Похождения Тома Соуэра
Шрифт:
— Хорошо, — подумалъ онъ, — пусть они зароютъ здсь, не трудно будетъ найти.
Раздался тихій голосъ, очень тихій голосъ, голосъ Инджэна Джо.
— Чтобъ ее дьяволъ взялъ! У нея гости, должно быть… видишь огни, хотя уже и поздно.
— Я не вижу.
Это былъ голосъ незнакомца того, который былъ съ Джо въ заколдованномъ дом. Смертельный ужасъ сжалъ сердце Геку; такъ вотъ куда было направлено «мщеніе!» Онъ хотлъ бжать, но ему вспомнилось, что вдова Дугласъ оказывала ему добро не одинъ разъ, а эти люди собирались ее убить, можетъ быть! Онъ желалъ, чтобы ему хватило смлости пойти предостеречь ее, но онъ зналъ, что не хватитъ: они могли подмтить его и придушить. Все это и еще многое пронеслось у него въ ум
— Не видишь, потому что теб кустъ заслоняетъ… Становись сюда… Видишь теперь?
— Вижу… Да, тамъ кто-то въ гостяхъ… Лучше бросимъ дло.
— Бросить, когда я навсегда ухожу изъ этихъ мстъ! Бросить… и не найти потомъ уже никогда, можетъ быть, подобнаго случая! Я говорю теб опять, какъ уже прежде говорилъ! мн ея мошны не надо… бери ее себ! Но ея мужъ меня оскорблялъ… былъ жестокъ со мною не разъ… Главное, онъ былъ тмъ судьею, который осудилъ меня за бродяжничество. И это еще не все! Это только милліонная часть обиды! Онъ выпоролъ меня… выпоролъ на глазахъ у всей тюрьмы, какъ какого-нибудь негра!.. И весь городъ могъ смотрть на это! Выпоролъ!.. понимаешь ты это?.. Онъ натшился надо мною, но умеръ. Я отплачу теперь ей.
— О, не убивай ее!.. Не длай ты этого!
— Убивать?.. Кто теб говоритъ объ убійств?… Его я убилъ бы, будь онъ тутъ. Но если хочешь мстить женщин, убивать ее не зачмъ… это вздоръ! Надо только попортить ей личико: вырвать ноздри или оторвать уши, какъ свинь!
— Послушай, это…
— Свое мнніе оставь при себ! Это и для тебя будетъ побезопасне. Если она изойдетъ кровью при этомъ, такъ уже не моя вина. И плакать я тоже не буду. И ты, любезный, поможешь мн… изъ дружбы… для этого ты и здсь; одинъ я не справлюсь. А если ты вздумаешь вилять… я тебя убью! Понялъ?.. А если тебя убью, то и ее вслдъ за тобой… и тогда уже некому будетъ разсказывать, кто тутъ орудовалъ.
— Хорошо, если уже ршено, пусть будетъ… Только уже чмъ скоре, тмъ лучше… Меня дрожь пронимаетъ.
— Разв можно тотчасъ, когда тамъ гости? Но ты смотри у меня! Я за тобой наблюдаю… А торопиться нечего; обождемъ, пока потушатъ огни.
Гекъ зналъ, что теперь наступитъ молчаніе… боле ужасное, чмъ всякіе разбойничьи толки. Онъ затаилъ дыханіе и сталъ отступать осторожно назадъ: упирался твердо и осмотрительно всей ступенью, качаясь сперва долго, изъ стороны въ сторону, на одной ног и чуть не падая туда или сюда; потомъ повторялъ тоже упражненіе на другой ног, чтобы отступитъ еще на шагъ. Вдругъ, подъ нимъ хрустнула какая-то втка. Онъ замеръ на мстъ и сталъ прислушиваться, но ничто не шелохнулось; господствовала прежняя тишина. Онъ былъ безконечно благодаренъ судьб и добрался такъ, пятясь, до кустовъ кожевеннаго дерева. Здсь онъ повернулся съ такими же предосторожностями, какъ при поворот корабля, и тутъ уже пошелъ скорымъ шагомъ, хотя все еще съ опаской. Только у каменоломни уже, переставъ бояться, онъ пустился во всю свою молодецкую прыть внизъ съ холма, къ домику валлійца, и принялся колотить къ нему въ дверь. Изъ оконъ высунулись головы старика и его двухъ дюжихъ сыновей.
— Что за шумъ?.. Кто стучитъ?.. Чего надо?
— Впустите скоре!.. Я долженъ сказать…
— Да кто будешь?
— Гекльберри Финнъ… Скоре впустите!
— Гекльберри Финнъ, вотъ теб разъ! Имячко-то не такое, передъ которымъ отворяются вс двери!.. Но впустите его, ребята… Пусть скажетъ, что тамъ такое.
