Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

Зайцев Данила Терентьевич

Я Ивану помог в 1996 году получить лицензию на рыбалку, он толькя бы рыбачил да рыбачил бы, но, видать, работать не любит, всё бросил, занялся скотом – покупать, закармливать и продавать. Слухи прошли, что стал жульничать. И дошло до полиции, его хотели посадить, но он как-то смог оправдаться. У них уже было два сына и две дочери, но Иван стал слушать мать и деревню, стал издеваться над женой, стал бить и душить и гнать из дому. Ей всё ето надоело, и она ждала случая, как бы с нём разделаться. Он не мог иметь деньги на своё имя в банке, потому что в подозрении, поетому счёт был на жену. Раз он продал коров на семь тысяч долларов, положил в банк, но, когда хотел их взять, жена не отдаёт. Он стал её бить и душить, она вызвала

полицию и выдала его. Его посадили на пять лет, он просидел год и сбежал, но уже без документов. Она уже жила в Бразилии, он к ней приехал, но её братьи вмешались в ето дело и не дали поводу [354] Ивану, хотели сдать и здесь в полицию. Он увидел меня и хотел воспользоваться ситуацияй. Но во всём здесь виновата мать Иванова, был бы живой отец Филат, он бы не допустил до етого. Но и деревня – все святые, никто не подал руку. Как я уже говорил, будет яма – упади, нихто не подаст руку, а столкнут первы да надсмеятся.

354

Не позволили.

9

Приезжаю в Итумбияра, штат Гояс, звоню Самойлу Сидоровичу Иванову:

– Я в Итумбияра, чичас выезжаю в Рио-Верде, пожалуйста, стретьте.

– Хорошо, встретим. Через сколь время?

– Через четыре часа.

– Не беспокойся, свидимся.

– Но спаси Христос.

Приезжаю в Рио-Верде, слажу с автобуса, смотрю, стоит Павел Сидорович:

– Ну что, свояк, с приездом!

– Спаси Христос.

Мы сяли в его машину, поехали к ним в офис, я рассказал, зачем приехал, Павел Сидорович мне ответил:

– Ты счастливой, что мы сегодня все в Рио-Верде, но через два часа Самойла улетает в Мато-Гроссо, у нас там посеянный рис, и он полетит досмотреть.

Павел Сидорович позвонил братьям, чтобы подъехали. Где у них стоит офис, тут ихнего полквартала – дом, бараки и офисы. Подошли Самойла Сидорович и Лизар Сидорович:

– Ну как, земляк, как Россия, как Белгород?

– Да всё благополучно. Землю получили, технику получили, уже сеем.

Я про весь проект им рассказал, и рассказал, как наши ведут себя. Оне мне ответили:

– А от харбинсов что ждать? Толькя одну гадость. Оне думают, толькя оне люди.

– Да, ето правды, ребяты. Я тоже нажился с ними до горьких соплей. – Я им рассказал о Руслане и Якуниных. – И мы организавывам встречу со старообрядсами, но где ето сделать, пока не знам. Харбинсам я не доверяю, я вспомнил о вас, вы порядошные господа, у вас отец Сидор Фёдорович всегда был порядошным, а деда Фёдор даже был губернатором в Китае. Знаю, что ваша зрение очень обширно, и для вас ето будет очень важно, после етой встрече вы будете главные представители, а я не хочу кашу варить с харбинсами, немало от них горя принял. Я своё доведу до конса, а там дальше надо будет ответных [355] господов, но окроме вас пока не вижу никого.

355

Ответственных.

– Данила Терентьевич, спаси Христос за доверие. Да, мы свои, и на однем судне плыли в 1961 году, и знам друг друга отлично, мои родители про вас рассказывали толькя хороше. Данила Терентьевич, а хто собирается приехать?

– МИД, УФМС, некоторы губернаторы, может, какой-нибудь министр, Руслан, Якунины – ну, человек десять – пятнадцать.

– И что нужно от нас?

– Встретить, устроить, показать ваш быт жизни, приготовить зало для конференсыи, обзвонить всем своим, чтобы приехали на конференсыю.

