Под сенью Дария Ахеменида
Шрифт:
Так это было или не так, но послужной список генерал-лейтенанта Николая Николаевича Баратова вкратце выглядит следующим образом.
Он, потомок грузинских князей, родился первого февраля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года в станице Владикавказской, происходит из дворян Терского казачьего войска. Образование он получил во Владикавказском реальном, Втором Константиновском и Николаевском инженерном училищах, затем Николаевской Академии генерального штаба. Выпущен в Первый Сунженско-Владикавказский генерала Слепцова полк Терского казачьего войска, нес службу обер-офицером для поручений при командующем Кавказским военным округом, для
– С Богом!
– перекрестил Николай Николаевич последнего раненого.
Прилетел офицер для поручений командира Северского полка штабс-ротмистр Ваня Бежанов и едва не упал вместе с конем, кое-как вывернул деревянную от усталости ногу из стремени, подал Николаю Николаевичу записку: здесь ли командующий, сколько еще держаться?
– Вот, ротмистр!
– показал на поехавший в коридор грузовик Николай Николаевич.
– Это последний. Сейчас поеду и я. По полшага можно отходить!
– И написал быструю записку с приказом, обнял Ваню: - С Богом, ротмистр!
Едва он повернулся к своему ординарцу хорунжему Гуцунаеву что-то сказать, осадил коня порученец хоперцев с тем же вопросом: здесь ли, сколько держать.
Все знали - он никого не оставит. Это давало силы. Наконец он махнул хорунжему Гуцунаеву в сторону своего авто, оглядел уже без бинокля округу, будто простился. Показал на наш авто и нас с капитаном Каргалетели. Махнул конвою: на коня!
– В Маньян!
– коротко скомандовал и сел на заднее сиденье.
Наши легкие авто тащились за нагруженными грузовиками, пока не стало ясно, что вся колонна вырвалась из коридора. Попятился арьергард из Акбулаха, постепенно смыкаясь с держащими фланги в его тылу подразделениями в единый кулак. Этому кулаку предстояло держать фронт дальше. Нам предстояла наша работа. Мы стали постепенно по обочине обгонять колонну. Вдруг из обгоняемых нами грузовиков понеслось “ура!”
– Радуются?
– спросил капитан Каргалетели.
– Благодарят Николая Николаевича!
– догадался я.
Мы по обочине обгоняли грузовик за грузовиком, а из каждого кузова приподнимались кто мог и кричали “ура!”. Николай Николаевич встал в авто, повернулся к грузовикам, приложил кисть руки к белой своей папахе. Встали и мы с капитаном Каргалетели.
Это были минуты нашего общего торжества, минуты величия нашего Отечества Российской империи и Российской армии. Мы в эти минуты не помнили, что были раздеты, разуты, безоружны и голодны.
Фронт встал по перевалу Султан-Булаг. Ни у нас, ни тем более у турок уже не было сил. Пришло боевое затишье. И оказалось, что мусульманский мир пребывал в страстях и в трауре - шел девятый месяц их календаря рамазан, месяц поста.
И хотя продолжались
В один из вечеров начала августа у меня в палатке появилась Валерия.
– Нам надо поговорить, - сказала она.
– Да, пожалуй, надо, - согласился я.
– Я вас люблю, и вы это знаете! Я с вас взамен ничего не требую, и вы тоже это знаете!
– начала она говорить.
Уже по риторике фразы я понял - она к разговору готовилась. Ни убеждать, ни спорить, ни тем более таких вот подготовленных кем-то разговоров, как я уже упоминал, я не любил. Я невольно напрягся.
– Но я бы могла поступить совсем иначе. Я бы могла поступить, как обычно в таких случаях поступают все другие женщины, - стала говорить Валерия.
– Они обычно объявляют, что вы воспользовались ее чувством, что вы ее скомпрометировали и вы обязаны на ней жениться. Я уверена, на моем месте так поступила бы каждая женщина. Но я так не поступаю, и только потому так не поступаю, что я люблю вас.
“Кажется, уже так поступаете!” - сказал я про себя.
– Я только хочу предупредить вас о том, что вы можете попасть в дурное положение, потерять репутацию честного человека и офицера, навредить себе в карьере. Ведь только стоило мне хотя бы намекнуть графинечке, а тем более самой графине о наших отношениях, как вас бы принудили на мне жениться. Вы бы отказались. Я это знаю. И ваша карьера на том бы закончилась. На моем месте именно так бы поступили другие. Я же вас не преследую. Я только вас люблю.
Теперь я уже явно увидел - именно этого - выйти за меня замуж - хотела она. Я помимо воли представил это. Потом так же помимо воли я представил, что будет, если я откажусь, а Валерия свои слова, якобы отнесенные к другим женщинам, исполнит. “Какая-нибудь Кашгарка, какой-нибудь Урянхайский край, какое-нибудь место в управлении уездного воинского начальника - не более!” - увидел я свою карьеру и нашел ее превосходно привлекательней против женитьбы на Валерии.
– Я благодарю вас за ваше чувство ко мне, - сам того не желая, холодно сказал я.
– За это не благодарят!
– резко сказала она.
– На это отвечают чувством же. Но мне, видно, не суждено. Что ж, - она потупилась взглядом.
– Что ж, я принимаю это. Но вы!
– она перевела взгляд на огонь лампы.
– Но вы и дальше будет иметь связи с женщинами. И я бы не хотела, чтобы вы от этих связей потеряли в карьере!
“А ведь она меня не любит! И хорошо, что не любит!” - как-то странно возликовал я. Мне стало спокойно.
– Ваше право, Валерия, исполнить все, что в вашем мнении должны были бы исполнить другие женщины!
– сказал я.
Она заплакала. Я опять увидел - она заплакала артистически, в явном ожидании моего утешения. Но я молча сидел. Не дождавшись, она некоторое время молчала. Мне надо было закончить с бумагами. Я невольно потянулся к одной из них. Она увидела.
– Что ж, - сказала она, встала, хотела пойти ко мне, но остановилась, хотела пойти из палатки, но тоже остановилась.
– А какая были бы мы с вами пара!
– вдруг сказала она.
– Я вхожа к графинечке. Вы бы были переведены на службу в Петербург!