Последнее предупреждение
Шрифт:
«Неужели он жив?» – мысль, которая не дает покоя. – «Если бы она знала, что Энекин – не мертв, что бы было? Если бы я не убеждал ее своими доказательствами. Возможно, она была бы сейчас жива. Со временем бы чувства остыли, и она бы пришла в норму. Я виноват больше, чем считал».
– Милорд, – обратилась к Вейдеру Мон, – это правда, ответьте?
– Правда.
Мотма смотрела не него.
– Я верю вам. Но... как же так. О нем ничего не было слышно. Видимо, он не хотел. Потом еще и джедаи оказались вне закона. Да, он мог не афишировать того, что остался в живых, сменить имя...
«Что сказать – умная женщина», –
Но не получилось. Ее рассуждения перебил Бейл:
– Ага, не афишировать. Если о нем знает главный Палач и Гонитель джедаев – это ты называешь не афишировать?
Мон вздрогнула.
Что-то не складывалось. Ей не хватало отстраненности стороннего наблюдателя, чтобы сложить все факты воедино.
– Скажите, Милорд, вам дети Амидалы и Энекина нужны из-за способностей? – спросила она.
«Вы приписываете мне мотивы противоположной стороны», – мысленно отозвался Вейдер.
– Простите, – вслух сказала она.
«Вам не за что извиняться. Вы не знаете одного факта, оттого делаете такой вывод. Но этот вывод имеет место к врагам Энекина. Я ему не враг».
Этот ответ еще больше удивил Мон.
– Значит, вы Лею и Люка доставите к отцу? – наивно спросила Мон.
«Мон сошла с ума? С кем она разговаривает? Ей же никто не отвечает».
«Скорее отца к ним», – пошутил Вейдер.
– Я не понимаю, – решительно произнес Органа, чтобы вовлечь в разговор Вейдера, так как Мотма его стала пугать,- какое дело Лорду Вейдеру до этих детей. Это не ситхское дело. Если дело не в том, что они неучтенные форсъюзеры...
– И не в том, что у вас на планете скрывается один джедай, который может их обучить? – иронично отозвался Главком.
«Ситх! Я и забыл, что Кеноби был джедаем!!!»
– Этот джедай уже двадцать лет как живет отшельником и никак не мешает Империи...
– Никак? А упражнениями в летосчислении?
«Дался ему этот подсчет возраста!» – с досадой подумал Бейл, а вслух произнес:
– В чем вы нас обвиняете? В краже детей? Но их мать сама отказалась от них, ради их блага...
– Трудно представить себе благо, если ребенок растет на Татуине, – вмешалась Мон. – И я не могу себе представить, как можно добровольно отказаться от своих детей.
– Откуда вы знаете про Татуин? – Бейл подозрительно посмотрел на нее. – Ваш новый союзник рассказал вам о...
– Нет. Я разговаривала с Люком. И заинтересовалась им. Навела справки про планету. Жуткая дыра. Вы, видать, очень ненавидели Энекина, Бейл. Мальчик бы вам напоминал его. А вот девочка...
– Мальчика забрал Кеноби! – возмутился Бейл.
– Но ты, Бейл, ты разве спорил с ним? Ответь? Тебе было безразлично.
«А ведь она права», – неприятная мысль, но король отогнал ее от себя, в такую бездну собственной души заглядывать ему не хотелось. Неприятно осознавать, что все твои благие поступки продиктованы совсем неблаговидными мотивами.
– Амидала сама согласилась, – вспомнил он, и его сразу немного отпустило.
– Сама? – очень странным тоном переспросила Мотма.
– Да, – как приятно говорить правду, – сразу после родов.
Мон вздрогнула еще раз.
Ох уж эти мужчины!
– Бейл, – с сожалением проговорила она. – Женщина несколько дней после такого стресса – не в себе. Это известный факт. Наверное, потом
Органа побледнел.
«Так вот какая вина ее мучила. Так в здравом уме она бы не отказалась от них? Может, Мон права, и все дело было в том, что мальчишка бы напоминал мне того, кого хотелось забыть, хотелось, чтобы и она его забыла. Вина... теперь я понимаю, что испытывала она. От этого чувства мне не избавиться. Но что могут исправить мои сожаления? Кому помочь? Всю жизнь я ждал. Не жил, а ждал. А теперь? Что мне остается? Женщина, которую я любил и до сих пор люблю, мертва уже более десяти лет, я сам убил ее своей опекой. Кто знает, если бы я дал ей свободу, все могло бы быть по-другому. У меня был друг, и вот теперь не стало и его. И тоже по моей вине. Это судьба. Военные вечно на моем пути: сначала джедай, теперь его враг. Первого любили, а второго – уважают. Даже если не больше. Мон практически безотрывно глядит на ситха прямо таки с восхищением, раздражающим меня восхищением. И обращает свое внимание на меня, чтобы только встать на его сторону. Неужели – это ревность?
Столько лет рядом привычная Мон, а теперь?
Ценишь то, что теряешь?»
Кос Палпатин вошел в кают-компанию «Девастатора», как раз когда Люк проигрывал Хану седьмую партию в сабакк. Хорошо хоть играли они не на деньги. Возгласы: «Сид!» и «Ваше Величество?!» прозвучали одновременно. В следующий момент Люк и Лея так же дружно переглянулись, а Хан выпустил из рук колоду. Яркие картинки рассыпались по полу.
– И тот, и другой, – проговорил Палпатин, рассматривая упавшую колоду. – Похоже, у моих ног лежит полный сабакк. Вот ведь превратности фортуны.
– До сих пор не могу поверить, что вы – Император, – Скайуокер удивленно оглядел человека, которого до недавних пор знал, как Сида. – Я сразу узнал вас на снимке из ГолоНета, и даже удивился, как все эти военные могли быть так слепы. Но, ваши манеры, поведение... признаться, я представлял Его Величество несколько по-иному. Ну, более манерным, что ли.
– С другими – я и буду другим, мой мальчик. Отчасти, это вопрос уместности, отчасти – желания.
– В смысле, кто-то располагает к откровенности, а кто-то – нет? – Люк поражался своей наглости, а еще больше – тому, что Властелин ее терпит. Веселье власть имущих может дорого обойтись – любой ребенок с Татуина, планеты песка и гангстеров, знал это с пеленок. Но, почему-то продолжал дерзить, как будто желая определить границы дозволенного. Естественно, юноша не думал об этом так внятно – он вообще не думал, действуя под влиянием порыва. Пока это проходило – вполне возможно, что «порывы» были продиктованы Великой Силой.
«Однако, кроме Силы необходим еще и ум», – с досадой подумал вошедший в комнату Линнард: «Мальчик потенциально умен, но неопытен и недальновиден. Иначе поостерегся бы от таких разговоров – особенно сейчас, когда Наш Повелитель сбросил хоть одну из своих масок. Пусть и придуманную специально для Скайуокера».
– И это тоже, – спокойно согласился Палпатин. – Плюс – в твоем окружении, наверняка, были люди, с которыми ты общаться не любил, а, если общался – делал это строго по протоколу. Формальная вежливость – и минимум чувств. А были и другие, – он выразительно обвел глазами пеструю компанию в кают-компании. – Неужели ты считаешь, что мне чуждо столь человеческое качество?