам бы теплой водички, рану обмыть, — попросил Рыбак. — Ранили его, тетка.
— Да уж вижу. Не собака укусила. Вон под Старосельем сегодня всю ночь бахали. Говорят, одного полицая подстрелили.
— Кто говорит?
— Бабы говорили.
— Ну, если бабы, то точно. Бабы все знают.
Она подала в чугунке воду, Сотников сжал зубы, и Рыбак стащил с его ноги бурок. Дальше надо было снять брюки, и Сотников выдавил:
— Я сам.
Он сдвинул к коленям брюки, среди подсохших кровоподтеков на бедре была небольшая пулевая ранка. Рыбак осмотрел ее и сказал:
— Слепое. Придется доставать пулю.
— Ладно, ты же не достанешь, — начал раздражаться Сотников. — Завязывай.
— Ничего. Что-то придумаем. Хозяюшка, может, перевязать чем найдется?
Демчиха принесла лоскут чистой материи, которым Рыбак перевязал ногу.
— Ну вот и все. Хозяюшка! — позвал он, ополаскивая в чугунке руки.
— Вижу, не слепая.
— А что дальше, вот загвоздка, — Рыбак сдвинул на затылок шапку.
— А я знаю, что у вас дальше?
— Идти он не может — факт.
— Сюда же пришел.
В их отношениях наступила заминка, Сотников притих на скамье, Рыбак озабоченно глянул в окно.
— Немцы!
Он отпрянул к порогу, за столом подхватился Сотников, зашарил подле рукой в поисках винтовки. Демчиха, побледнев, тоже метнулась к окну.
— Сюда идут! Трое…
Несколько немцев, не спеша, шли по тропинке с кладбища к дому.
— На чердак! На чердак! Лезьте на чердак! — паническим шепотом подсказала Демчиха.
Рыбак выскочил в сени, вспрыгнул на жернова, в черный чердачный лаз сунул винтовки — свою и Сотникова. Потом встащил на жернова товарища. Взобраться на чердак стоило немалых усилий, особенно Сотникову, но другого выхода у них не было. Снизу отчаянно помогала Демчиха, и они в конце концов оказались под крышей.
Здесь царил полумрак, валялась всякая рухлядь, на жердке висели веники, и под сносом соломенной крыши лежала
Кажется, они спрятались вовремя. Снизу доносились голоса, немцы уже вошли в сени.
— Привет, фрава. Как жисть?
— Что молчишь? Зови в гости.
— Пусть вас на кладбище зовут, гостей этаких, — отвечала Демчиха.
— Эге, ты что — недовольна?
— Довольна. Радуюсь.
— То-то! Водка есть?
— А у меня лавка, что ли?
— Лавка не лавка — гони пару колбас!
— Еще чего захотели. Подсвинка забрали, а теперь колбас им.
— Вот ты нас как встречаешь! Партизан так, небось, сметанкой бы кормила.
— Мои дети полгода сметаны не видели.
— А мы сейчас это проверим.
Их шаги гулко раздавались в сенях, что-то там загремело, упало на пол. Сотников вдруг содрогнулся, едва сдерживая кашель, и Рыбак испуганно покосился на него.
— Где хозяин? В Московщине? — послышалось снизу. Они уже прошли в хату.
— А мне откуда знать.
— Не знаешь. Тогда мы знаем. Стась, где ее мужик?
— В Москву, наверно, подался.
— О, сука, скрывает. А ну, врежь ей!
— А-яй! Гады вы! — закричала Демчиха. — Чтоб вам околеть до вечера. Чтоб вам глаза ворон повыклевал.
— Ах, вот как! Стась!!
— Яволь, гер Будила!
В избе испуганно заверещала детвора, вскрикнула и умолкла девочка. И вдруг из напряженной груди Сотникова пушечным выстрелом грохнул кашель. В избе все враз смолкли.
— Кто там? — раздалось внизу.
— А никто. Кошка там у меня простуженная. Ну и кашляет, — испуганно заговорила Демчиха.
— Стась! — властно скомандовал свирепый бас Будилы. Стукнула дверь, полицаи выскочили в сени, несколько проникших на чердак теней, скрещиваясь, заметались под крышей.
— Лестницу сюда!
— Нету лестницы, никого там нету, чего вы прицепились! — плакала Демчиха.
Стук, скрежет каблуков по бревнам и совсем близко — запыхавшийся голос:
— Так темно там. Ни черта не видать.
— Что не видать! Лезь, я приказываю, туды-т твою мать.
— Эй, кто там? Вылазь, а то гранатой влуплю! — пригрозил Стась.
— Так он тебе и вылезет! Заначка там есть какая?
— Есть. Сено будто.
— Пырани винтовкой.
— Так не достану.
— От, идрит твою муттер! Тоже вояка. На автомат. Автоматом чесани! — ярился Будила.
Рыбак вздрогнул под паклей, напряженно уставился в Сотникова.
Все! Пропали…
Сотников, весь сжавшись от потуги сдержать рвущийся кашель, с мукой на лице глядел на стреху, где трепетала на сквозняке какая-то соломинка.