Поэзия английского романтизма XIX века

Скотт Вальтер

3

О Дождь! Готов прекрасным счесть Тебя таким, каков ты есть! Я мог бы написать о том, Как ты хорош, — толстенный том. Порой ты покидаешь нас, Так почему бы не сейчас? Хоть нынче, до заката дня, Уйди, пройди, оставь меня!

4

О Дождь! На сдержанный прием Не злись! Гостят в жилье моем Старинный друг с моей сестрой, — Ты нам свиданье не расстрой! Мы не встречались так давно… Недуги и тоска равно Снедали нас; мы нынче днем Хотим поговорить втроем. Пойми: втроем! Ты это взвесь, Четвертый лишним будет здесь. Так много надо нам излить Печалей, столько исцелить Страданий, что нам Рок принес, Так много набежало слез! — Короче: хоть к началу дня Уйди, пройди, оставь меня!

5

О

Дождь! Клянусь тебя терпеть, Когда б ты ни вернулся впредь! Явись и нудно заряди! Ведь ты, как прочие дожди, Не столь приятен, сколь хорош. Но я не хнычу ни на грош, Хоть заряди на десять дней И вдесятеро будь скучней, — Я не взыщу и потому Приветливо тебя приму И стану слушать, как всегда. Гости хоть месяц, — не беда! Лишь нынче, до заката дня, Уйди, пройди, оставь меня!

1802

Мучительные сны

Перевод Е. Витковского

[168]

Пред тем, как лечь в постель свою, Я на коленях не стою И не творю молитвы вслух, Но медленно смиряю дух, Предавшись вере и мечте, — Смежаю веки в темноте, И, отрешившись от судьбы, Забыв заботы бытия, Я к небу возношу мольбы, И чувствует душа моя, Что слаб, но не отвержен я, И воскресают в мире вновь Надежда, мудрость и любовь. Настала ночь. Во власти чар Я напрягал в молитве ум, Пытаясь отогнать кошмар Бесовских образов и дум, Зловещий строй: толпу теней, И месть, которой нет черней, И все обиды прошлых дней, Я зрил: презренных, что сильны И злобой вооружены, И мерзостных желаний власть, И худшую из худших страсть, Роились сонмища впотьмах, — О, тяжкий стыд! О, душный страх! Дела, таимые от всех, Известны всем, и не поймешь, В чем — благость, в чем — гееннский грех; Кругом мучительная ложь, Что сердце мает и томит: О, горький страх! О, душный стыд! Так, в потрясенье, для меня Две ночи минуло, два дня, И сон бессонный в тишине, Казался хуже смерти мне. На третью ночь — все тот же сон, Я был кошмаром пробужден, И он не уходил, хотя Я плакал горько, как дитя. Лишь слезы мне могли помочь Тогда, в мучительную ночь. Я постигаю: суждена Такая мука лишь тому, Чья жизнь соблазнами полна, Кто обречен сойти во тьму, Кто носит в сердце вечный ад И знает — нет пути назад. Пусть он терзается во сне. Но отчего все это — мне? Одной любви взыскую я, Ведь истинна любовь моя!

168

Мучительные сны. — Датируется 1803 годом (первый вариант этого стихотворения был послан в письме к Саути, датированном 11 сентября 1803 года). Впервые опубликовано в 1816 году вместе с поэмой «Кристабель» и «Кубла Ханом».

1816

ВИЛЬЯМ ВОРДСВОРТ

Ночь

Перевод А. Ибрагимова

[169]

Ночное небо Покрыто тонкой тканью облаков; Неявственно, сквозь эту пелену, Просвечивает белый круг луны. Ни дерево, ни башня, ни скала Земли не притеняют в этот час. Но вот внезапно хлынуло сиянье, Притягивая путника, который Задумчиво бредет своей дорогой. И видит он, глаза подъемля к небу, В разрыве облаков — царицу ночи: Во всем ее торжественном величье Она плывет в провале темно-синем В сопровожденье ярких, колких звезд: Стремительно они несутся прочь, Из глаз не исчезая; веет ветер, Но тихо все, ни шороха в листве… Провал средь исполинских облаков Все глубже, все бездонней. Наконец Видение скрывается, и ум, Еще восторга полный, постепенно Объемлемый покоем, размышляет Об этом пышном празднестве природы.

169

Ночь. — Стихотворение опубликовано в 1815 году. По словам Вордсворта, сочинено во время прогулки.

