Похождения Тома Соуэра
Шрифт:
— Я дамъ теб цлое яблоко!
Томъ протянулъ ему кисть съ неохотою въ лиц и съ поспшностью въ сердц. И пока бывшій «Великій Миссури» работалъ и потлъ на солнц, уступившій ему дло художникъ сидлъ тутъ же на кадк, въ тни, болталъ ногами, смаковалъ свое яблоко и задумывалъ обойти и другихъ простецовъ. Недостатка въ матеріал не оказывалось: вскор набжало еще нсколько мальчиковъ; пришли они, чтобы поиздваться, но очутились въ малярахъ. Бена скоро оттснили и Томъ продалъ слдующую очередь Билли Фишеру за бумажнаго змя, починеннаго исправно, а посл него Джонни Миллеру за мертвую крысу и съ веревкой еще, чтобы ею размахивать, и такъ дале, и такъ дале, часъ за часомъ, вслдствіе чего Томъ, утромъ совершенно нищій, оказался къ вечеру буквально обладателемъ сокровищъ. Сверхъ поименованныхъ выше предметовъ, у него было двнадцать камешковъ, часть варганчика, кусокъ бутылочнаго синяго стекла, черезъ которое можно
Томъ подумалъ, что на свт, во всякомъ случа, не такъ уже дурно. Онъ открылъ, самъ того не подозрвая, великій законъ дйствій людскихъ, а именно то, что ребенка или взрослаго можно заставить желать чего-нибудь, лишь устроивъ ему препятствія для доcтиженія его цли. Будь Томъ великимъ и мудрымъ философомъ, подобнымъ автору этой книги, онъ понялъ бы, что трудъ заключается во всемъ томъ, что человкъ обязанъ длать, а забава въ томъ, что онъ длать не обязанъ. И сознаніе этого помогло бы ему уразумть, почему выдлка искусственныхъ цвтовъ или ворочаніе ногами мельничнаго колеса будетъ работой, а катаніе шаровъ въ кегли или карабканье на Монбланъ — только забавой. Въ Англіи находятся богатые джентльмэны, которые прозжаютъ среди лта по двадцати — тридцати миль въ день, правя четверками лошадей, впряженныхъ въ дилижансы; они длаютъ это потому, что оно стоитъ имъ большихъ денегъ; но если бы имъ, предложили жалованье за исполненіе такой службы, она обратилась бы въ работу, и они вовсе отказались бы отъ дла.
ГЛАВА III
Томъ явился къ тет Полли, которая сидла у открытаго окна въ уютной задней комнат, служившей спальнею, столовою и кабинетомъ, все вмст. Благораствореніе лтняго воздуха, безмятежная тишина, ароматъ цвтовъ и убаюкивающее жужжаніе пчелъ производили свое дйствіе, и она дремала надъ своимъ вязаньемъ, не имя другихъ собесдниковъ, кром кота, но и тотъ спалъ у нея на колняхъ. Очки у нея, ради безопасности, были подняты на ея сдую голову. Она была уврена, разумется, что Томъ сбжалъ уже давно, и потому изумилась тому, что онъ ршался предоставлять себя теперь такъ неустрашимо на ея произволъ. Онъ спрашивалъ:
— Можно уже мн пойти поиграть, тетя?
— Какъ, уже? А много-ли ты отработалъ?
— Все докончено, тетя.
— Томъ, не лги! Терпть этого не могу.
— Я не лгу; все готово.
Тетя Полли не могла поврить такимъ словамъ. Она пошла, чтобы убдиться лично, и была бы довольна, если бы хотя двадцать процентовъ на сто въ свидтельств Тома оказались не ложью. Увидя же, что вся изгородь была не только загрунтована, но покрыта краскою дважды и трижды очень тщательно, причемъ даже по земл была проведена полоса, она пришла въ изумленіе неописанное и проговорила:
— Признаюсь… не къ чему придраться. Ты можешь работать, когда захочешь, Томъ… — Но она тотчасъ же разбавила похвалу, прибавивъ:- Жаль только, что хотніе-то это у тебя крайне рдко, должна я сказать. Ну, хорошо, или себ, играй; но смотри, приходи домой во время, а не то, я тебя!..
Она была до того восхищена величіемъ его подвига, что повела его въ кладовую, выбрала тамъ лучшее яблоко и вручила его ему при назидательной рчи объ удвоенной сладости и цнности лакомства, получаемаго безгршно и лишь путемъ добродтельныхъ усилій. И пока она завершала наставленіе подходящимъ текстомъ изъ Писанія, онъ усплъ «стянуть» орховый пряникъ.
Посл этого онъ вышелъ и увидалъ Сида, входившаго на наружную лстницу, которая вела во второй этажъ. Подъ рукою у Тома валялись комья грязи, и воздухъ наполнился ни въ мгновеніе ока. Они осыпали Сида, какъ градомъ, и прежде чмъ тетя Полли успла опомниться и броситься на помощь, шесть или семь комковъ произвели свое дйствіе, а Томъ перелзъ уже черезъ заборъ и скрылся. Тутъ была калитка, но Томъ обыкновенно такъ дорожилъ своимъ временемъ, что де пользовался ею. Душа его успокоилась, онъ свелъ теперь счеты съ Сидомъ за то, что тотъ привлекъ вниманіе на черную нитку и подвергъ его непріятностямъ.
Обойдя постройки, онъ очутился въ грязномъ проход, который велъ задами къ коровнику тети Полли. Онъ былъ теперь вн предловъ ареста и возмездія и направился на мстную площадь, на которой два «военные» отряда мальчиковъ сошлись для сраженія, согласно
Проходя мимо дома, въ которомъ жилъ Джэффъ Татшеръ, онъ увидлъ въ саду какую-то новую двочку, — прехорошенькое голубоглазое существо съ блокурыми волосами, заплетенными въ дв длинныя косы, въ бломъ лтнемъ платьиц и въ вышитыхъ панталончикахъ. Недавно увнчанный лаврами герой палъ безъ выстрла. Нкая Эми Лауренсъ испарилась изъ его сердца, не оставивъ въ немъ даже воспоминанія о себ. Ему думалось, что онъ былъ влюбленъ въ нее до безумія; онъ называлъ эту страсть свою «обожаніемъ»; оказывалось, что это было простое, мимолетное увлеченіе. Онъ ухаживалъ за нею цлые мсяцы; она всего только недлю назадъ призналась ему во взаимности, онъ былъ самымъ счастливымъ и возгордившимся мальчикомъ во всемъ мір въ теченіе какихъ-нибудь краткихъ семи дней, — и вотъ, въ одно мгновеніе она вылетла изъ его сердца, какъ случайный поститель, которому пора уходить.
Онъ молился теперь исподтишка на этого новаго ангела до тхъ поръ, пока не увидлъ, что двочка его замтила; тогда онъ притворился, что не знаетъ о ее присутствіи, и началъ «выказывать себя» разными нелпыми мальчишескими способами, съ цлью принести ее въ восхищеніе. Онъ упражнялся такимъ дурацкимъ образомъ нсколько времени, но, взглянувъ въ ея сторону среди одного самаго опаснаго гимнастическаго фокуса, увидлъ, что она повернула уже къ дому. Онъ подбжалъ къ забору, облокотился на него, очень огорченный, но надясь, что она промедлитъ еще. Она пріостановилась на минуту на крыльц, потомъ двинулась опять къ двери. Томъ тяжко вздохнулъ, когда она ступила на порогъ, но лицо его тотчасъ же просіяло, потому что она перебросила черезъ изгородь фіялку, прежде чмъ скрылась. Томъ кинулся прочь и остановился шагахъ въ двухъ отъ цвтка, ко тутъ поднесъ руку къ глазамъ, защищая ихъ, и сталъ смотрть вдоль улицы, какъ будто замтивъ вдали что-то любопытное. Потомъ онъ поднялъ соломинку, уставивъ ее себ на носу, и старался удержать въ равновсіи, закинувъ голову совершенно назадъ. Покачиваясъ изъ стороны въ сторону при этихъ усиліяхъ, онъ подвигался ближе и ближе къ цвтку до тхъ поръ, пока не накрылъ его своей голой ступнею; схвативъ его тогда своими гибкими ножными пальцами, онъ поскакалъ прочь на одной ног съ своимъ сокровищемъ и исчезъ за угломъ, — но только на одну минуту, потребовавшуюся ему на то, чтобы прицпить цвтокъ себ подъ курткой у самаго сердца, или, быть можетъ, желудка, потому что онъ былъ не очень силенъ въ анатоміи и вообще не особенно точенъ. Потомъ онъ воротился къ изгороди и торчалъ у нея до сумерекъ, снова «выказывая себ», какъ и передъ тмъ; но двочка не показывалась вовсе и онъ ободрялъ себя немного только надеждою на то, что она поглядываетъ на него гд-нибудь изъ окна и убждается въ его вниманіи. Наконецъ, онъ отправился нехотя домой съ разными видніями въ своей бдной головк.
Онъ былъ до того оживленъ въ продолженіи всего ужина, что тетка его думала: «Что это съ мальчикомъ?» Она его порядочно выругала за то, что онъ выпачкалъ Сида, но онъ даже нисколько не надулся за это, а когда онъ вздумалъ украсть сахару подъ самымъ носомъ у тетки и получилъ за это по рукамъ, то замтилъ только: — Тетя, вы никогда не бьете Сида, когда онъ воруетъ?
— Ну, Сидъ никогда не злитъ людей такъ, какъ ты. Не досмотри только за тобой и ты весь сахаръ стащишь.
Она вышла зачмъ-то въ кухню, а Сидъ. пользуясь своей безнаказанностью, потянулся къ сахарниц, что было такимъ торжествомъ надъ Томомъ, что тому стало даже не въ терпежъ, но сахарница выскользнула изъ рукъ Сида, упала и разбилась. Томъ пришелъ въ восторгъ… въ такой восторгъ, что даже прикусилъ себ языкъ и не вымолвилъ ни слова. Онъ ршилъ, что будетъ молчать, даже когда тетя воротится, и просидитъ спокойно, пока она не спроситъ, кто напроказилъ; тогда онъ разскажетъ все, и ничего въ мір не будетъ ему отрадне, чмъ увидть, какъ тому любезному, образцовому мальчику, наконецъ, «попадетъ». Онъ былъ до того преисполненъ радости, что удержался съ трудомъ, когда старушка воротилась и остановилась надъ осколками, кидая молніеносные, гнвные взгляды поверхъ своихъ очковъ. «Вотъ оно, сейчасъ разразится гроза!» — думалъ онъ, а черезъ минуту уже ревлъ на полу! Могучая десница была снова занесена надъ нимъ, когда онъ усплъ крикнуть: