Поймать хамелеона
Шрифт:
Он сам взялся за сюртук, всё еще находившийся на плечах сестры, и Глаша… сжала полы пальцами. Михаил попытался забрать предмет чужого гардероба, сестра не отдала. Он дернул еще раз, чуть сильней, и младшая Воронецкая и вовсе сжала кулаки. Олег со стороны с интересом наблюдал за этим молчаливым бунтом девушки и багровеющим от злости молодым мужчиной.
— С-Соня, — прошипел наконец Михаил, — отдай сюртук.
И она разжала пальцы. Брат, дернув с силой, отшатнулся, когда сюртук слетел с плеч Глаши. Может и вовсе бы оступился и упал, но Котов шагнул к нему
— Благодарю, — буркнул Воронецкий и сунул Олегу его сюртук. — Держите. — Затем взглянул на Глашу и велел: — Идем.
— Благодарю за приятную беседу, Олег Иванович, — улыбнулась Котову девушка. — И за вашу заботу тоже благодарю.
Олег некоторое время смотрел вслед Светлиным. Затем сорвался с места и поспешил за ними. А догнав, пристроился рядом и заговорил:
— Простите мою назойливость, но я, помимо всего прочего, стал причиной вашей размолвки. Мне хотелось бы загладить свою вину.
Михаил одарил его тяжелым взглядом и отрицательно качнул головой:
— Не стоит переживаний, милостивый государь, мы не в ссоре. Просто исчезновение мой жены меня испугало, оттого я и веду себя столь вызывающе. Это вы извините. Однако прошу более к ней не подходить, если меня не будет рядом.
— Но я же и хочу принести извинения вам обоим, — улыбнулся Котов. Сдаваться он не собирался. — Позвольте пригласить вас сегодня в театр. У меня абонемент на ложу, и места у вас уже есть. Сегодня дают «Сердце не камень» по пьесе господина Островского. Играть будет бесподобная Савина. Восхитительная актриса. Прошу, примите мое приглашение.
Глаза Глаши опять распахнулись, и на брата устремился тот самый наивный открытый взгляд, очаровавший Котова. Она взяла Михаила за руку и заглянула ему в глаза. Брат ответил ей поджатыми губами и непроницаемым взором, но вскоре покривился и ответил ворчливо:
— Ну хорошо. Если вам так угодно, господин Котов, то мы примем ваше приглашение. В каком часу начинается спектакль, и в каком театре будут его давать.
— В Александринском, — улыбка Олега стала чуть шире. — Это было еще одной причиной, почему я выбрал дом господина Басина. А начало в шесть часов вечера. Я буду ждать вас у входа.
Михаил кивнул и поклонился:
— Теперь мы все-таки оставим вас. До скорой встречи, господин Котов.
— До скорой встречи, господин Светлин, Софья Павловна, — Олег поклонился и отошел с их пути.
И когда супруги удалились, он проводил их задумчивым взглядом и покачал головой. После, переменив свои прежние намерения, направился к своему дому. Поднялся в квартиру, и когда Степан открыл ему дверь и посмотрел удивленным взглядом, Котов, войдя в квартиру, произнес:
— Они не супруги, супруги так себя не ведут, даже когда ссорятся. И они похожи друг на друга. С первого взгляда не видно, но они забылись, пока бранились, и их родство сразу бросилось в глаза.
— О ком ты? — потер подбородок напарник.
— О Светлиных, — ответил Олег и наконец прошел из прихожей дальше в квартиру. — Вечером я иду с ними в театр.
Стёпа присвистнул и поспешил
— Как тебе удалось? Еще чуть больше часа назад ты о них знал не больше моего.
— Просто надо уметь оказаться в нужном месте в нужное время, — подмигнул Олег и усмехнулся.
Глава 11
— Как же жаль, что мы не взяли моего гарнитура с голубыми аметистами, который ты подарил мне на прошлые именины.
Глашенька повернулась боком перед зеркалом, после другим, снова передом и вздохнула.
— Разве же это наряд для выхода в свет?
— Когда я предлагал тебе взять платья для выхода, ты мне сказала, что тебе всё это без надобности, — ответил Михаил.
Он сидел на подоконнике, скрестив руки, и смотрел на сестру, толком не понимая, что чувствует в этот момент. Дневная злость уже улеглась. Впрочем, была она вызвана испугом, когда он не нашел сестры там, где она должна была находиться. Даже, кажется, нагрубил Федору Гавриловичу. Да и за ту сцену, что они с Глашей устроили в парке, было невозможно стыдно. Это было ужасно. Да они же чуть не подрались, будто малые дети!
Да, размолвки случались между братом и сестрой и раньше. Особенно в детстве, когда Миша в отсутствие отца почитал себя обязанным держать сестрицу в узде. Возможно, был порой чересчур усерден, потому что Глашенька начинала вот точно также защищаться и вредничать. Правда, в детстве они в таком случае и вправду могли немного подраться, пока не объявлялась бабушка, и тогда внуков дергали за уши для острастки, и чтобы не роняли дворянской чести.
В юности брат с сестрой уже не дрались, но поспорить могли, и тогда вредничали оба. А когда они остались одни, отношения как-то совсем переменились. Михаил даже не мог вспомнить, когда они ругались так, чтобы повысили голос друг на друга. А чтоб так, как днем при свидетелях, такого и вовсе не было.
Но Воронецкий и вправду переволновался. Когда узнал, что сестры уже нет у Ковальчука, почувствовал, как щеки обожгло огнем. Одна, в совершенно незнакомом городе, еще и не в себе! К тому же юна и хороша собой, чем не добыча для какого-нибудь проходимца?
А потом он увидел ее в парке с Котовым, сидела и мило беседовала, вовсе не думая ни о волнениях брата, ни о том, кто вообще этот господин, который подсел к ней с нелепым разговором о доме. А этот Олег Иванович Мише не нравился. Зачем он им навязался? Зачем задавал вопросы? Что хотел выведать?
— Тебе не приходило в голову, что Ковальчук рассказал ему о тебе? — спросил Михаил, когда они с сестрой вернулись в номер.
— Я сразу подумала об этом, — ответила девушка. — Но он был искренен, когда спрашивал мое имя. Нет, Мишенька, он о нас не знает.
— Я в этом не уверен, — отчеканил Воронецкий. — И я требую, чтобы ты более с ним не общалась.
— Но как же такое возможно, братец, если мы встречаемся с ним сегодня вечером? — удивилась Глаша.
— Вот при мне и разговаривай, — ответил Миша. — Но чтобы более никаких встреч наедине.