Похождения Тома Соуэра
Шрифт:
— О, Бога ради, не говорите никому, что это я донесъ! Не говорите, прошу васъ!
— Хорошо, Гекъ, если ты такль просишь. Но тебя только похвалили бы за это.
— Нтъ, нтъ, нтъ! Не говорите, прошу!
Когда они ушли, старикъ сказалъ:
— Они не скажутъ… и я не скажу. Но отчего ты не хочешь, чтобы это знали?
Гекъ, не желая объяснять всего, сказалъ только, что ему было извстно слишкомъ многое объ одномъ изъ этихъ людей, и что онъ не хотлъ, чтобы этотъ человкъ узналъ, что онъ такъ многое знаетъ… За это знаніе его, Гека, убьютъ; въ этомъ и сомннія нтъ.
Старикъ пообщалъ ему еще разъ сохранить тайну, но спросилъ:
— Съ чего
Гекъ помолчалъ немного, сочиняя осторожный отвтъ.
— Видите-ли, — началъ онъ, — я никуда не годящій… По крайней мр, вс такъ говорятъ и я не могу тутъ перечить… Вотъ, иной разъ я даже спать не могу, все раздумываю, что же это будетъ и нельзя-ли мн начать жить по другому… Такъ я не спалъ и въ эту ночь… никакъ не могъ заснуть и пошелъ, около полуночи, все въ тхъ же мысляхъ, по улиц, къ тому старому кирпичному складу, что близь «Харчевни Трезвости»… и прислъ тутъ, чтобы подумать еще, все о томъ же. Вдругъ, проходятъ эти два человка украдкою, совсмъ близко отъ меня и несутъ что-то. Я догадался, что краденое. Одинъ изъ нихъ курилъ, другой спросилъ у него огня: они остановились, какъ разъ противъ меня, и пока тотъ раскуривалъ свою сигару, я разсмотрлъ… при свт отъ сигаръ… ихъ лица… и узналъ въ томъ, который былъ повыше, того глухонмого испанца… Я узналъ его по сдымъ бакенбардамъ и пятну надъ глазомъ… А другой былъ такой грубый оборванецъ въ лохмотьяхъ…
— Ты могъ разсмотрть, что онъ въ лохмотьяхъ, при одномъ свт отъ сигаръ?
Гекъ запнулся на минуту, но отвтилъ:
— Право, не знаю… только мн показалось, въ лохмотьяхъ.
— Ну, и они пошли, а ты…
— А я за ними… да. Такъ оно было. Мн хотлось знать, что они замышляютъ… Они крались все, крались… я слдомъ за ними до самой той лстницы къ вдов, а тутъ притаился въ темнот и услышалъ все… Оборванецъ просилъ пощадить вдову, а испанецъ клялся, что изуродуетъ ее, какъ я уже разсказывалъ вамъ и вашимъ…
— Какъ! это все глухонмой говорилъ?..
Гекъ проврался опять страшнымъ образомъ! Онъ всячески старался не подать старику ни малйшаго намека на дйствительную личность испанца, но его языкъ ршился, должно быть, подвести его, во чтобы то ни стало!.. Надо было какъ-нибудь выпутаться, по старикъ не сводилъ съ него своихъ глазъ, и бдный Гекъ «втюриваіся» все больше и больше. Валліецъ перебилъ его, говоря:
— Дружокъ мой, не бойся меня; я не трону и волоса съ твоей головы, ни за что на свт! Нтъ… и я защищу тебя… да, защищу. Этотъ испанецъ не глухъ и не нмъ; ты проговорился объ этомъ нечаянно и теперь ужь назадъ словъ не воротишь. Я вижу, что ты знаешь кое-что на счетъ этого человка, но хочешь скрывать почему-то… Доврься же мн, скажи всю правду; ты можешь положиться на меня, я тебя не выдамъ.
Гекъ взглянулъ на честные глаза старика, потомъ нагнулся и шепнулъ ему на ухо:
— Это не испанецъ… Это Инджэнъ Джо!
Старикъ чуть не спрыгнулъ съ своего кресла и проговорилъ, немного погодя:
— Теперь понятно. Когда ты толковалъ объ отрзанныхъ ушахъ и разорванныхъ носахъ, я счелъ это за твои прибавки, потому что блый народъ не мститъ такимъ образомъ. Но индецъ, дло другое!