– Данила Терентьевич, вы правильно поступили, для нас ето будет честь, у нас хороше отношение с посёльством

Российской Федерации здесь в Бразилии.

– Вот и прекрасно, оне вам помогут.

– Да, оне часто бывают у нас в гостях, мы можем их встретить, устроить в хорошай гостинице и обслужить как можем, и всё за наш счёт.

– Ну вот, ребята, я толькя на вас надеялся, знал, что не подведёте.

– Данила Терентьевич, ето очень важно, что Российская Федерация взяла внимания на старообрядсов, и мы доложны поддарживать ету идею. Мы не знам, что дальше будет, но надо открывать дорогу для нашего потомства. Мы не знаю, поедем, нет, нам и тут хорошо. Ежлив будут хорошия предлоги и честны, а почему бы не поехать? Но у нас есть дети и внучаты, поетому отношение с матушкой-родиной не надо терять. Но почему-то белгородской губернатор Савченко Евгений Степанович нам не ответил на наш запрос, а он обещался.

– Ребята, он вам не поверил, что вы столь сеете, подумайте: вы каждый из вас сеете по десять тысяч гектар зерна и запросили у него шестьдесят тысяч гектар на три семьи, поетому он вам не поверил. Но не беспокойтесь, он пошлёт доверенно лицо от себя, ето уже сказано.

– Данила Терентьевич, а не лучше бы ету встречу сделать в Масапе, там большая деревня, да и поедут ли оне суда? Как ни говори, мы синьцзянсы, и оне нас не любят.

– Ребята, вам виднея, но я бы желал у вас ето сделать. Путния люди приедут, а скачкёв нам и не надо.

– Да, правильно. Данила Терентьевич, мы тебя благодарим, что именно к нам обратился. И куда ты чичас?

– Я уже на родовьярию, поеду в Масапе.

– Ты сегодня выедешь и толькя завтра к вечеру попадёшь в деревню. Давай так сделаем. Завтра воскресенье, ты погости у нас, мы помолимся, позавтракаем и свозим тебя на самолёте в Масапе.

– Да, ето будет отлично.

– А на самолёте три часа, и там прямо у Софрона Килина.

– Да, прекрасно.

– Ну вот и хорошо.

Самойла Сидорович улетел в Мато-Гроссо, Лизар Сидорович – свои дела, Павел Сидорович проводил меня в свой дом, сказал: «Отдыхай, а вечером поедем в деревню». Я отдохнул, вечером приехали в деревню. Мне ето всё знакомо, когда-то работал у Сергея Сидоровича. Мы в бане напарились и пошли молиться. Я увидел Сидора Фёдоровича – о как он постарел! Я подошёл к нему, встретил и говорю:

– Как вы изменились!

– А хто вы?

– А что, не узнаёте? Я портрет отца.

Он долго смотрел.

– Да ето же вы, Данила Терентьевич! По твоему отцу узнал.

– А сколько же вам лет, дядя Сидор Фёдорович?

– Да уже восемьдесят шесть.

– Но у вас хороша память.

– Да уже не то, стал всё забывать. Данила Терентьевич, я слыхал, что вы в России.

– Да, дядя Сидор Фёдорович.

– Ну и как вам, нравится там?

– Да слава Богу. Да кому не понравится матушка Россия?

– И надолго приехал?

– Завтра уже уезжаю.

– А что так, погостил бы.

– Некогды, я приехал по делам, ребяты расскажут.

– Ну хорошо, пошли молиться.

Да, у них интересно, вся молодёжь красиво поют, думаю: а хто же их научил? Вечером за столом спрашиваю Павла Сидоровича:

– А хто вас научил крюковому пению?

– Да с России приезжал профессор-поморец [356] и всех научил.

– Да, молодсы. Ты посмотри, вся молодёжь красиво поёт.

356

Учитель, исп. profesor, порт. professor. В конце 1990-х гг. по приглашению старообрядцев в общине работал Евгений Григорьев – головщик Рижской Гребенщиковской (поморской) общины, преподаватель пения Рижского старообрядческого училища, автор известного пособия по знаменному пению.