Послания Ивана Грозного
Шрифт:
послания Грозного (стр. 27), мы можем убедиться, что Грозный вовсе не
думал того, что приписал ему И. Н. Жданов: фраза в известном Жданову
тексте послания была оборвана на середине; в действительности же царь
писал: «разумей разнство постничеству и общежительству и святительству
и царьству». И дальше царь говорит как раз противоположное: он
доказывает, что царская власть принципиально отлична от всякого
«святительства», ибо царь не должен соблюдать
завета - когда его «бьют в ланиту» (щеку), подставлять другую, ибо тогда
он будет «без чести». «Святителю же сие прилично - по сему ж разньству
разумей святительству с царством!».
Царь четко противопоставляет свою программу идеалам
«крестопреступников». Он решительно осуждает вмешательство «епархов
и синклитов» в управление, «совладение» вельмож «на градех»
(наместничество) и т. д. Но что он предлагает взамен, чем он хочет
дополнить реформы, проведенные уже в 50-х годах, - этого мы от царя не
узнаём. Виной здесь в значительной степени те литературные каноны,
которые делали в глазах человека XVI в. неприличной слишком светскую
тематику («неистовых баб басни») и которые, в частности, побудили
какого-то редактора-современника (а может быть и самого автора)
составить ту выхолощенную по содержанию, но зато идеально
благочестивую краткую редакцию первого послания Курбскому, которую
мы можем прочитать в настоящем издании следом за пространной.
Опричнина, - это важнейшее мероприятие Грозного, вызывавшее
столько споров и недоумений среди современников и потомков, - не
находит истолкования в дошедших до нас сочинениях ее руководителя.
Историки, правда, усматривают намек на подготовку этого мероприятия в
том месте первого послания, где царь многозначительно замечает
Курбскому, считавшему своих сторонников «сильными во Израиле» и
«чадами Авраама»: «может Господь и из камней воздвигнуть [создать] чад
Аврааму». Этой, по выражению Ключевского ( В. О. Ключевский, ук. соч.,
М., 1906, стр. 212), «исторической угрозой», царь в первом послании
Курбскому и ограничился, может быть, потому, что послание было
написано за несколько месяцев до учреждения «особного двора», и
конкретные формы нового учреждения еще не определились. Когда же
опричнина стала совершившимся фактом, «крестопреступники» за
рубежом сумели развернуть вокруг этого «разделения людей единого
463
христианского народу и единые веры» такую пропаганду, что Грозный
предпочел не вдаваться в разъяснение сущности этого учреждения,
просто объявил, что у него «опричнины и земского нет». Именно такой
ответ по вопросу об опричнине был продиктован царем одному из четырех
бояр, получивших в 1567 г. тайные послания от Сигизмунда II Августа и
гетмана Григория Ходкевича с соболезнованием по поводу
«неразсудительного жестосердия» московского государя. Последующие
(прямые и косвенные) упоминания опричнины в сочинениях Грозного
относятся к тому времени, когда в истории этого учреждения наступил
глубокий перелом. Ярким памятником этого перелома может служить
знаменитая «Духовная» (завещание) царя 1572 г. «Ждал я, кто бы
поскорбел со мной, - писал Грозный в этом завещании, - и не явилось
никого, утешающих не нашел, заплатили мне злом за добро, ненавистью за
любовь» ( Цитата в переводе Ключевского (там же, стр. 239); подлинный
текст см. ниже, стр. 524. ). По очень вероятному предположению
исследователя ( С. Б. Веселовский. Духовное завещание Ивана Грозного.
Изв. АН СССР, сер. истор. и философ., т. IV, № 6, 1947, стр. 515. ), речь
здесь идет именно об опричниках, этих новых «чадах Авраама», созданных
царем и не вполне оправдавших его надежды в военном отношении:
опричники не сумели отстоять Москву от крымцев в 1571 г. Отголоски
этого же недовольства опричниками мы встречаем и в наставлении,
посланном Грозным в 1574 г. опричнику Василию Грязному, - царь
именует Грязного и его товарищей «дрочонами» (неженками), не
умеющими воевать, и замечает: «А что сказываешься великий человек -
ино что по грехам моим учинилось (и нам того как утаити?), что отца
нашего и наши князи и бояре нам учали изменяти, и мы и вас, страдников
[холопов], приближали, хотячи от вас службы и правды».
Было бы, однако, большой ошибкой на основании этих иронических
слов царя сделать вывод, что в 70-х годах он уже не разделял своих
прежних воззрений, высказанных в первом послании Курбскому, и
намеревался снова приблизить взамен «страдников» «князей и бояр». Если
кто-либо из князей и бояр и рассчитывал на это, то им пришлось быстро
разочароваться. Доказательством этому может служить уже послание в
Кирилло-Белозерский монастырь, написанное царем еще до грамоты
Грязному - в 1573 г.
«Послание царя и великого князя Иоанна Васильевича всеа Руси в