— Прошу васъ только, не сказывайте никому, что это я донесъ вамъ… — проговорилъ Гекъ прежде всего, вступивъ въ комнату. — Прошу васъ, не сказывайте… не то, меня убьютъ… Но вдова была ласкова ко мн, и не разъ… и я хочу вамъ сообщить… Только вы ни слова обо мн… Я все скажу, если вы пообщаете не упоминать, что это я…
— Клянусь св. Георгіемъ! У него что-то важное, иначе онъ не посмлъ бы такъ явиться! —
Черезъ нсколько минутъ, старикъ и его сыновья, захвативъ оружіе, крались уже по вершин холма и вступили, на ципочкахъ, въ кусты кожевенника, держа ружья въ рукахъ. Гекъ сопровождалъ ихъ только до этого мста. Онъ притаился тутъ за большимъ камнемъ и сталъ прислушиваться. Прошло нсколько времени въ томительной, полной ужаса, тишин; потомъ, внезапно, раздались выстрлы, крикъ… Гекъ не сталъ дожидаться разъясненій, вскочилъ на ноги и пустился внизъ съ холма, сломя голову.
ГЛАВА XXXI
Съ первымъ проблескомъ разсвта въ воскресенье, Гекъ пробирался уже снова на холмъ и постучался тихонько въ домикъ старика валлійца. Вс тамъ еще спали, но это былъ сонъ, какъ говорится, висвшій только на волоск, вслдствіе волненія, пережитаго этими людьми ночью. Изъ окна раздался окликъ:
— Кто тутъ?
Гекъ отвтилъ тихмъ, испуганнымъ голосомъ:
— Пустите меня, прошу васъ! Это я, только Гекъ Финнъ!
— Передъ такимъ именемъ, эта дверь можетъ отворяться всегда, днемъ и ночью, мой лалецъ!.. Милости просимъ!
Нова была такая рчь для мальчугана-бродяги. И не слыхивалъ онъ никогда боле пріятной. Онъ не могъ даже припомнить, чтобы кто-нибудь встртилъ его, хотя разъ, тми двумя словами, которыми заключилъ свое привтствіе этотъ старикъ.
Дверь быстро отворилась и мальчикъ вошелъ. Его пригласили ссть, а хозяинъ и его два молодца-сына поспшили одться.
— Я думаю, ты порядкомъ голоденъ, дружокъ, — сказалъ старикъ, — но завтракъ у насъ поспетъ къ восходу солнышка, и горяченькій, съ пыла будетъ. Ты обожди… А я съ дтьми думалъ, что ты придешь переночевать у насъ.
— Я такъ испугался, что убжалъ, — отвтилъ Гекъ. — Я пустился на утекъ, какъ только заслышалъ выстрлы, и не останавливался, пока миль трехъ не отмрилъ. А теперь, я пришелъ, чтобы разузнать, что было… А забрался такъ рано потому, что боялся наткнуться на тхъ дьяволовъ… даже если они уже и не живы!
— Ну, бдняга, видно, что эта ночь теб даромъ не обошлась… Но, вотъ теб постель, отдохнешь на ней, когда позавтракаешь. Нтъ, милый мой, т живы остались… о чемъ мы отъ души сожалемъ. Видишь-ли, мы знали отлично, гд ихъ схватить, ты намъ разсказалъ; мы и стали подкрадываться къ нимъ, пока были уже всего въ пятнадцати шагахъ отъ нихъ… въ этой троп среди кожевника, было темно, какъ въ погреб… тутъ, какъ разъ, чувствую я, что чихну. Могло-ли быть что подле! Удерживался я, сколько могъ, но ничего не подлаешь! Приходилось чихнуть… и чихнулъ! Я шелъ впереди, поднявъ пистолетъ, и когда чихнулъ, эти мошенники шарахнулись въ сторону. Я крикнулъ: «Пали ребята!» и самъ выпалилъ туда, гд заслышался шелестъ. Сынки тоже самое. Но разбойники уже кинулись прочь, мы за ними лсомъ. Я полагаю, что мы ихъ не задли. Они тоже выпустили по одной пул въ насъ, но тоже не попали ни въ кого. А когда уже не стало боле слышно, гд они бгутъ, мы перестали гнаться за ними, а пошли подняли на ноги констэблей. Т нарядили караулъ на берегъ, а когда совсмъ разсвтетъ, то самъ шерифъ поведетъ облаву въ лсу. Мои сыновья пойдутъ туда же съ другими… Мн хотлось бы, чтобы ты описалъ намъ этихъ злодевъ; это будетъ большою подмогой. Но ты не могъ разглядть ихъ въ темнот, я думаю?
— О, я видлъ ихъ, потому что шелъ за ними изъ самаго нашего поселка.
— Отличью! Опиши же ихъ, дружокъ, опиши!
— Одинъ изъ нихъ глухонмой испанецъ, котораго видали, разъ или два, въ нашихъ мстахъ, а другой, оборванецъ…
— Довольно и этого, мальчикъ, мы знаемъ, о комъ ты говоришь! Они попались мн, на-дняхъ, тутъ же, въ лсу, за домомъ вдовы, и поспшили улизнуть поскоре… Идите скоре, ребята, передайте шерифу… а позавтракаете уже завтра утромъ!
Молодые люди отправились тотчасъ же. Гекъ бросился имъ вслдъ, восклицая: