По ту сторону тьмы

Болдт Р. С.

Пока я чищу зубы, в голове проносится вчерашний вечер, и, хотя мы оба договорились увидеться, я настолько в заблуждении, что не знаю, как быть дальше.

Он не работает в офисе с девяти до пяти. Его работа опасна, и я не хочу беспокоить его звонками и отвлекать. Закончив умываться, натягиваю халат и возвращаюсь в спальню, нащупывая телефон рядом с кроватью. Когда мои пальцы соприкасаются с устройством, он загорается, сообщая о входящем звонке.

«БАНДЮГАН»

Легонько посмеиваюсь. Полагаю, пора изменить имя, внесенное на телефон. Но не сейчас, потому

что мне не терпится ответить на звонок.

— Доброе утро.

Он издает низкое, довольное мычанье.

— Мм, сейчас оно стало добрым, рыжая. Именно сейчас.

Перебираюсь на кровать, сажусь и прижимаю к груди подушку, которую он использовал.

— Я как раз подумала о тебе.

— Неужели? — улыбка звучит в хриплом голосе, и я очень хочу заставить его вновь улыбнуться, как прошлой ночью.

— Ага. — Испускаю вздох, прежде чем выдаю словесный понос: — Я просто собираюсь признаться в этом, ведь это правда, и от услышанного ты, вероятно, пустишься наутек, но когда я проснулась сегодня утром, все, о чем я могла думать, это то, как я скучаю по тебе.

Мои глаза закрываются, и я морщусь. Божечки. Может ли земля разверзнуться и поглотить меня целиком прямо сейчас? Молю!

— Почему ты корчишь рожицы?

Мои глаза распахиваются от потрясения, когда я вижу мужчину, стоящего в дверях моей спальни. Но не из-за этого вздох застревает в трахеях. А из-за того, насколько светлее выражение его лица, когда он глядит на меня вот так. Его рот широко растягивается, отражая мою радость от его появления.

Бросив телефон на кровать, спрыгиваю с матраса и бросаюсь к нему. Обхватываю его руками и крепко сжимаю.

Мужчина кряхтит.

— Черт, рыжая. Буду чаще оставлять тебя одну, если это будет приветствием.

Толкаю его в грудь.

— Даже не смей.

Он обхватывает мое лицо руками, прижимаясь губами к моим в поцелуе, обжигающе горячем и в то же время невероятно нежном.

Когда Бронсон отстраняется, я дуюсь, а он смеется, шлепая меня по заднице.

— Давай. Одевайся, отведу тебя на завтрак.

Мои глаза округляются от удивления.

— Серьезно? Что-то вроде свидания за завтраком?

Он склоняет голову набок, сузив глаза, насупив брови, отчего залегает раздраженная складка.

— Я, видимо, ни разу не приглашал тебя на настоящее свидание. — Мужчина проводит ладонью по бороде, и его красивое лицо искажается грозной хмуростью. — Сука.

— Эй. — Кладу руки ему на грудь. — Я люблю свидания за завтраком.

«И, кажется, я люблю тебя».

Боже. Нет. Нет, нет, нет! Слишком рано, Джорджия! Слишком. Рано.

Когда он не подает никаких признаков того, что собирается смягчить свое мрачное выражение лица, вскидываю брови и пригвождаю его суровым взглядом.

— Я никуда не пойду, если ты и дальше будешь с надутой рожей.

Он пялится на меня. И пялится еще некоторое время. Но я отказываюсь суетиться под пронизывающим взглядом.

Наконец, он качает головой.

— Знаешь, я ведь убивал людей и за меньшее.

— Ага. Но со мной ты так

не поступишь. — Ухмыляюсь ему и нараспев говорю: — Ведь ты на меня запал.

Уголки его губ подрагивают.

— Одевайся, рыжая.

Я смеюсь всю дорогу до шкафа.

***

— Ого. — Это все, что я произношу, когда Бронсон припарковывается у закусочной Анхелы. Я не была уверена, чего ожидать, но я определенно не разочарована тем, что мы здесь едим. Место просто потрясное.

— Что? Недостаточно хорошее место? — поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него. Хотела бы я видеть его глаза, но на их скрывают темные солнцезащитные очки. А вот в тоне чувствуется раздражение.

Возвожу руку.

— Может, стоит по-быстренькому напомнить итоги. — Делаю короткую паузу. — Мое «ого» было сказано с приятным удивлением, так как я обожаю эту закусочную. — Вскидываю бровь. — Не потому, что я была разочарована. — Я обвожу его пальцем. — Что бы ты там ни придумал, забудь, ибо я не такая. И никогда не буду такой.

После секундного раздумья поднимаю палец.

— За исключением, может быть, сомнительного фургончика с севиче. Поверь, я однажды попробовала его и жалела об этом целых сорок восемь часов. Так что, если бы ты пригласил меня в одно из таких заведений, то да, я была бы разочарована и не особо рада.

— Закончила?

— Ага.

— Отлично. А теперь наклонись и поцелуй меня.

Отстегиваю ремень безопасности и наклоняюсь над центральной консолью «Мустанга». Он приникает к моим губам в более нежном поцелуе, чем я ожидала, но я понимаю, почему, когда он шепчет:

— Прости, рыжая.

— Все нормально, — шепчу в ответ. — Я слышала, что бандюганы могут быть довольно склочными.

Он рычит, прежде чем снова поцеловать меня. Через мгновение он неохотно отрывает свои губы от моих.

— Пойдем, накормим тебя.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ

БРОНСОН

Когда я придерживаю дверь, чтобы Джорджия вошла в закусочную, люди изо всех сил стараются не пялиться, но терпят неудачу. Я ненавижу это внимание, ненавижу, что оно обращено на мою женщину.

Хочу показать ей свой мир — людей, которые значат для меня больше всего. Ведь теперь она — одна из них.

Глаза Джорджии ищут Анхелу, и мне нравится, как она озаряется и машет старшей женщине. Видит Бог, она одна из моих любимых женщин и всегда будет.

Она подходит к нам, когда мы устраиваемся в дальней кабинке, откуда открывается хороший вид на закусочную. На ее голове повязан пестрый платок, скрывающий вьющиеся волосы.

Она наливает мне чашку кофе и лукаво подмигивает, прежде чем уточнить, хочет ли Джорджия кофе.