Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
– Да в Москве, наверно.
– Интересно бы прочитать.
– Ну, получится – прочитаете.
Оне меня накормили, хотели, чтобы погостил, но я отказался, и оне меня отвезли в Курагино. Я показал адрес, куда мене ишо надо, зять с дочерью довезли.
Постукал у калитки скважину, вышла женчина лет пятьдесят.
– Вам кого?
– Во-первых, здорово живёте, я ищу Елену – сестру Матрёни Скобелевой.
– Да, ето я. Здорово живёшь, проходи. А вы хто будете?
– Данила
– А, да ето вы, ну, рады познакомиться, Матрёна сколь про вас доброго рассказывала.
– Да вы что, где мы ей добро показали?
– Нет, вы не отпирайтесь, она рассказывает, у вас талант убеждать и наставлять на путь спасения.
– Простите, я малограмотный.
– Да не скромничайте, заходите.
Захожу.
– А где иконы?
– Да вон там.
Я помолился, ишо раз поздоровался и задал вопрос:
– А где у вас клад?
– Как, какой клад?
– Ну, ваша мама.
– Да проходи, она у себя в комнате.
Захожу, здороваюсь, и что же я вижу: древнюю старушку сгорбленну, но белою и прозрачною, лик лица свежей. Я знал, как её звать:
– Баба Евдокея, как вы здоровьям?
– Да помаленькю, слава Богу. А вы хто будете? По образу християнин, а что-то незнакомый.
– Да я с Аргентине, с той же деревни, где проживала и ваша сестра Аксинья с Василиям Васильевичам Шарыповым.
– Вот ето новость! А у вас кака фамилия?
– Я Зайцев, отец у меня Терентий Мануйлович.
– Да, я их хорошо знаю, вместе проживали в Китае.
Но как ето было интересно! Она всех знает, про всех рассказывает, а память – ето чудо.
– Бабонькя, а сколь вам лет?
– Да девяносто три года, сынок.
– Ну молодес, крепись во славу Божию!
Она поблагодарила:
– Ну, что Бог даст, и на етим рада буду.
– Да, вы правы.
Мы ишо поговорили с два часа, и я засобирался. Оне оставляли ночевать, но я, урод, не остался. Семья грызёт сердыце, думаю, вдруг Корпачёв Александр Викторович раньше приедет. Ето, конечно, бред, но я урод, я распростился с ними и отправился в Абакан. Думаю, а как жалко, что так мало пообчался, да, этот случай жалко, приведи, Господи, ишо встретиться.
Приезжаю к Феде, Федя вёсёлой, у него гость – женчина лет сорока, он снова давай угощать, но я вконес отказался, он меня всяко-разно уговаривал. «Как, что и куда?» Но я чётко сказал:
– Ездил в Курагино договаривался, чтобы оставить домовничевать с Софониям.
– А вы куда?
– У меня виза кончается, нам надо долг отработать, мы едем на год.
– А Рассолов знает?
– Да, конечно знает, оне и катер послали за мной.
– Ну хорошо, а семья когда приедет?
– Абрикосов решают с Рассоловым, а я выехал за билетами.
– Абрикосов уехал на рыбалку, вернётся толькя 16 августа.
– Да, я знаю.
– Да ты что, конечно нет, мы же свои.
– Ну, спаси Христос.
– Да ладно, мне веселея будет.
Ету ночь оне ночевали вместе с етой женчиной, её звать Ольга, она красивая и стройная. Ну, дай Господи, пускай женится.
6
На третяй день звонит Корпачёв Александр Викторович, уже ночью:
– Данила, я буду сёдни ночью, давай завтре встретимся утром, в десять часов утра, укажи где.
– Да я возле храма двести метров, дорога, котора на Минусинск.
– Ну хорошо, возле храма. – Я обрадовался.
Утром Федя встал, опохмелился – и на другой бок.
Мы в десять часов встретились, я всё подробно ему рассказал, он толькя ответил:
– Да, ето шакалы.
Я и про наркоманов рассказал, на ето он ответил:
– Данила, мы всё знаем. Но Рассолов уже заелся, ему мало и надо. Чичас убери его, поставь другого, он голодной, ишо покраше будет воровать и пакостить.
– Да вы что, неужели не жалко заповедника?
– Данила, я обчался со всей вашей семьёй, и ето мне не забудется. У вашей Марфе и деток чистыя мозги, незагрязнённы, толькя вы так можете думать, а здесь хишники. Давай я оформлю на вас заповедник, и я чётко знаю, что вы будете его хранить как своё и етот заповедник будет свести [506] .
– Да, вы правы, мы бы его хранили, как самородок. Но Боже упаси: нас перебьют, как зайчат.
– Хто?
– Как хто? Етот же Рассолов с Абрикосовым – чужими руками.
506
Цвести.
– Нихто не заденет, на ето будет ФСБ участвовать.
– На свежу силу я бы взялся, но уже руки опустились, дети больны, долг… Александр Викторович, вы бы знали, как чижало.
– Данила, я понимаю, но зачем за границу? Я могу вас в любым месте устроить, вон поехали в Краснодар, там тепло, всё растёт, есть деревни заброшенны, виноград, сливы, груши, яблоки.
– Не отпираюсь, но чичас не можем.
– Но хоть Софоню оставь, ето милый парень.
– Да он больной, весь изнадсадился.
– Ну что, вылечим!
– Нет, не оставлю, оздоровит – потом пускай женится, ежлив хочет, и остаётся.
– Ну хорошо, будем надеяться. На самом деле мне вас жалко, не в те руки вы попали.
– Ето правда.
– Ну ладно, давай к делу. Я раздобуду топлива и пошлю за семьёй, но всё надо доржать в секрете, никому ни слова, а то ети шакалы бог знает что могут натворить.
– Да, Александр Викторович, я боюсь.
– Да не бойся, Данила, всё будет хорошо.
– Ну хорошо.