Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Ввиду столь многочисленных источников представляется, что Дёниц и штаб подводного флота к этому времени уже переступили ту едва заметную черту, отделявшую установленную западную этику войны от варварства ранних эпох.
Никакие рассуждения о бесчеловечности войны как таковой или неизбежно увеличивающейся жестокости механизированной войны не могут заслонить тот факт, что в то время эта черта существовала и, хотя было нелегко ее ясно различить, всегда можно было сказать, кто по какую сторону от нее стоит.
Не стоит забывать, что союзники также нередко преступали эту черту, бомбя тысячи ни в чем не повинных мирных жителей...
Августовские и сентябрьские страхи Дёница о том, что его
Вероятно, главной причиной продолжающихся успехов подлодок были использование удаленных от основных трасс «мягких мест» у Кейптауна и в Индийском океане и отведение ресурсов союзников с атлантического театра боевых действий ради подготовки вторжения во французскую Северную Африку под кодовым названием «Факел».
Высадка произошла в ночь с 7 на 8 ноября и захватила Гитлера врасплох. Неделей раньше результаты «войны поставок» в Восточном Средиземноморье тоже оказались шоком. После восьмидневного сражения у Эль-Аламейна его командующий Африканским корпусом генерал Эрвин Роммель был вынужден отступить. Фюрер приказал ему держаться, и он выиграл временную передышку, но когда американская армия вступила в войну в Европе всей силой своей армады, собранной для операции «Факел», Роммель был полностью разгромлен.
Гитлер пытался обрести спокойствие перед лицом этих бед в своем горном укрытии «Бергхофе», когда был нанесен третий удар: советские армии окружили его силы под Сталинградом. В войне произошел перелом. Он больше не имел инициативы не на одном из театров военных действий, он больше не мог приказывать своим генералам удерживать то, что они захватили.
Но по контрасту с этими катастрофами на суше успехи подлодок по тоннажу росли. В дневнике Дёница появляются новые нотки оптимизма: «...Наши успехи в ноябре поднялись на новую высоту и, возможно, достигнут цифры 900 000 тонн. Пришло время рассмотреть эти результаты в истинном свете и дать пропаганде соответствующие указания...»
Этот результат — на самом деле преувеличенный на 160 000 тонн — казалось, может принести окончательную победу, если бы только он мог получить достаточно быстро пригодные к бою новые лодки, что, конечно, увеличивало его раздражение отсрочками, которые продолжали сопровождать все этапы строительства и оборудования субмарин. Он ощущал, что в одиночку сражается с гуттаперчевой бюрократией в Берлине, которую возглавляли поклонники крупных надводных кораблей, которым было наплевать на подвиги подлодок.
«...BdU требует, чтобы один отдел и один человек был ответственным за разработку торпеды (с недавно разработанной системой винтов FAT)... и чтобы имя этого человека стало известным... В результате того, что подобное соглашение не достигнуто, подлодки, готовые для выхода в море, неделями простаивают, и наш флот поэтому испытывает снижение тоннажа потопленных кораблей противника. Это безответственно, и дальнейшие отсрочки нестерпимы».
Редер, со своей стороны, находил пыл Дёница и его настойчивость невыносимыми. Он не только постоянно пытался определять стратегические решения военно-морского штаба, выпячивая важность «войны тоннажа» в Северной Атлантике,
На самом деле его положение тогда было сильнее, чем когда-либо. Успехи подлодок являлись почти единственным лучом света в темных тучах, которые окутали рейх. Кроме того, энергичный, откровенный характер Дёница и его сверхоптимистичные взгляды больше соответствовали требованиям Гитлера, нежели формальное поведение Редера и его сдержанность. Хотя Дёниц и связывался с Гитлером напрямую всего несколько раз, он произвел на него впечатление, и для его похвальбы тем, что он в хороших отношениях с фюрером, были реальные основания. Гитлер, как и другие одинокие тираны, всегда был рад услышать чужое мнение и, по словам Альберта Шпеера, «искал совета у людей, которые видели ситуацию еще более оптимистично и пребывали в иллюзиях еще более радужных, нежели он сам».
Кроме того, в византийской атмосфере рейха Дёниц имел много друзей при дворе. Одним из них был Альберт Шпеер, министр вооружений и амуниции и глава строительной организации «Тодт»; в качестве министра он сталкивался с Редером по поводу планов рационализации всех кораблей и оружия, производимого его ведомством. В качестве главы «Тодта» он нашел в Денице симпатизирующего партнера в вопросе расширения цепи подводных бункеров до Бордо, Бреста и Сен-Назера — бункеры в Лорьяне и Ла-Паллисе были уже закончены. Безусловно, у него также сложилось впечатление, что Дёниц одобряет его идеи реформ морского производства, как и всего, что может обеспечить быстрое строительство как можно большего количества подлодок! Когда в конце года он заметил, что Редер вычеркивает имя Дёница из пропагандистских материалов и что офицеры-подводники, увидев это, встревожились, не потеряют ли они своего почитаемого шефа, то Шпеер нашел возможность повлиять на Гитлера в пользу Дёница и против престарелого главнокомандующего флотом.
Геринг тоже действовал против Редера, хотя и не за кого-либо в особенности, просто чтобы отвлечь внимание от провалов люфтваффе. И морской адъютант Гитлера фон Путткамер, который некогда командовал флагманским торпедоносцем Дёница, разделял настроение более молодых морских офицеров, что необходимо сменить старое и в общем-то уже сухое дерево на самом верху флота. И конечно, его мемуары, даже такие осторожные, какими они были, оставляют ощущение, что он обожал Дёница гораздо сильнее, чем Редера.
Так что нет ничего удивительного в том, что, когда надводные силы, ведомые двумя тяжелыми крейсерами, атаковали арктический караван с оружием для России в последние дни года и были отброшены в результате умелых действий британского конвоя и самоотверженного сопротивления советских транспортов, Гитлер выместил все свое раздражение именно на Редере и в течение полутора часов без перерыва читал ему лекцию по истории немецкого флота — о его бесславной роли в Первой мировой войне, о бунтах и революции, а кроме того, о бесполезности больших кораблей, когда нуждаются в маленьких и самолетах для зашиты, а не наоборот. Он решил отдать их на слом, а их тяжелые оружия разместить на берегу. Что же до моряков, то он еше рассмотрит вопрос, не могут ли они быть более полезными на суше и насколько следует увеличить подводный флот, раз большие корабли будут убраны...