Въ продолженіи завтрака, разговоръ шелъ все о томъ-же предмет и старикъ сказалъ, между прочимъ, что онъ прежде, нежели лечь спать, взялъ фонарь и пошелъ вмст съ своими сыновьями осмотрть лстницу и сосднее съ нею мсто, чтобы отыскать слды крови. Ея не оказалось, но они нашли большую связку…
— Чего?..
Будь это слово молніей, оно
— Разбойничьихъ инструментовъ… Но, что съ тобой?..
Гекъ опустился на мсто, тихо, но глубоко переводя дыханіе, и чувствуя неизмримое счастье. Валліецъ смотрлъ на него серьезно, съ любопытствомъ, и повторилъ:
— Да, связку разбойничьихъ инструментовъ. Это тебя успокоиваетъ, повидимому. Но чего ты такъ перетрусилъ?.. Что же могли мы найти, по твоему мннію?
Гекъ былъ припертъ къ стн. Надъ нимъ тяготлъ вопросительный взглядъ… Чего не далъ бы мальчикъ въ эту минуту за подходящій матеріалъ для отвта! Но ничего не оказывалось, а тотъ взглядъ все глубже и глубже буравилъ его… Въ голов Гека промелькнулъ нелпйшій отвтъ, но взвшивать его было некогда, и онъ пробормоталъ чуть слышно, такъ ужь, наудачу:
— Учебники изъ воскресной школы, молжетъ статься…
Бдный Гекъ былъ слишкомъ разстроенъ для того, чтобы улыбнуться, но старикъ залился громкимъ, веселымъ хохотомъ, — такъ, что все внутри у него колыхалось, съ головы и до ногъ, и сказалъ потомъ, успокоясь, что посмяться такимъ образомъ, все равно, что деньги въ карманъ положить, потому что это избавляетъ отъ траты на доктора. Онъ прибавилъ:
— Бдняжка, какой ты блдный, измученный; ты совсмъ ни на что не похожъ. Не мудрено, что и завираешься; сбился ты съ толку. Но это пройдетъ, отдохнешь и выспишься, и все какъ рукой сниметъ, я надюсь.
Гекъ злился на себя за то, что такъ опростоволосился и обнаружилъ такое волненіе. Вслушиваясь въ разговоръ у лстницы, онъ уже переставалъ думать, что предметъ, вынесенный разбойниками изъ харчевни, былъ непремнно той драгоцнной шкатулкой; но, все же, онъ только предполагалъ, что это не она, полнаго убжденія его въ томъ еще не было, и потому извстіе о найденной связк лишило его всякаго самообладанія. Но, въ общей сложности, онъ былъ доволенъ этимъ маленькимъ случаемъ, доставившимъ ему возможность удостовриться вполн, что найденное было не «тмъ», и душа его весьма успокоилась. Въ сущности, все шло отлично: сокровища оставались въ «нумер второмъ», разбойниковъ поймаютъ и засадятъ въ этотъ же день, и Гекъ съ Томомъ добудутъ деньги этой же ночью, безъ всякаго затрудненія и помхи.
Едва усплъ кончиться завтракъ, какъ раздался стукъ въ дверь. Гекъ спрятался тотчасъ же, потому что не хотлъ, чтобы заподозрили хотя малйшее его отношеніе къ ночнымъ происшествіямъ. Старикъ впустилъ въ комнату нсколькихъ джентльменовъ и дамъ, между которыми находилась и сама вдова Дугласъ. Въ то же время, цлыя толпы народа направлялись къ вершин холма, чтобы оглядть лстницу. Было очевидно, что слухи обо всемъ уже разошлись.
Валлійцу пришлось разсказывать пришедшимъ всю ночную исторію, но когда мистриссъ Дугласъ стала горячо выражать ему свою благодарность, онъ сказалъ ей:
— Ни слова объ этомъ, сударыня. Есть другое лицо, которому вы, можетъ быть, боле обязаны, нежели мн и моимъ сыновьямъ, но это лицо не позволяетъ мн назвать его. Только благодаря ему, сами-то мы тамъ очутились.
Понятнымъ образомъ, такія слова возбудили столь сильное любопытетво, что оно почти затмило собою главный предметъ. Но старикъ не смутился тмъ, что оно разъдало все нутро прибывшихъ и заразило потомъ, черезъ нихъ, и всхъ обывателей въ мстечк; онъ своей тайны не выдалъ. Разузнавъ все остальное, мистриссъ Дугласъ сказала: