Послания Ивана Грозного
Шрифт:
становился ли он после этого скромным монастырским «слугой» или
влиятельным покровителем, «ктитором» монастыря - это, вероятно,
зависело от многих обстоятельств. Слова Грозного о монастырях,
«гоняющихся за боярами», и положение Шереметева в Кирилловом
монастыре говорят, во всяком случае, о том, что второй вариант не был
редкостью. Такое положение, естественно, не устраивало царя. Послание
его в Кирилло-Белозерский монастырь в значительной степени направлено
против
замаскированные боярские вотчины.
Последнее из издаваемых здесь посланий, связанных с
внутриполитическими делами, непосредственно возвращает нас к
важнейшему мероприятию Грозного - к опричнине. Судьба этого
учреждения в 70-х годах XVI в. вызывала и продолжает вызывать споры
среди историков. В 1572 г. термин «опричнина» исчезает из официальных
документов (разрядных записей), - значит ли это, что опричнина была
отменена или что было только изменено ее название? Современники-
иностранцы прямо говорят, что в 1572 г. «пришел опричнине конец»
( Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. Перевод И. И. Полосина, М.,
1925, стр. 110, 151 - 152), но в русских источниках мы не находим таких
прямых и определенных известий. Наиболее загадочно в этом отношении
уже упомянутое завещание, написанное летом 1572 г.; в заключительной
части этого завещания мы читаем: «А что есьми учинил опришнину, и то
на воле детей моих Ивана и Федора, как им прибыльнее и чинят, а образец
им учинен готов» ( Духовные и договорные грамоты великих и удельных
466
князей XIV - XVI вв., М., 1950, стр. 446 (начало завещания см. в
«Археографическом обзоре»). ). «Учинил опришнину» - так можно сказать
и о существующем учреждении и об отмененном (и об отменяемом). Ясно
одно: если царь оставлял вопросов судьбе опричнины на усмотрение
сыновей, значит сам он уже не был убежден в ее бесспорных достоинствах.
О том, что в 1572 г. произошло нечто большее, чем простая перемена
названия «государева особного двора», говорят и некоторые частные акты,
обнаруженные исследователями в начале XX в.; из них мы узнаём, что
после 1572 г. некоторое число «земских» получило назад свои владения из
опричнины ( Ср.: Л. М. Сухотин. Из истории опричнины. ЖМНП, ноябрь
1911 г.; важные материалы о возвращении вотчин «земским» содержатся
и у II. А. Садикова, (ук. соч., стр. 137 - 146). ).
Осенью 1575 г. Иван IV
современников едва ли менее, чем введение опричнины в 1564 г.: он
передал свой титул «великого князя всея Руси» служилому татарскому
хану Симеону Бекбулатовичу, а сам, как рассказывает летопись XVII в.,
«назвался Иваном Московским и вышел из града и живяше на Петровке и
весь свой чин царский отдаде ему, Симеону, а царь Иван Васильевич ездил
просто, что боярин, в оглоблях, человек; и как приедет к царю Симеону, и
ссажался с царева места далече, з бояры» ( Этот неизданный летописец
находится в Рукописном отделе Государственной Публичной библиотеки
им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (пит. по: П. А. Садиков, ук. соч., стр. 42).
Помещенное в настоящем издании послание «Иванца Московского»
Симеону Бекбулатовичу является непосредственным следствием этой
неожиданной реформы, а вместе с тем оно в значительной степени и
объясняет эту реформу. Иа «челобитной Иванца Московского» (тщательно
копирующей стиль подлинных челобитных) мы узнаём, что под властью
«Иванца» находится какая-то особая территория, к которой он
намеревается присоединять «вотчинишки» еще каких-то «людишек»,
находящиеся пока во владении «великого князя всеа Руси»; из этих
вотчинишек он собирается «отсылатьипрочь» тех, которые ему «не
надобны». Картина знакомая: «удел Иванца» с неизбежностью напоминает
нам «особый двор государев» - опричнину. Как известно, одной из
важнейших сторон опричной реформы было разрушение материальной
базы родовитого боярства путем создания особой («опричной»)
территории, принудительного выселения из нее старых владельцев и.
передачи их владений новым людям. «Удел Иванца» - это, очевидно, какая-
то новая форма опричной территории.
Зачем же Грозному понадобилась эта новая форма и весь политический
«маскарад» 1576г.? ( П. А. Садиков, отметивший связь назначения Симеона
«великим князем» с опричниной, считает, однако, что «объяснение
подобного маскарада» следует «искать во внешне-политической
конъюнктуре» (ук. соч., стр. 43). Ниже (в комментарии к посланию
467
Симеону, прим. 1) мы указываем, почему это предположение П. А.
Садикова не представляется достаточно убедительным. ). Ответ на это