Поэзия английского романтизма XIX века

Скотт Вальтер

III

Каков же дьявол был на вид? О! По-воскресному франтовит: Сюртук из алого сукна, А в штанах дыра для хвоста видна.

IV

Он увидал: у конюшни бьет Палкой змею адвокат, И черту припомнились в тот же миг Авель и его брат.

V

Ехал аптекарь на белом коне По делу, и, как ни странно, Дьявол припомнил друга: Смерть В Откровениях Иоанна. [160]

160

В Откровениях Иоанна. — «И я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть» (Библия, Откровение Иоанна, VI, 8).

VI

Увидев,

коттедж, а при нем Для двух карет помещенье, Ухмыльнулся черт: он всегда одобрял Паче гордости униженье.

VII

Букинисту богатому дьявол сказал: «Одинаковы наши призванья! Я сам когда-то сидел, как баклан, Возле Древа Познанья» [161] [162] .

VIII

161

«…Возле Древа Познания». — Намек на строки из «Потерянного Рая» Мильтона (гл. IV, 194–196), где поэт сравнивал дьявола с бакланом, сидящим у древа познания.

162

Мистер Джон Мильтон, этот интереснейший из биографов дьявола, приводит сей анекдот в своем «Потерянном Рае», а здесь мы имеем собственное свидетельство самого дьявола относительно верности и точности этого анекдота . (Ред.).

Черт увидел, как рыла яму свинья И сама же в нее попала; «Она похожа, — нечистый изрек,— На коммерцию Англии в нынешний век — Меж ними разницы мало».

IX

Ряд одиночных камер предстал В Колд-Батской тюрьме перед ним, И нечистый был рад: он способ узнал, Как усилить в Аду режим.

X

Там тюремщик узника заковал Во мгновение ока в оковы. «Что значит практика! — дьявол изрек. — Раз-два — и готово!»

XI

И тот же страж отсидевших срок Не спешил отпускать из-под кровли, И черту припомнился долгий дебат Об отмене работорговли.

XII

Он знакомую старую увидал: На моленье она спешила К методистам в часовню, и дьявол ей Поклонился учтиво и мило.

XIII

Нос она задрала и сказала ему: «Изыди! Крепка моя вера!» И стала облизываться, воззрясь На какого-то кавалера.

XIV

Он видел, как один министр, Давно уж им любим, В Палату некую прошел, А большинство — за ним.

XV

И вспомнил из Писанья черт О том, как в оный век В сопровожденье гадов Ной Прошествовал в ковчег.

XVI

Стал бедных грабить черт Для богатого господина, Одному шотландцу он руку пожал, Не пугаясь сукина сына.

XVII

Увидев, как некий генерал [163] Багровеет, накачан вином, Нечистый в пекло заспешил; Ошибся дьявол: он решил, Что все горит кругом.

1799

Гимн Земле. Гекзаметры

Перевод В. Рогова

[164]

В подражание «Гимну Земле» Штольберга [165]

163

Некий генерал. — В оригинале на месте имени генерала — прочерк; в разных рукописях этого стихотворения разные имена генералов.

164

Гимн Земле. Гекзаметры. — Впервые опубликовано в 1834 году.

165

ШтольбергФридрих Леопольд (1750–1812) — второстепенный немецкий поэт-романтик.

Гея! Бесчисленных чад и мать и кормилица, Гея! Трижды

привет мой тебе, о богиня! Пою тебе славу! Лейтесь, о лирные звуки, как волны, качая мой голос! Ввысь воспари, о душа! Вознеси на крылах мою песню. Взор мой блуждает по долу — вот озеро, остров зеленый, Темные скалы, по скалам ручей пробегающий светлый; В горной дубраве, красой и любовью твоей очарован, Матерь великая, здесь у тебя я на лоне покоюсь! Духи полудня игриво треплют кудри богини Зеленовласой! Земля! Освежи меня! Чу! Коль примолкну, Паузы арфы моей музыкальным гуденьем заполни. Ты навеваешь мне радость и нежною грустью кропишь мне Сердце, как будто росою, пока не прорвутся слезами Радость и грусть из души в благодарственном трепетном гимне. Гея! Бесчисленных чад и мать и кормилица, Гея! Звездам небесным сестра, любимая радостным Солнцем! Друг и хранитель Луны, о Земля, ты, кого не забудут В круговращенье извечном на своде лазурном кометы! Неувядаемо юная, всех в мирозданье моложе, Небу супруга, что с высей на Землю взирает влюбленно, Гея-загадка! Ответствуй, великая мать и богиня! Иль ты не рада была, распустив свой девический пояс В день, когда Небо-супруг впервые поял тебя в жены? Был твой румянец прекрасен, тот утренний первый румянец! Ты содрогнулась глубоко, Земля! И укрыться хотела В собственной глуби своей! И могучую после отраду Ты, извиваясь в объятьях у Неба-супруга, вкусила: Дали объятья могучие жизнь существам бесконечным. Тысячи новых насельников с тысячей новых влечений Водные глади заполнили; реки по руслам запели; Хриплое море взыграло, и вздулись валы океана; Жизнь молодая мычала по гулким горам и дубравам, Блея, блуждала в лугах, щебетала на ветках цветущих.

1799

Надпись для степного родника

Перевод В. Рогова

[166]

Платан, звенящий пчелами, подобен Намету патриархов! Пусть всегда Его седые ветви осеняют Источник малый с круглым водоемом, Куда нависший камень не пускает Опавшую листву! Пусть ключ всегда, Тих, как дыханье спящего младенца, Стремит размерно ледяную влагу Для путника! Пусть непрестанно пляшет, Песок, завитый конусом, на дне, Веселый, как прислужник фей, поверхность Спокойных вод не покрывая рябью. Прохлада здесь, и сумерки, и тень, И мягкий мох — удобное сиденье. Вблизи второго дерева не сыщешь. Испей, скиталец! Отдохни! И если Невинен сердцем ты — здесь освежишь Твой дух, внимая еле слышным звукам — Иль ветерку, или гуденью пчел!

166

Надпись для степного родника. — Опубликовано 23 сентября 1802 года в «Морнинг пост».

1802

Ода дождю

Перевод А. Штейнберга

сочиненная перед рассветом дня, назначенного для отъезда одного очень достойного, но не слишком приятного гостя, которого, — как я боялся, — дождь мог задержать.

[167]

1

 Я знаю, что ночь сыра и темна, Что час или два пролежал без сна, И хоть глаза открывал порой, Лежал, как слепой, в темноте сырой, О Дождь! Я понял — ты ничто, Ты заунывный, сложный звук. Не благодарствую за то, Что сон мой ты нарушил вдруг. С рассветом воцарится тишь, О Дождь! Ты смолкнешь, улетишь… Больной, не выспавшийся всласть, Тебя отнюдь не стану клясть; Лишь нынче, до заката дня, Уйди, пройди, оставь меня!

167

Ода дождю. — Впервые опубликовано в «Морнинг пост» 7 октября 1802 года.

2

О Дождь! Унылый звук двойной: Далекий бормот и плеск надо мной. Мы, в соответствии дурном, Ночью и днем, ночью и днем Сквозь полог слез так много лет Хромали друг за другом вслед. С тех пор окрепла наша связь, И плоть моя с тобой сжилась. На раннем утре ты уйдешь, Потом вернешься вновь!.. Ну, что ж! Вернется боль, вернется грусть, Суставы вновь опухнут, — пусть! За эту вечную напасть Тебя, о Дождь, не стану клясть, Лишь нынче, до заката дня, Уйди, пройди, оставь меня!