Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
– Я оплачу тебе билет туда и обратно, и зарплата будет тысяча долларов, на всём готовом.
Она ответила:
– Подумаю.
– Таня, подумай. Понравится – останешься, а нет – то, когда захошь, вернёшься.
– Да, интересно, но надо подумать.
– Да, ты права, но знай: тебя Вася рекомендовал, и на самом деле ты мне понравилась, потому что ты конкретна.
– Спасибо, дядя.
– На здоровья, Таня.
Тут тётя Шура подошла и позвала за стол, мы вернулись, там уже всем весело. Через два часа Миша с Тоняй собрались ехать домой, значит, и все собрались, тётя Шура не отпускала, но ехать пришлось. Мы все распростились и поехали обратно.
По
Ну вот. Тётя Вера мне очень понравилась: добрая, тихая, милая старушка, восемьдесят один год. Старший сын Гриша – ето бабник, выпиваха, но чудак весёлой, его жена выгнала, живёт один. Второй, Миша, – ето особое лицо, нигде он не вмешивается, всегда молчит, на вопросы отвечает скромно. У нас как-то сошлось с нём, и мы с нём подружили крепко, ето чистая, простая душа и добрая, и Бог дал пару ему Тоню, подобну ему. Она немка, но отлична и прямая, оне друг друга очень любят, и ето я очень оценил. Третья, Шура, весёла говорунья, что-то есть у ней сестры Евдокеи, она хорошая торгашка, я ей предложил быть партнёршай в Аргентине по магазинам, она сказала: «Подумаю», но предложила послать сына Колю как разведшиком, он находится в Новосибирске, занимается обслуживанием гостей в шикарным кафе.
– Хорошо, мы ему оплотим билет и будем платить по тысяча долларов на всем готовым в месяц.
Шура за него дала хорошую рекомендацию – отец, Сергей, слова не сказал. Как странно, Сергей всё молчал, но узнал мой характер – заговорил и даже пригласил в гости, он работает токарем на ремонте вагонов, пашет по двенадцать часов за девять тысяч рублей в месяц, ето позор.
Четвёртый – сын Васькя, ето ни рыба ни мясо, алкаш, тёте Вере одно горя, жена его бросила и даже топором голову пробила, он живёт у тёте Вере, и, что лежит худо, он всё ташшит за бутылку.
У тёте Вере ишо есть правнучкя Надя, лет двенадцать, сиротка, мать в могиле, отец инвалид-алкаш. Бедная Надюша одна, прабаба Вера ей защита, а от Грише, Шуре и Ваське немало ей достаётся: везде на посылушках, и всё не так, как соринка в глазах, но такая шустрая, угодливая, ласковенькя и безответна. Мне её стало очень жалко, я выбрал время наедине, ей сказал:
– Надя, вдруг что в жизни будет трудно, обращайся ко мне как к родному дяде, я тебе помогу.
Она потупила голову, ничего не сказала.
В понедельник был в гостях у Миши с Тоняй, оне живут скудно, работают оба, он водителям, она продавшицай, и обои вместе получают пять тысяч рублей в месяц. Ужур построенный на болоте, суда когда-то ссылали заключённых, чичас в Ужуре населения около сорока тысяч, но ничего нету, одне чиновники сидят и експлотируют население. Такоя во все концы России езжай, и всё одно и то же, вот и смотрите. У Миши полдома, на етим болоте его ведёт то в одну сторону, то в другу.
– Миша, как так жить?
– А вот как хошь.
– Но вам толькя надо было выбрать Ужур!
– Ну что, тятя заехали, и мы за нём, а теперь как хошь, так и живи.
– Да, незавидна ваша жизнь, Миша!
– А другой нету.
– Да, ты прав, другой нету.
В ночь нас проводили на поезд. Надюша сумела тайно подойти ко мне и сказала:
– Дядя Данила, я ваши слова не забыла.
Меня как иголками по всему телу, я скрозь слёзы:
– Да милая ты Надюшенькя, не забывай, обращайся в любу минуту, вдруг
– Да, поняла, спасибо, дядя Данила. – А у самой слёзки на глазах.
– Да не плачь ты, миленькя, терпи, всё будет хорошо.
Мы отправились в Москву.
7
Ну, что теперь будем делать? Деняг нету, а как дальше – один Бог весть. Несколькя раз подходил к детям и зятю и просил Богу молиться, толькя он нас, может, помилует и пошлёт доброго и милостливого человека.
Абрикосов несколькя раз пытался с нами связаться, но мы отключили все мобильны телефоны, ето ради [509] страху: знаем, что у него руки длинны, везде достанет. Я изредка включал и звонил матушке Соломонии [510] , рассказал ей нашу ситуацию и просил её, где устроить семью, она пообещала и пожалела. На другой день звоню, Соломония новость передаёт:
509
Из-за, предлог.
510
С матушкой Соломонией Д.Т. Зайцев познакомился в Преображенском монастыре в Москве перед поездкой за семьей в Красноярский край.
– Поморцы отказали, сказали: «Оне не нашего собора». Но не беспокойтеся, ишо есть куда обратиться, позвони попозже.
Звоню Коле в Новосибирск, он ответил ласково и спросил:
– В сколь будете в Новосибирске?
– В часа три дня прибудет.
– Ну хорошо, я подойду. – Я указал наш вагон. Значит, с Коляй встреча состоится.
Перед Новосибирском звоню Соломонии, она хорошую новость рассказала:
– Данила, не беспокойся, для вас всё устроилось, отец Пётр вас с удовольствием примет, мы вас встретим и довезём до храма.
– Матушка Соломония, спаси Христос!
– Да что ты, Бог с тобой, мы обязаны помогать друг другу.
– Да, вы правы, ну, всё равно спаси Христос, куды мы бы без вас?
– Но ладно, не беспокойтесь.
Ну вот, слава Богу, есть где остановиться.
В Новосибирске поезд стал, я слез, смотрю: парень стоит улыбается, пакет доржит, я подхожу:
– Коля?
– Да. А вы дядя Данил?
– Да, я самый и есть Данила.
– Ну, привет, дядя.
– Привет, Коля. Ну, Коля, к делу. Я Шуре предлагал партнёрство по магазинам, как администрацию, хоть зарплата, хоть с процента. Ну вот, мама твоя тебя рекомендовала. Ежлив сможете показать, что вы сумеете руководить магазинами, тогда будем вести договор сурьёзный.
– А каки магазины?
– Да пока овощи, фрукты, а дальше продукты, мясо, рыба, да всё что хошь.
– Да, интересно.
– Ну вот, оформи загрань паспорт, я пошлю тебе билет, будешь получать зарплату тысяча долларов на всем готовым. Ежлив понравится, будем семью доставать и вести договор сурьёзной, а нет – ты ничего не теряшь, вернёшься с деньгями и разну [511] культуру посмотришь.
– Хорошо, я со дня буду оформлять загрань паспорт.
– Вот и хорошо. Ну, пока, поезд уже отходит. – На етим мы расстались.
511
Другую.