25 января 1798

Тёрн

Перевод А. Сергеева

[170]

I

— Ты набредешь на старый Тёрн И ощутишь могильный холод: Кто, кто теперь вообразит, Что Тёрн был свеж и молод! Старик,

он ростом невелик, С двухгодовалого младенца. Ни листьев, даже ни шипов — Одни узлы кривых сучков Венчают отщепенца. И, как стоячий камень, мхом Отживший Тёрн оброс кругом.

170

Терн. — Стихотворение написано в Элфоксдене, опубликовано тогда же. Сюжет восходит к шотландской народной балладе. Стихотворение представляет собой эксперимент по использованию для поэтических целей просторечия. В позднейшем предисловии Вордсворт особо отмечал, что рассказчика из этого стихотворения не следует путать с ним, автором. Терновник, по объяснению поэта, — символ страдания. Рефрены в стихотворении заимствованы из Библии.

II

Обросший, словно камень, мхом Терновый куст неузнаваем: С ветвей свисают космы мха Унылым урожаем, И от корней взобрался мох К вершине бедного растенья, И навалился на него, И не скрывает своего Упорного стремленья — Несчастный Тёрн к земле склонить И в ней навек похоронить.

III

Тропою горной ты взойдешь Туда, где буря точит кручи, Откуда в мирный дол она Свергается сквозь тучи. Там от тропы шагах в пяти Заметишь Тёрн седой и мрачный, И в трех шагах за ним видна Ложбинка, что всегда полна Водою непрозрачной: Ей нипочем и суховей, И жадность солнечных лучей.

IV

Но возле дряхлого куста Ты встретишь зрелище иное: Покрытый мхом прелестный холм В полфута вышиною. Он всеми красками цветет, Какие есть под небесами, И мнится, что его покров Сплетен из разноцветных мхов Девичьими руками. Он зеленеет, как тростник, И пышет пламенем гвоздик.

V

О боже, что за кружева, Какие звезды, ветви, стрелы! Там — изумрудный завиток, Там — луч жемчужно-белый. И как все блещет и живет! Зачем же рядом Тёрн унылый? Что ж, может быть, и ты найдешь, Что этот холм чертами схож С младенческой могилой. Но как бы ты ни рассудил, На свете краше нет могил.

VI

Ты рвешься к Тёрну, к озерку, К холму в таинственном цветенье? Спешить нельзя, остерегись, Умерь на время рвенье: Там часто Женщина сидит, И алый плащ ее пылает; Она сидит меж озерком И ярким маленьким холмом И скорбно повторяет: «О, горе мне! О, горе мне! О, горе, горе, горе мне!»

VII

Несчастная туда бредет В любое время дня и ночи; Там ветры дуют на нее И звезд взирают очи; Близ Тёрна Женщина сидит И в час, когда лазурь блистает, И в час, когда из льдистых стран Над ней проносится буран, — Сидит и причитает: «О, горе мне! О, горе мне! О, горе, горе, горе мне!»

VIII

— Молю, скажи, зачем она При свете дня, в ночную пору, Сквозь дождь и снег и ураган Взбирается на гору? Зачем близ Тёрна там сидит И в час, когда лазурь блистает, И в час, когда из льдистых стран Над ней проносится буран, — Сидит и причитает? Молю, открой мне, чем рожден Ее унылый долгий стон?

IX

— Не знаю; никому у нас Загадка эта не под силу. Ты убедишься: холм похож На детскую могилу, И мутен пруд, и мрачен Тёрн. Но прежде на краю селенья Взгляни в ее убогий дом, И ежели хозяйка в нем, Тогда лови мгновенье: При ней никто еще не смел Войти в печальный тот предел.

X

— Но как случилось, что она На это место год от году Приходит под любой звездой, В любую непогоду? — Лет двадцать минуло с поры, Как другу Марта Рэй вручила Свои мечты и всю себя, Вручила, страстно полюбя Лихого Стива Хилла. Как беззаботна, весела, Как счастлива она была!

XI

Родня благословила их И объявила день венчанья; Но Стив другой подруге дал Другое обещанье; С другой подругой под венец Пошел, ликуя, Стив беспечный. А Марта, — от несчастуых дум В ней скоро помрачился ум, И вспыхнул уголь вечный, Что тайно пепелит сердца, Но не сжигает до конца.