Похождения Тома Соуэра

Твен Марк

Утро наступило въ свое время и, часу въ одиннадцатомъ, въ дом судьи Татшера собралось веселое шумное общество, готовое въ путь. Пожилые люди, по обычаю, никогда не портили пикниковъ своимъ присутствіемъ. Дти считались вполн безопасными подъ крылышками нсколькихъ молодыхъ восемнадцатилтнихъ особъ и молодыхъ джентльменовъ лтъ двадцати трехъ или около того. Для переправы всхъ былъ нанятъ старый паровой паромъ и скоро оживленная толпа двинулась по улиц, неся съ собою корзиночки съ провизіей. Сидъ былъ боленъ и не могъ участвовать въ удовольствіи; Мэри осталась дома, чтобы ухаживать за нимъ.

На прощанье мистриссъ Татшеръ сказала Бекки:

— Вамъ придется возвращаться уже поздно, не лучше-ли теб, дитя мое, остаться переночевать у кого-нибудь изъ живущихъ близь паромной пристани?

— Я

могу остаться у Сюзи Гарперъ, мама.

— И хорошо. Смотри же, веди себя, какъ слдуетъ, не шали.

Лишь только вс пошли, Томъ сказалъ Бекки:

— Знаете, что надо сдлать? Вмсто того, чтобы вамъ идти къ Гарперамъ, мы взберемся на холмъ и зайдемъ къ вдов Дугласъ. У нея сливочное мороженое!.. Всякій день это мороженое… и сколько, цлыя груды!.. А она будетъ очень рада намъ.

— Что же, это превосходно!

Потомъ Бекки подумала съ минуту и проговорила:

— А что скажетъ мама?

— Какъ же она узнаетъ?

Двочка призадумалась опять и произнесла нершительно:

— Оно не хорошо… хотя…

— О, вздоръ все! Если мать ваша ничего не будетъ знать, то въ чемъ же горе? Заботится она только о томъ, чтобы съ вами не случилось худого, и я увренъ, что если бы ей самой только пришла въ голову мистриссъ Дугласъ, она посовтовала бы вамъ идти къ ней. Я знаю, что такъ!

Роскошное гостепріимство мистриссъ Дугласъ было соблазнительною приманкой, которая, вмст съ уговорами Тома, взяла верхъ надъ всмъ прочимъ. Но было ршено не говорить никому о ночной зат.

Но Тому пришло на мысль, что именно въ эту ночь Гекъ могъ явиться и подать сигналъ. Это весьма расхолаживало его ожиданія, но онъ все же не могъ отказаться отъ удовольствія побывать у вдовы Дугласъ. «И зачмъ лишать себя этого?» — разсуждалъ онъ. — Въ эту ночь сигнала не было, почему же будетъ непремнно теперь? Задуманная продлка не подлежала сомннію; зачмъ было жертвовать ею ради неврной надежды на кладъ? Подобно всякому мальчику, онъ ршилъ дло въ пользу большаго соблазна, отложивъ на этотъ день всякую дальнйшую думу о шкатулк съ деньгами.

Паровой паромъ остановился въ трехъ миляхъ ниже отъ поселка, у входа въ лсистую долину, и причалилъ здсь. Веселая толпа высыпала на берегъ и скоро вся лсная чаща и вс обрывистыя высоты огласились крикомъ и хохотомъ. Были переиспытаны всевозможные способы раскраснться и добгаться до устали, но мало по малу вс рзвившіеся стали возвращаться къ мсту стоянки, вооружась страшнымъ аппетитомъ. Началось истребленіе вкусныхъ яствъ, затмъ послдовалъ пріятный отдыхъ и болтовня подъ тнью развсистыхъ дубовъ. Наконецъ, кто-то крикнулъ:

— Кто хочетъ въ пещеру?

Вс хотли. Тотчасъ вынута была пачка свчей и началось общее карабканье въ гору. Входъ въ пещеру находился на вершин холма, образуя отверстіе въ вид буквы А. Дубовая дверь въ него была не заперта. За нею находилось небольшое помщеніе, холодное, какъ ледникъ, и выложенное самою природой крпкимъ известнякомъ, съ котораго сочилась сырость. Было что-то романтическое и таинственное въ противуположности глубокаго мрака, окружавшаго находившихся здсь, и зеленой долины, разстилавшейся подъ ними и позлащенной солнечными лучами. Но впечатлніе отъ этой картины было непродолжительно и возня началась снова. Лишь только кто-нибудь зажигалъ свчу, вс кидались на него, аттака и оборона продолжались нсколько времени, скоро свча задувалась или вырывалась изъ рукъ, и тогда поднимался хохотъ и новая охота за одержавшимъ побду. Но всему наступаетъ конецъ. Вс двинулись теперь внизъ по лстниц въ главную галлерею и мерцающій рядъ свчей тускло освтилъ высокіе скалистые своды, почти вплоть до самой вершины ихъ въ шестидееяти футахъ отъ пола. Эта главная галлерея была шириною не боле, какъ въ восемь-десять футовъ. Черезъ каждые нсколько шаговъ по обимъ ея сторонамъ виднлись тоже высокіе, но съуживающіеся переходы. Вся эта Макъ-Дугласовская пещера была не что иное, какъ громадный лабиринтъ извивающихся переходовъ, которые переплетались между собою и не приводили никуда. Говорили, что человкъ могъ плутать здсь цлые дни и ночи среди этой перепутанной сти расщелинъ и проваловъ и все же не найти конца этому подземелью; можно было спускаться ниже и ниже, совсмъ подъ землю, но находить

все то же, одинъ лабиринтъ подъ другимъ и ни одного изъ нихъ съ выходомъ. Не было никого, кто зналъ бы вполн это подземелье. Это была невозможная вещь. Большинство молодыхъ людей изучило часть его, но рдко кто ршался переступить за это изслдованное пространство. Томъ Соуеръ зналъ не больше другихъ.

