Под алыми небесами
Шрифт:
– Я сам его отнесу, – сказал генерал. – Оставайтесь в машине. Мы, возможно, съездим еще в одно место.
Услышав эти слова, Пино чуть не вскрикнул.
Если Лейерс и заметил его разочарование, то никак не показал этого. Когда входная дверь закрылась за ним, голодные спазмы принялись терзать Пино с удвоенной яростью. Что он теперь должен делать? Перестать есть? Перестать пить?
Пино, чувствуя себя отвратительно, поднял голову, увидел свет, просачивающийся сквозь шторы затемнения в окнах Долли. Была ли Анна разочарована? Она явно улыбнулась ему сегодня утром, и улыбка была не какая-то
Но, так или не так, сегодня Пино не увидит ее. Сегодня он уснет в машине, умирая от голода. Он почувствовал тяжесть на сердце, а потом, когда загремел гром, ему стало еще тяжелее. Он установил брезентовый верх «даймлера» и сел в машину, прежде чем дождь хлынул в полную силу. Гром оглушил его, и Пино принялся жалеть себя. Неужели он проведет здесь всю ночь? Без еды? Без воды?
Прошло полчаса, потом час. Дождь уменьшился, но продолжал стучать по крыше. У Пино болел желудок, он подумывал, не съездить ли ему к дяде, чтобы перекусить. Но если Лейерс выйдет и не увидит его? Если?..
Передняя пассажирская дверь открылась.
В машину села Анна с корзиночкой еды, издававшей великолепный запах.
– Долли сказала, что вы, вероятно, проголодались, – сказала она, закрывая дверь. – Меня послали к вам с едой и составить вам компанию, пока вы едите.
Пино улыбнулся:
– Приказ генерала?
– Приказ Долли, – сказала Анна, оглядываясь. – Я думаю, вам удобнее будет есть на заднем сиденье.
– Это территория генерала.
– Он занят в спальне Долли, – сказала она, вылезла из машины, открыла заднюю дверь и села. – Он там надолго, если не на всю ночь.
Пино рассмеялся, распахнул дверь, выскочил под дождь и уселся сзади. Анна поставила корзиночку на то место, где обычно стоял саквояж генерала. Она зажгла маленькую свечку и установила ее на тарелку. В подмигивающем пламени свечи салон машины казался золотистым. Анна сняла полотенце с корзинки, и Пино увидел две куриные ножки, свежий хлеб, настоящее масло и стакан с красным вином.
– Я спасен, – сказал Пино, и Анна рассмеялась.
В другой ситуации он, вероятно, не сводил бы с нее глаз, когда она смеялась, но сейчас голод так мучил его, что он только усмехнулся и набросился на еду. Но он не забывал задавать ей вопросы. Оказалось, что Анна приехала из Триеста, работает на Долли уже четырнадцать месяцев, работу она получила через знакомого, который увидел объявление Долли в газете.
– Вы меня просто спасли, – сказал он, заканчивая с едой. – Я был голоден как волк.
Анна рассмеялась:
– То-то, я слышу, за окном кто-то волком воет.
– Это ваше полное имя – Анна? – спросил он.
– Еще меня зовут Анна-Марта.
– И без фамилии?
– Теперь – да, – сказала она, помрачнев и укладывая в корзинку тарелку и приборы. – И вообще, мне пора.
– Постойте. Побудьте со мной еще немного.
Я в жизни не встречал такой красивой и элегантной девушки.
Она отмахнулась от его комплимента, но улыбнулась:
– Вы мне льстите.
– Это правда.
– Сколько вам лет, Пино?
– Достаточно, чтобы носить форму и оружие, – в раздражении ответил
– Например? – заинтересованно спросила она.
– Я не могу говорить об этом, – повторил Пино.
Анна задула свечу, и салон погрузился в темноту.
– Тогда я должна идти.
Прежде чем Пино успел возразить, она вышла из машины и закрыла дверь. Когда Пино выскочил из машины, она уже поднималась по ступенькам к входной двери.
– Buona note, синьорина Анна-Марта, – сказал Пино.
– Доброй ночи, форарбайтер Лелла, – сказала Анна и вошла в дом.
Дождь уже прекратился, и Пино долго стоял на месте, глядя туда, где она исчезла, вспоминая с наслаждением каждый момент, проведенный с нею на заднем сиденье, ее запах. Он обратил внимание на ее запах, когда поел, когда она отсмеялась над тем, что он голоден как волк. Ни у чего на свете не было такого прекрасного запаха. Была ли другая такая женщина? Такая красивая, такая таинственная.
Наконец он сел на водительское сиденье и надвинул фуражку на глаза. Он все еще думал об Анне, оспаривал все, что говорил ей, препарировал все ее слова, словно они хранили ключ к разгадке Анны. Ужас смерти синьора Белтрамини, клеймо предателя – все это исчезло из его сознания. Пока сон не сморил Пино, его мысли занимала только Анна.
4
Резкий стук в окно разбудил Пино. Рассвет едва-едва занимался. Задняя дверь открылась. Первая его счастливая мысль была: вернулась Анна покормить его еще раз. Но, оглянувшись через плечо, он увидел силуэт генерала Лейерса.
– Поставьте мои флажки, – сказал Лейерс. – Едем в тюрьму Сан-Витторе. У нас мало времени.
Доставая из бардачка флажки, Пино подавил зевоту и спросил:
– Который час, mon general?
– Пять, – пролаял Лейерс. – Шевелитесь!
Пино выскочил из машины, установил флажки, потом быстро проехал по городу, не без оснований полагая, что флажки дадут им возможность без задержки миновать пропускные пункты по дороге к печально известной тюрьме Сан-Витторе. Тюрьма, построенная в 1870-х годах, располагалась в шести трехэтажных корпусах, соединенных с главным зданием в центре. Когда-то Сан-Витторе соответствовала всем требованиям времени, но семьдесят четыре года небрежения превратили ее в вонючее сооружение в форме морской звезды, в камерах и коридорах которого заключенные не жили, а выживали. Теперь, когда тюрьма была подчинена гестапо, Пино не знал другого места, которого боялся бы больше, если не считать отеля «Реджина».
На Виа Вико, которая шла параллельно высокой восточной стене тюрьмы, их дальнейшее движение застопорили два грузовика у открытых ворот. Первый грузовик сдавал во двор тюрьмы задним ходом. Второй стоял на улице, препятствуя проезду.
Рассвет забрезжил над городом, когда генерал Лейерс вышел из машины и хлопнул дверью. Пино выскочил следом и последовал за Лейерсом, который пересек улицу и вошел в ворота. Охранники салютовали ему. Они оказались в большом треугольном дворе, сужавшемся в том месте, где два противоположных крыла тюрьмы соединялись с главным зданием.