Общество прошло около трехъ четвертей мили по главной галлере, потомъ нсколько паръ и группъ ускользнули въ боковые проходы, пробгая по мрачнымъ расщелинамъ и нагоняя врасплохъ товарищей въ тхъ мстахъ, гд проходы перекрещивались. Можно было прятаться тутъ другъ отъ друга въ теченіе получаса, не выходя изъ «извстной» части пещеры.

Мало по малу, одна кучка за другой возвращались къ выходу. Вс запыхались, смялись, были обкапаны саломъ съ головы до ногъ, выпачканы глиной и въ полномъ восхищеніи отъ удавшейся прогулки. И всхъ поразило, что никто не замтилъ, какъ пролетло время: уже совершенно смеркалосъ, паромный колоколъ звонилъ уже съ полчаса, призывая къ отъзду. Но такой конецъ дневныхъ похожденій былъ очень романиченъ и понравился, такъ что, когда паромъ отчалилъ, унося съ собою веселый грузъ, никто, кром шкипера, не сожаллъ ни крошки о потерянномъ времени.

Гекъ стоялъ «на часахъ», когда паромные фонари промелькнули мимо пристани. Шума на борт вовсе не было, потому что молодежь сидла смирно, какъ сидитъ обыкновенно всякій утомившійся до смерти. Гекъ не могъ угадать, что это за судно прошло и почему оно не остановилось у общей пристани, но скоро пересталъ думать объ этомъ, сосредоточивъ вниманіе на своемъ собственномъ дл. Ночь была темная, небо заволакивалось тучами. Пробило десять часовъ, шумъ отъ повозокъ стихъ, мелькавшіе огоньки стали гаснуть, бродившіе пшеходы скрылись, весь поселокъ погрузился въ сонъ, предоставляя одному сторожившему мальчугану вдаться съ безмолвіемъ и призраками. Пробило и одиннадцать; огни погасли и въ харчевн; наступила полная темнота. Гекъ ждалъ… и это ожиданіе казалось ему очень долгимъ, очень томительнымъ. Ничего не происходило. Онъ начиналъ колебаться. Стоило-ли ждать?.. Былъ-ли какой-нибудь толкъ въ этомъ?… Не бросить-ли все и уйти?

Раздался какой-то шорохъ. Онъ насторожился въ тоже мгновеніе. Дверь, выходившая въ закоулокъ, отворилась тихонько. Гекъ кинулся тотчасъ за-уголъ кирпичнаго склада. Черезъ минуту двое какихъ-то людей прошмыгнули мимо него и одинъ изъ нихъ, какъ будто несъ что-то подъ мышкой. Это была шкатулка, наврное! Такъ они уносили сокровища! Звать теперь Тома? Эта было бы нелпо: пока сбгаешь за нимъ, они уйдутъ уже далеко и ихъ никогда не найдешь. Нтъ, лучше не отставать отъ нихъ, идти за ними слдомъ; благодаря темнот, они ничего не замтятъ… Разсудивъ такимъ образомъ, Гекъ вышелъ изъ своего уголка и пустился за уходившими. Онъ крался босыми ногами тихо, какъ кошка, выпуская «тхъ» впередъ лишь настолько, чтобы не потерять ихъ изъ вида.

«Т» прошли вдоль рки на протяженіи трехъ кварталовъ, потомъ повернули влво, на поперечную улицу, и пустились прямо по ней, вплоть до дорожки, поднимавшейся по Кардифскому холму. Вступивъ на нее, они миновали домикъ стараго валлійца, стоявшій на полдорог, и стали, не колеблясь, подниматься все выше. «Вотъ оно что, — думалъ Гекъ. — они хотять зарыть шкатулку въ старой каменоломн». Но они миновали и каменоломню, добрались до самой вершины холма, юркнули тутъ въ кусты кожевеннаго дерева и исчезли въ темнот. Гекъ послдовалъ за ними, сокращая свое разстояніе отъ нихъ, въ надежд на то, что теперь его не увидятъ. Онъ сдлалъ такъ нсколько шаговъ, потомъ пріостановился немного, боясь, что зашелъ уже слишкомъ далеко; двинулся снова, снова остановился… прислушался… ни звука… только, казалось ему, слышитъ онъ біеніе своего собственнаго сердца… Изъ-за холма раздалось гуканье филина… худое предзнаменованіе!.. Господи, неужели все было потеряно?.. Онъ хотлъ уже бжать прочь очертя голову; вдругъ, шагахъ въ четырехъ отъ него, кто-то прокашлялся. Сердце у Гека чуть не выпрыгнуло, но онъ проглотилъ его назадъ, только трясся такъ, какъ будто его схватила разомъ дюжина лихорадокъ, и ослаблъ почти до невозможности держаться на ногахъ. Онъ зналъ, гд находится: въ пяти шагахъ отъ лстницы, которая вела во дворъ дома мистриссъ Дугласъ.